Красная метка

      После ухода патруля тишина была гуще, чем сама тьма. Тейп убрал руку, снова лежавшую плашмя на груди Наиля, прижимая его к холодной каменной стене. Его ладонь была твердой и горячей, словно раскаленный слиток, вмороженный в лед. Сердце Наиля заколотилось еще сильнее, отдаваясь в ушах оглушительным стуком - это был уже не совсем страх. Вернее, не только страх. Это была реакция на близость, на молчаливый, но абсолютный жест защиты. В зверином мире такой жест значил больше тысячи клятв.       Тейп наконец отстранился, его дыхание, ровное и бесшумное, снова коснулось щеки Наиля. — Путь свободен, — его голос прозвучал как скрежет камня, низкий и без эмоций. Но в нем не было прежней монотонности, осталась только ему привычная концентрация, — продолжаем движение. Дистанция — пятнадцать метров.       Он развернулся и снова зашагал в темноту, его тень слилась с мраком туннеля. Наиль на секунду замер, делая глубокий, дрожащий вдох, пытаясь вернуть себе контроль над конечностями. Воздух все еще был наполнен запахом Тейпа. — Шевелись, лекарь, — тихо бросил Рей, пропуская его вперед. В его голосе сквозь напряжение пробивалась тень ухмылки, — не залипай. Красавчик, конечно, но сейчас не время.       Наиль фыркнул, не в силах подобрать ответ, и последовал за ускользающей спиной Тейпа.       Они шли еще час, а может, два. Время в подземном мраке текло иначе. Тейп вел их безошибочно, его внутренний компас. Видимо он действительно был вшит в саму плоть. Наконец, он снова остановился, указав на едва заметную трещину в стене, из которой тянуло сквозняком, пахнущим плесенью и чужим ветром. — Выход, — коротко сообщил он, — через пятьдесят метров — дренажная решётка на окраине Кхартума. По картам, это заброшенный ткацкий квартал.              Он обернулся, и в тусклом свете его кристаллической лампы Наиль увидел его лицо. Оно было бледным, но собранным. В его зеленых глазах горел тот самый огонь, который Наиль видел у себя в лаборатории, когда они стояли плечом к плечу над котлом с лекарством. Огонь интеллектуального вызова, смешанный с чем-то более личным. — Твоя очередь, Наиль, — сказал Тейп, и это было не приказание, а обращение к коллеге, — с этого момента твои знания наш главный актив. Улицы. Охранные посты. Расположение лаборатории. Время на обновление данных — три минуты.       Наиль кивнул, чувствуя, как тяжесть ответственности снова ложится на его плечи, но на этот раз она не давила. Она была знаком доверия. Он закрыл глаза, вызывая в памяти образы ненавистного города. Узкие улочки, давящие фасады храмов, скрытые ходы… — Лаборатория Акраба, — начал он, и его голос в темноте прозвучал тверже, чем он ожидал, — в западном крыле Храма Науки. Чтобы добраться до него, нужно миновать два патрульных поста Имперской стражи. Но есть путь через старые катакомбы под рынком. Там… там могут быть ловушки. Тейп слушал, не перебивая, его взгляд был прикован к Наилю с тем же жадным вниманием, с каким он обычно изучал схемы. — Вероятность обнаружения на прямом пути — 85%, — отчеканил он, когда Наиль закончил, — через катакомбы — 40%. Плюс неизвестная переменная «ловушки». Выбираем катакомбы. Ты поведешь.       Это был приговор, приказ и вера, которую Тейп не стал облекать в лишние слова.       Рей мрачно хмыкнул, проверяя оружие. — Катакомбы. Люблю я эти уютные, темные норы. Ладно, яйцеголовые, давайте ваш план. Только без формул, а то усну.       Тейп повернулся к нему, и на его губах на мгновение дрогнула тень того, что можно было бы с натяжкой назвать улыбкой. — План «А» прост: идем за Наилем. Убиваем всех, кто встанет на пути. План «Б» - умираем.       В наступившей тишине его слова прозвучали не как бравада, а как простая, безрадостная констатация факта.       Наиль посмотрел на Тейпа, на этого человека-головоломку, который только что мог молча защитить его, а через минуту — холодно говорить о смерти. И впервые за долгое время он почувствовал не страх и не ярость, а странное, щемящее единство с этими ребятами. Они все были в одной лодке. В самой поганой лодке на свете, они были в ней вместе, как команда, которой у него никогда не было. — Тогда пошли, — сказал Наиль, и его голос больше не дрожал, — пока я еще помню дорогу.