Красная метка

      Сводка с восточного фронта лежала на столе Лисандера, как труп, зараженный новой хворью и отравляющий воздух.       «Окопная лихорадка» получила официальное название — «Пятнистая немощь». Скорость распространения возросла на 30%. Смертность пока низка, но боеспособность армии таяла на глазах. Это была невооружённая атака, и против неё его тактический гений был бессилен.       Он подошёл к карте, но его взгляд упёрся не в линию фронта, а в схему канализационных туннелей и водопроводов Нижнего города, которые он когда-то изучал, чтобы душить Призраков. Теперь же он видел в них кровеносную систему, уязвимую для заразы. Если болезнь проберётся сюда, в перенаселённые трущобы, это будет катастрофа, по сравнению с которой бунт покажется детской шалостью.       В дверь постучали и в покои зашел Синешаль. Его оранжевая метка пульсировала ровным, ядовитым светом. — Твои «передышки» для мятежников дорого обходятся казне, Лисандер, — начал он без предисловий, — но сейчас не об этом. Эта болезнь... наше духовенство говорит, что это — кара. Грех раздора внутри королевства ослабил нас перед лицом врага. — Грех? — Лисандер холодно усмехнулся.       Наследник больше не боялся Синешаля. Он даже превзошёл его в цинизме: — Это что-то живое и невидимое глазу, вызывающее болезнь. Этих существ не интересуют наши грехи. Нужны карантинные меры и ресурсы для лекарей. — Ресурсы? Для кого? — Синешаль мягко улыбнулся, — для солдат — да. Для столицы — возможно. Для того помойного ведра, что ты так упорно защищаешь? — он сделал паузу, давая словам впитаться, — иногда болезни — это не бедствие, а... решение. Природа выполняет работу за палача.       Лисандера посмотрел на Синешаля и увидел в его глазах не фанатизм, а расчётливый, политический прагматизм. Сдать трущобы болезни... это было так же эффективно, как и сжечь их. И так же бесчеловечно. — Я подумаю над вашими словами, — сухо ответил Лисандер, выдыхая яд вежливости.       Когда Синешаль ушёл, Лисандер с силой сжал виски, он ему помогал больше отваров от головной боли. Голос отца эхом отдавался в его черепе: «Не потеряй себя». Синешаль же предлагал ему стать эпидемией. И самая ужасная часть его души находила в этом зловещую логику. ---       В Каменных Джунглях первые симптомы уже проявились. Сначала у старого сапожника, потом у двух детей с соседней улицы. Высокая температура, слабость, а затем — характерные красные пятна.       Тейп стоял над постелью больного ребёнка, и его обычная бесстрастность дала трещину. Он не просто анализировал переменные. Он смотрел в лихорадочно влажные глаза и видел сбой в системе, которую он поклялся защитить. Его логические конструкции рушились перед лицом простого человеческого страдания. — Нужно найти лекарство, — тихо сказал он, обращаясь к Рею, — или его аналог. Что-то, что борется с болезнью. Никакие травы не справятся. — И где мы их возьмём, Яйцеголовый? — Рей стоял, скрестив руки, его поза была напряжённой. Он вырос из уличного бойца в защитника, и бремя этой роли давило на него, — украдём у королевских лекарей? — У них, судя по всему, тоже нет эффективного средства, — Тейп отвернулся от кровати, его ум уже просеивал все возможные источники знаний. — Может даже нужен не препарат. Нужен источник знаний. Тот, кто понимает природу этой болезни лучше нас, — он посмотрел на Рея, — все наши источники на фронте твердят об одном имени. Врач-еретик - Наиль.       Впервые Тейп произнёс это имя не как абстракцию, а как ключ. Единственный ключ к спасению его людей. ---       Наиль заканчивал вскрытие умершего от «Пятнистой немощи» солдата. Это было строжайше запрещено — осквернять тело. Но для Наиля это был последний шанс понять врага. Его руки в перчатках были уверенны. Лет так пять назад его бы стошнило. Сейчас его лицо было маской концентрации.       Он увидел то, что и боялся увидеть. Поражение лёгких, неестественного вида. Это не была случайная болезнь. Она напоминала ему описания в старых, запрещённых трактатах о... оружиях хворью. Примитивном, но эффективном.       В этот момент в лазарет ворвались двое стражников. — Еретик! Тебя ждёт суд Лика за осквернение тел павших героев!       Наиль медленно опустил скальпель. Страха не было. Была лишь злость. Они готовы были убить его за попытку спасти живых, чтобы скрыть следы своего преступления? — Я иду, — тихо сказал он, снимая окровавленные перчатки.       Но это был не конец. Это было начало. Его отчаянные записи, его образцы тканей — всё это было спрятано. И он знал, что правда о болезни должна быть вынесена наружу. За пределы Империи. К тому самому «Призраку», о котором шептались солдаты. Это была уже не надежда, а миссия. ---       Лисандер, так и не приняв решения, вышел в ночной сад. Он искал покоя, и нашел… нашёл Люциана. Мальчик — нет, юноша — сидел на скамье, глядя на луну. На это раз он был один.       Их взгляды встретились. Люциан не улыбнулся. Не кинyлся к нему, как раньше. Он просто смотрел, и в его глазах читалась не детская радость, а тихий вопрос.       Лисандер понял, что стоит на краю. С одной стороны — пропасть жестокости Синешаля. С другой — бездна сложности, которую олицетворял Люциан и его брат-мятежник. И он, Лисандер, застрял посередине, больше не наследник, но ещё и не человек из близкого круга людей трущоб, разрываясь между долгом, который он ненавидел, и семьёй, которую он боялся принять.       Лис снова не сказал ни слова. Просто ушёл. Но в ту ноющую тишину, что осталась между ними, впервые прокралось понимание. Они поняли, что оба изменились и их отношения отныне тоже совершенно другие.