Красная метка

      Тишина, повисшая после слов Тейпа, принесла ему новые ощущения. Он стоял, не в силах пошевелиться, осознавая, что только что впустил в свой безупречно организованный мир хаос. Хаос по имени «страх». Не стратегическая оценка рисков, а животный, иррациональный ужас при мысли, что этот упрямый, блестящий, невыносимый человек может исчезнуть.       Наиль же смотрел на него, и его сердце колотилось с безумной частотой. Он видел не холодного логика-альфу, а юношу, впервые столкнувшегося с собственной уязвимостью. И в этом образе было что-то такое пронзительно-человечное, что перехватывало дыхание. — Тейп... — его голос прозвучал хрипло.       Но Тейп резко отступил на шаг, как будто обжёгшись. Его внутренние защиты, сломанные на мгновение, сработали снова, возводя привычный бастион. — Эмоциональная реакция была неоптимальной, — произнёс он, глядя куда-то в сторону от Наиля, — она могла привести к ошибкам в расчётах и поставить под угрозу миссию. Мне требуется время для анализа и калибровки этого вопроса.       С этими словами он развернулся и вышел, оставив Наиля одного в этой их общей тишине и щемящим чувством, которое было далеко от ненависти. Оно было греющим душу и одновременно тревожным. ---       На следующее утро Тейп выглядел как обычно — собранный, бесстрастный, погружённый в данные. Но Наиль, наблюдавший за ним украдкой, видел мельчайшие сбои. Задержку в ответе на вопрос. Взгляд, на долю секунды застывавший в пустоте, прежде чем снова обрести фокус. Он был похож на сверхточный механизм, в который попала песчинка.       Они работали вместе над улучшением отвара, но прежней лёгкости не было. Между ними висело невысказанное. И именно в этот момент к ним в лабораторию ворвался запыхавшийся гонец. — Срочно к Рею! На старом рынке… там давка! Люди в панике, травмы!       Прибыв на место, они увидели хаос. Слух о новом очаге «немочи», оказавшийся ложным, действительно вызвал панику во время раздачи еды. Несколько человек были затоптаны, десятки получили ушибы и раны.       Не сговариваясь, они принялись за работу. Однако на этот раз всё было иначе. Тейп не отдавал приказов, просто помогал. Подавал Наилю бинты, прижимал раны, пока тот накладывал швы, его обычно бесстрастные пальцы были удивительно точны и аккуратны. Он предугадывал потребности Наиля, видя, куда тот потянется следующим, и подавал нужный инструмент за мгновение до того, как Наиль осознавал эту необходимость.       Это было молчаливое, идеально слаженное танго двух умов, работающих как единый организм. В центре этого танго было их невысказанное признание. То самое признание, которое больше не нуждалось в словах. Оно было в каждом точном движении, в каждом встретившемся на долю секунды взгляде, в тихом, совместном ритме дыхания, пока они спасали чужие жизни, по кусочку собирая и своё доверие.       Когда работа была закончена, и последнего пострадавшего унесли, они остались стоять среди разгрома — два уставших, перепачканных кровью и пылью человека.       Тейп первый нарушил молчание. — Ваша эффективность в условиях чрезвычайной ситуации возросла на целых 12%, — сказал он, глядя на свои запачканные руки, — вероятно, за счёт снижения когнитивной нагрузки, связанной с необходимостью вербализации команд.       Наиль фыркнул, вытирая лоб. Усталость смыла последние остатки скованности: — Или потому что кто-то наконец-то научился читать мои мысли, — парировал он.       В его голосе снова появилась та самая, лёгкая нота, которая заставила Тейпа встревоженно посмотреть на него. — Я не читаю мысли. Я анализирую паттерны поведения и прогнозирую… — Да заткнись ты, — перебил его Наиль, но в его глазах не было злости. Была усталая нежность, — просто скажи «пожалуйста» в следующий раз, когда будешь подавать мне бинты или лекарства.       Тейп замер. Его логические цепочки снова запутались. Потом уголок его рта дрогнул в чём-то, что отдалённо напоминало улыбку. — Пожалуйста, — повторил он, как его саморучная техника, заучивающая новую команду.       В этот раз Наиль рассмеялся по-настоящему. Этот звук, чистый и живой, показался Тейпу самым сложным и красивым алгоритмом, который он когда-либо слышал. Алгоритм, который он отчаянно хотел понять.