Красная метка

      В камере предварительного содержания городской стражи было пропитано в первую очередь страхом, а потом уже кровью и рвотой. Наиль прислонился к холодному камню стены, пытаясь игнорировать дрожь в измождённых мышцах. Его, как и предсказывал солдат, приняли за шпиона. Сквозь решётку двери доносились обрывки разговоров караульных — болтовня о семьях , жалобы на службу, и сквозь всё это, как острый шип, проступало одно слово: «хворь».       Именно в этот момент дверь со скрипом открылась. В проёме стоял не грубый стражник, а юноша. Худощавый, но жилистый, с бледным лицом и слишком умными, пронзительными зелеными глазами, в которых читалась не жестокость, а жадное любопытство. За ним, как стража, стоял другой — коренастый, с цепким взглядом, считывающий каждое движение в камере. Это были Рей и Тейп. Солдаты, что привели Наиля, почтительно расступились. — Вот он, господин Торрен. Говорит, что лекарь, несёт какую-то «важную информацию».       Тейп не сводил с Наиля взгляда. Его зрачки сузились, сканируя незнакомца — восточные черты лица, неестественная осанка доктора, несмотря на истощение, а также запах целебных трав, смешанный с болотной гнилью. Вероятность того, что это тот, кого они искали, стремилась к 98%. — Вы говорите на нашем языке, — ровным, лишённым эмоций голосом констатировал Тейп. Это был не вопрос. — Достаточно... чтобы быть понятым, — с трудом выдавил Наиль, его горло пересохло. Он смотрел на этого бледного, почти призрачного юношу и видел в нём не спасителя, а нового тюремщика. Возможно, более опасного, чем предыдущие. — Если мои догадки достоверны, то вы являетесь экспертом по «Пятнистой немощи», — Тейп сделал шаг вперёд, — раз вы доктор, то предоставьте доказательства. Сейчас.       Его тон был не просто требовательным; он был бесчеловечным, как тон машины, запрашивающей данные. В Наиле, и без того измотанном и загнанном в угол, это вызвало нервозность и злость. Этот человек смотрел на него не как на живую душу, а как на инструмент. — Я не ваш пес, чтобы прыгать по вашей команде! — прошипел он, цепляясь за стену, чтобы стоять, — люди умирают! А вы... вы требуете доказательств того, что я тот кто вам нужен?       Рей, наблюдавший за этим, нахмурился. Он видел не шпиона, а измученного, гордого омегу. Но все равно был на стороне Тейпа. — Информация сначала, — твёрдо сказал Рей, — потом уже доверие.       Тейп, игнорируя вспышку гнева Наиля, продолжил с той же методичной жестокостью: — Ваше присутствие здесь, ваши знания - это переменные в уравнении. Без верификации данных вы для меня просто шум. Говорите или вас выбросят обратно в нейтральную полосу, где вас, несомненно, найдут ваши бывшие хозяева.       Это был ультиматум. Холодный, логичный и безжалостный. Наиль сжал кулаки. Он только увидел его, но уже ненавидел этого бледного мальчишку. Ненавидел его взгляд, его голос, его бесстрастную уверенность. Но за стенами этой тюрьмы умирали люди, а Наиль нёс правду.       С трудом переводя дыхание, он начал говорить о симптомах, о скорости распространения, о том, что видел в тканях умерших. И наконец, вытащив из потайного кармана свой дневник и крошечный, завёрнутый в кожу образец, он бросил его к ногам Тейпа. — Это не просто болезнь, — его голос дрожал от истощения и ярости, — это... оружие. Кто-то в Империи... играл с огнём. И обжёгся. А теперь этот огонь ползет к вам.       Тейп поднял дневник. Его глаза пробежали по страницам, по сложным зарисовкам и записям. И в них, впервые за долгое время, вспыхнул не просто интерес, а интеллектуальный голод. Он не видел в Наиле врага из Восточной Империи. Он в нем видел источник. — Доставить его в штаб, — тихо приказал он Рею, не отрывая взгляда от записей, — обеспечить охрану и еду.       Они вышли, оставив Наиля одного в камере, но уже под защитой «Призраков». Он рухнул на пол, чувствуя, как его захлёстывает волна истощения. Первая встреча состоялась и он возненавидел того, кто, возможно, был его единственным шансом. ---       Лисандер, сидя в Зале Карт, получил срочное донесение. Лаконичное, с грифом «Призраки»: «Цель доставлена. Восточный лекарь. Утверждает, что немочь — искусственное оружие Империи. Проверяем.»       Он отложил пергамент. Рука его дрогнула. Его брат действовал. При этом он действовал быстрее и намного эффективнее. Он не тратил время на политику и сомнения. Он просто решал проблемы.       Синешаль, заметив его задумчивость, подошёл ближе: — Новости? — Ничего существенного, — солгал Лисандер, сжимая в кулаке донесение, — мелкие стычки на границе.       Он смотрел на карту и видел уже не линии фронтов, а гигантскую шахматную доску, на которой его брат только что сделал гениальный ход, поставив на кону фигуру, которую Лисандер даже не считал игроком. Лекаря-еретика. И Лис понял, что чтобы не проиграть, ему нужно не блокировать ходы брата, а предвосхищать их. Нужно думать, как он. ---       Вернувшись в штаб, Тейп удалился в свою комнату с дневником Наиля. Он погрузился в изучение, и чем дальше, тем больше его восхищение росло. Методология, точность наблюдений, смелость выводов — это был ум, не уступающий его собственному, но работающий в совершенно иной парадигме. Ум, основанный не на чистой логике, а на эмпирике и интуиции.       Рей, тем временем, принёс Наилю еду и чистую воду. — Он... не всегда такой, — неуклюже пробормотал Рей, глядя, как бывший пленник жадно ест, — Тейп…. Он просто видит мир иначе.       Наиль фыркнул, вытирая губы: — Он видит мир как механизм. А людей — как винтики. Я таких знал. Они были среди наших жрецов. — Он спас больше людей, чем все ваши жрецы и наши лекари, вместе взятые, — жёстко парировал Рей, — и возможно спасёт ещё больше, благодаря тебе. Так что смири свою гордыню, лекарь. Ты здесь не для того, чтобы нравиться всем.       Рей ушёл, оставив Наиля наедине с его мыслями. Ненависть к холодному приёмщику никуда не делась, но к ней добавилось еще любопытство. Что этот бледный альфа увидит в его записях? Поймёт ли? Сможет ли он, с его механической логикой, найти решение там, где Наиль, со всей своей интуицией, зашёл в тупик?       В соседней комнате Тейп, закончив первичный анализ, отложил дневник. Он подошёл к окну. В его сознании уже строилась модель. Это модель болезни и её распространения. И в центре этой модели находилась новая, крайне нестабильная переменная — сам Наиль. Его знания были бесценны. Его мотивация — непредсказуема. Его личность — раздражающе сложна…       Война с болезнью только начиналась. И в этой войне им, невзлюбившим друг друга гениям, предстояло стать союзниками.