Красная метка

      Успех тактики Рея, к нашему сожалению, был хрупким, как первый лед. Двери открывались, но взгляды, которыми провожали Наиля и его помощников, оставались настороженными. Вера, подорванная ядом, выздоравливала куда медленнее тел и именно в этот момент судьба подбросила им страшное испытание.       В самой глубине Каменных Джунглей, в лабиринте канализационных коллекторов, вспыхнул пожар. Горели склады старой ветоши и древесины, но настоящей угрозой был ядовитый дым, густой и удушливый, который потянулся к жилым кварталам, где ютились самые бедные и больные.       Тейп, получив данные, мгновенно смоделировал распространение дыма. Результат был катастрофическим. В зоне поражения оказывались десятки ослабленных «немочью» людей, чьи лёгкие не перенесли бы такой нагрузки. — Эвакуация, — отдал он приказ, его голос был металлическим, — все силы на вывод людей из зоны по маршруту «Дельта».       Но паника уже делала своё дело. Узкие улочки запрудили обезумевшие люди, трахеи которых сжимал кашель. Организовать их было почти невозможно.       Именно тогда Наиль, не сказав ни слова, схватил моток мокрой ткани и рванул в сторону самого очага задымления.       Рей, увидев это, рявкнул ему вдогонку: — Куда, чёрт возьми?! Ты бешеный омега! — но Наиль уже исчезал в клубах смрадного тумана.       Он бежал на ощупь, ориентируясь на крики. В полуразрушенной лачуге он нашёл их — старуху и двух маленьких детей. Они лежали на полу, без сознания, их лица были синими от нехватки кислорода. Наиль пытался поднять двоих сразу, понимая, что времени на два ходка нет. В глазах потемнело от напряжения и ядовитого дыма.       И вдруг сквозь чащу дыма перед ним возникла высокая и неожиданно сильная фигура. Это был Тейп. Без своего обычного бесстрастного выражения, с лицом, искажённым гримасой невыносимой концентрации он, не сказав ни слова, просто взял на себя одного из детей и старуху, перекинув её на плечо с неестественной для него силой. — Маршрут перекрыт, — прокричал Тейп, его голос сорвался от кашля, — идём через рухнувшую галерею. Я просчитал, она выдержит.       Они двинулись сквозь ад, спотыкаясь о обломки, ослепленные дымом. Тейп шёл впереди, его разум, казалось, чувствовал карту местности сквозь стены и пламя. Наиль, сжимая в охапке второго ребёнка, видел лишь его спину — широкую, в тот момент казавшуюся несгибаемой.       Когда они вывалились на чистый воздух, падая на колени и судорожно хватая ртом глотки спасительной прохлады, между ними не было ни слова. Они просто сидели, опираясь друг о друга спинами, их тела дрожали от пережитого ужаса и немыслимого напряжения.       Рей, руководивший эвакуацией на другом конце, увидел их в дали. Мимолетно он заметил, как Тейп, отдышавшись, первым делом механически проверил пульс у старухи и ребёнка, которых он вынес. Увидел, как Наиль, не обращая внимания на собственную дрожь, уже полз к следующему пострадавшему, но перед этим его рука на мгновение, коротко и сильно, сжала плечо Тейпа. Удивительно, но Тейп не отстранился.       Это был не просто жест благодарности. Это означало то, что они могут положиться друг на друга в самом настоящем Аду. Их связь — не просто интеллектуальный симбиоз, а нечто гораздо более глубокое и прочное, выкованное в общем испытании.       В тот вечер, когда хаос утих, Тейп пришёл в комнату Наиля. Он стоял на пороге, всё ещё в грязной, пропахшей дымом одежде. — Ваши действия были иррациональны, — сказал он, и в его голосе не было упрёка, лишь констатация, — вероятность вашей гибели составляла 62%. — А твои? — тихо спросил Наиль. Он сидел на кровати, вытирая сажу с лица, — идти за мной была уже твоя идея. — Мои действия были логичным продолжением вашего иррационального импульса, — ответил Тейп, после паузы, — потеря ваших знаний и практических навыков на данном этапе была бы невосполнимой, — он сделал шаг вперёд, — однако это не единственная причина.       Он замолчал, впервые в своей жизни подбирая слова для чего-то, что не поддавалось логике: — Наблюдать за вашим потенциальным уничтожением вызвало сбой в моих когнитивных процессах. Сильный и неприятный.       Наиль поднял на него взгляд. В тусклом свете лампы он видел не бессердечного гения, а человека, который впервые столкнулся с чем-то, что не мог объяснить. С чем-то, что очень походило на заботу и даже на страх потери, поэтому он так и сказал: — Это называется «страх», Тейп, — прошептал Наиль, — люди иногда бегут навстречу ему, чтобы защитить то, что им дорого.       Тейп смотрел на него, и в его зелёных глазах шла настоящая буря. Логика боролась с чем-то неизведанным, непонятным, но тёплым и пугающе настоящим. — Тогда, — он сделал ещё шаг, и теперь они были в сантиметрах друг от друга, — я, по-видимому, испытал страх.       Он не дотронулся до Наиля, лишь просто стоял, признаваясь в этом вслух, и для Наиля, видевшего эту внутреннюю борьбу, это было самым искренним признанием, которое он когда-либо слышал.       Стена между ними в ту ночь не рухнула, но в ней образовалась брешь, сквозь которую пробился настоящий, живой свет.