Красная метка

      Успех совместной работы Тейпа и Наиля был словно горьким лекарством для Лисандера. С каждой сводкой об отступлении «Пятнистой немощи» в Каменных Джунглях, он чувствовал, как в нем крепнет чувство ревности. Его брат не просто выживал - он побеждал. И побеждал там, где корона с её ресурсами терпела поражение.       Этот успех нельзя было игнорировать. Синешаль уже шептал о «растущей угрозе» и «популизме Призраков». Но Лисандер видел дальше. Он видел инструмент. Он вызвал к себе верного капитана своей личной гвардии, человека с бесстрастным лицом и железной преданностью. — Гильдия цирюльников-хирургов и аптекарей, — начал Лисандер, глядя в окно, — они недовольны. Их бизнес страдает от этой самодеятельности в трущобах. — Так и есть, ваша светлость. Они жалуются, что у них отбивают пациентов. — Прекрасно, — Лисандер повернулся, — найдите среди них самого амбициозного и самого глупого. Обещайте ему королевский патент и монополию на все медицинские поставки в столице после того, как он публично обвинит «Призраков» в том, что их методы — шарлатанство, а их лекарь — шпион, который не лечит, а усугубляет болезнь, чтобы ослабить королевство.       Капитан кивнул, не выражая ни удивления, ни одобрения. Это была грязная работа. Но Лисандер научился ценить грязь. Она прилипала к рукам, но давала результат. Он не мог атаковать Призраков силой. Но он мог отравить источник их силы — доверие людей. ---       В Каменных Джунглях Наиль стоял над кипящим котлом, его лицо отражало свойственную ему серьезность. Они с Тейпом достигли переломного момента. На основе его записей и моделей Тейпа они создали новый, усиленный отвар, но он был опасен. Малейшая ошибка в дозировке — и лекарство превращалось в яд. — Температура должна быть стабильной, — сквозь зубы проговорил Наиль, помешивая варево, — малейшее превышение — и вещества корня горечавки становятся токсичными. — Я просчитал теплопотери, — отозвался Тейп, не отрываясь от своих чертежей усовершенствованного термостата, который он пытался собрать из подручных средств,— но эмпирические данные о теплопроводности этого котла отсутствуют. Нужен постоянный контроль.       И тут Тейп сделал нечто для себя невозможное. Он отложил чертёж, подошёл к котлу и встал рядом с Наилем. — Диктуйте параметры, — сказал он, — я буду следить. Ваши сенсорные восприятия в данном случае точнее моих расчетов.       Это было высшим проявлением доверия. Тейп, жрец логики, добровольно признал превосходство «эмпирики» Наиля в этой конкретной задаче.       Они простояли так несколько часов, плечом к плечу в душном помещении, залитом паром и запахом трав. Наиль отдавал команды тихим, напряжённым голосом, Тейп безмолвно выполнял их, его обычно бесстрастное лицо было искажено гримасой концентрации. В этот момент не было ни врага, ни тюремщика, ни шпиона. Были два гения на войне с невидимым врагом.       Когда нужная консистенция была достигнута, и первый больной, подросток с горячечным блеском в глазах, выпил отвар и погрузился в спокойный сон, Наиль рухнул на табурет, дрожа от усталости и облегчения. Тейп стоял рядом, глядя на спящего юношу. — Коэффициент эффективности составил почти сто процентов, — тихо констатировал он, — ваша гипотеза подтвердилась, лекарь.       Наиль поднял на него взгляд. Он видел не механизм, а видел человека, чьё лицо было бледно от усталости, а в зелёных глазах, помимо удовлетворения от решённой задачи, читалось нечто иное. Нечто, что Наиль не мог пока назвать, но что заставляло его собственное сердце биться чуть чаще. — Мы сделали это, — просто сказал Наиль.       Тейп кивнул. И в этом кивке было больше признания, чем в всех предыдущих «вероятностях» и «коэффициентах», вместе взятых. ---       На следующее утро по Нижнему городу, как ядовитая плесень, поползли слухи. Их распускали подосланные Лисандером люди, но почвой для них стало вечное семя страха и невежества.       «Слышали? Их лекарь — шпион! Он травит людей, чтобы ослабить нас перед вторжением!»       «Говорят, тот отвар не лечит, а делает людей послушными рабами!»       «Королевские врачи проверяли — никакой пользы, одно вредительство!»       Люди, ещё вчера благодарные, теперь смотрели на помощников Наиля с подозрением. Несколько семей отказались от лечения.       Рей, вернувшись с патрулирования, вломился в лабораторию с помрачневшим лицом. — В городе говорят гадости. Ложь. Идёт вброс.       Тейп, анализирующий результаты, поднял голову. Его лицо оставалось спокойным. — Это предсказуемая контрмера. Логичная. Они бьют по нашему самому уязвимому активу — репутации.       Но Наиль, слушавший это, сжал кулаки. Его снова, как и в Империи, объявляли вредителем. Только он и здесь им не был. Здесь он снова пытался спасать. — Они... они не понимают! — вырвалось у него, и в голосе снова зазвучала знакомая злость, но на сей раз смешанная с болью, — мы же помогаем!       Тейп посмотрел на него. Он видел не просто гнев; видел боль от несправедливости и его логический процессор выдал сбой, пытаясь обработать это. Он понял, что атака Лисандера была направлена не только на их систему. Она была направлена лично на Наиля. И по какой-то нелогичной причине это вызвало в нём не стратегическую озабоченность, а нечто, очень похожее на желание защитить. — Мы предоставим данные, — сказал Тейп, и его голос прозвучал твёрже обычного, — мы докажем их эффективность. Правильно преподнесенная правда в конечном счёте сильнее лжи.       Но он впервые усомнился в своих словах, потому что видел, как ложь, простая и грубая, уже ранила того, чей ум он начал ценить превыше многих других. И эта рана казалась ему куда более важной проблемой, чем любая репутационная.