Красная метка

      Возвращение Тейпа, Наиля и Рея в Каменные Джунгли было больше похоже на прорыв осаждённого гарнизона, чем на триумфальное шествие. Их встретили не криками радости, а молчаливыми, полными тревоги взглядами. Вести из дворца Вальмондов приходили одна тревожнее другой: слухи о «шарлатане-лекаре» делали своё дело, доверие таяло на глазах.       Пока Тейп, бледный, но собранный, сразу погрузился в анализ образца «Очищения» и украденных приказов, Наиль отправился в импровизированный лазарет. Ему нужно было работать, нужно было чувствовать себя полезным, чтобы не сойти с ума от ярости и чувства предательства, которое жгло его изнутри. Именно там его нашла Эвелин. Её разноцветные глаза были полны не паники, а тихой озабоченности. — Наиль, — тихо начала она, помогая ему перевязывать рану старому кузнецу, — с Люцианом что-то не так. Братик стал очень замкнутым. Всё время оглядывается, будто ждёт, что из-за угла на него набросятся.       Наиль нахмурился, откладывая бинт: — После всего, что происходит, это неудивительно. — Это не просто страх, — покачала головой Эвелин. — Это... подозрительность. Вчера он сказал папе Лео, что, кажется, за ним следят.       Ледяная полоса пробежала по спине Наиля. Он вспомнил холодные глаза Лисандера, его одержимость контролем. Может частью его стратегии была слежка за Торрентами? ---       В это время в ночном саду дворца Вальмондов Люциан Торрен сидел на своей привычной скамейке и ждал Финна, но не смотрел на звёзды. Его взгляд блуждал по тёмным провалам между кустами, вглядывался в густую тень под скульптурой. Он чувствовал себя как мышь, которую хотят поймать. Котом был его «Лис».       Он ждал. Он хотел, чтобы Лисандер пришёл. Хотел спросить его прямо: «Это ты? Твои люди ходят за мной по пятам?». Но сад был пуст. Вместо Лиса из темноты вышел его отец, Финн. Его лицо, обычно спокойное, было напряжённым. — Люциан, пора домой, — мягко, но настойчиво сказал он. — Я же не ребёнок, отец! — вспыхнул Люциан, вскакивая, — я могу сам... — Сейчас — нет, — голос Финна стал твёрже. Он подошёл ближе и опустил руку ему на плечо. — В городе неспокойно. И... я не уверен, что здесь безопасно. Пойдём. Люциан хотел спорить, но увидел в глазах отца не просто родительскую опеку, а настоящую, взрослую тревогу. Он позволил увести себя, но, проходя мимо беседки, куда обычно приходил Лисандер, он на мгновение задержал взгляд. И ему показалось, что в глубине, в абсолютной темноте, что-то шевельнулось. ---       Лисандер стоял в той самой темноте, прислонившись плечом к холодному мрамору колонны. Он видел, как Люциан уходит. Видел его подозрительный взгляд. И он чувствовал себя последним подлецом. В его руке был свежий отчёт капитана стражи: «...омега Торрен проводил время в саду в компании отца. Никаких подозрительных контактов. Выглядел напряжённым».       «Напряжённым». Конечно, он был напряжён. Он чувствовал взгляды своих же шпионов.       Лисандер с силой сжал пергамент. Он достиг цели — отдалил Люциана от потенциальной опасности, заперев его в кругу семьи. Но цена... Ценой стал свет в его глазах, который гас с каждым днём. Ценой стало доверие, которое он сам же и растоптал.       Он разжал пальцы, и смятый отчёт упал к его ногам. Он проигрывал эту партию. И самое ужасное было в том, что его противником был не Тейп, не Синешаль, а он сам. Его собственная одержимость, его страх. И где-то в глубине души, в том месте, где ещё жил мальчик, верящий в дружбу, зрело страшное, неизбежное решение. Чтобы спасти то, что осталось от его чувств, ему придётся отпустить их объект. Отпустить Люциана. Прежде чем тот возненавидит его окончательно.       Однако сначала ему нужно было разобраться с Синешалем. Предательство наставника было той брешью, через которую он мог окончательно провалиться в пропасть. Или, наоборот, оттолкнуться от дна.       Он вышел из тени и направился во дворец. Его шаги были твёрдыми. Впервые за долгое время у него была ясная, простая цель. Устранить угрозу, начав с самой близкой.