Красная метка

      Прошло шесть часов, которые Тейп провёл в аду собственного тела. Он пытался медитировать, выстраивая в уме ментальные барьеры. Он пытался анализировать физиологические процессы, вызывающие гон, как если бы это была чужая болезнь. Всё было бесполезно. Каждая клетка его существа кричала об одном. О нём.       Образ Наиля — не того непокорного учёного, а того испуганного, с широкими тёмными глазами и запахом, который сводил с ума, — жёг изнутри. Инстинкт альф, древний и безжалостный, требовал вернуться, найти и взять своего омегу. Логика Тейпа, которая всю жизнь его спасала, была разбита в прах.       Внезапно послышался звук шагов в дальнем конце тоннеля. Тейп вздрогнул, подняв голову. Его обоняние, обострённое до болезненной остроты, уловило слабый, но однозначный запах: терпких медицинских трав, и под ним — тот самый, единственный аромат, который сводил его с ума. Наиль.       Он встал, его движения были плавными и опасными, как у хищника. Глаза в темноте все так же горели лихорадочным огнём.       Рей действительно поставил охрану у лаборатории, как и обещал своему лучшему другу, но он не учёл одного — решимости самого Наиля. Доктора, которого не испугала даже возможность смерти в огне на площади Восточной Империи. Лекаря, который сам добрался до врагов, лишь бы у него была малейшая возможность помогать больным людям.       Наиль стоял в луче тусклого света с другого конца тоннеля, побледневший из-за испуга, но с твёрдым подбородком. В руке он сжимал небольшую склянку. — Тейп, — его голос дрожал, но он выдавливал из себя слова, — я... я принёс сильный седативный отвар. Он должен тебе помочь.       Это была отчаянная и безумная попытка. Наиль не мог оставаться в неведении, он не мог просто ждать, пока эта сила, этот ураган, сокрушит человека, чей ум он... чей ум он начал ценить. Поэтому он шёл навстречу опасности, вооружённый лишь знанием трав и смутным, необъяснимым чувством, что должен быть здесь.       Тейп не ответил, но медленно пошёл навстречу. Каждый его шаг отдавался гулким эхом в каменном туннеле. Он не видел склянки. Он видел только свою цель. Источник своей боли и своего единственного возможного спасения. — Стой! — крикнул Наиль, отступая, его сердце колотилось как птица в клетке, — Тейп, послушай меня! Это просто химия! Ты должен бороться!       Но Тейп уже был рядом. Его дыхание было горячим и прерывистым. Он не слышал слов. Он слышал только зов крови. Его рука молниеносно взметнулась, выбивая склянку из дрожащих пальцев Наиля. Стекло со звоном разбилось о камни, и по тоннелю разлился горький запах трав.       Наиль прикусил нижнюю губу, отпрянув к стене. Путь к отступлению был отрезан, теперь он был в ловушке.       Тейп приблизился вплотную, его тело излучало жар. Однако он не набрасывался на свою жертву. Он как-будто окружал. Его руки упёрлись в стену по обе стороны от Наиля, замыкая его в клетку из мускулов и доминантной ауры. Он склонил голову, его губы оказались в сантиметре от шеи Наиля, от того места, где пульсировала та самая манящая жилка. — Пожалуйста... — прошептал Наиль, закрывая глаза. Это был не крик, а мольба, полная страха и чего-то ещё, чего он стыдился.       И тогда Тейп остановился. Его горячее дыхание обжигало кожу Наиля, но прикосновения не последовало. Всё его тело было напряжено до предела, дрожа от усилия сдержать бушующего внутри зверя. Разум, задавленный инстинктом, на мгновение пробился сквозь пелену. — У...йди... — прохрипел он, и в его голосе была неподдельная, выстраданная агония, — не... могу... держаться...       Этот хриплый шёпот, полный боли и борьбы, пронзил Наиля глубже, чем любой рык. Он открыл глаза и увидел не монстра, а Тейпа. Тейпа, который сражался с самим собой и проигрывал. И в этот миг страх отступил, уступив место острому и безрассудному.       Он медленно, очень медленно поднял руку. Его пальцы дрожали, но он прикоснулся к щеке Тейпа. К горячей, влажной от пота коже.       Прикосновение было как удар молнией. Тейп вздрогнул всем телом, и низкий стон вырвался из его груди. Его собственная рука накрыла ладонь Наиля, прижимая её к своей щеке с силой, граничащей с болью. Это было капитуляцией. Последний бастион пал.       Их взгляды встретились. В глазах Тейпа бушевала война, но теперь в них читалась и мольба. Мольба не оставить его одного в этом аду.       Наиль перестал дышать. Он видел всё. Борьбу. Боль. И ту самую, дикую потребность, которая нашла отклик в глубине его собственного существа. Он кивнул. Один раз, почти невидимо, но этого было достаточно.       Словно сорвавшийся с цепи, Тейп накрыл его собой. Его губы впервые прикоснулись к коже Наиля — не нежно, а с жадностью, с голодом, оставляя горячий, влажный след на его шее. Это не было любовью. Это было утверждением. Поглощением. Стихией, сметающей всё на своём пути.       Наиль вскрикнул, но не оттолкнул его. Его пальцы впились в рыжие волосы Тейпа, не в попытке оторвать, а чтобы удержаться, пока мир вокруг превращался в водоворот жара, грубых прикосновений и оглушительного гула крови в ушах. Это было страшно и чертовски больно, но это также было самое живое, что он когда-либо чувствовал.       И когда губы Тейпа нашли его губы в яростном, неистовом поцелуе, Наиль окончательно понял — обратного пути нет. Они оба падали в пропасть, и единственное, что ему оставалось, — это падать рядом с ним.