Красная метка

      Тронный зал казался безмерно огромным и пустынным. Наследная мантия, тяжелая от золота и горностая, давила на плечи Лисандера, напоминая о бремени, которое он теперь нёс в одиночестве. Синешаль мёртв, герцог Вальмонд стал бесполезен, отец смертельно болен, совет разогнан. Он был один на вершине власти, которую больше не желал.       Его первые указы были жёсткими, но справедливыми: прекращение карательных операций, амнистия всем, кто сложил оружие, и — самое шокирующее — официальное признание автономии Каменных Джунглей под управлением Тейпа Торрена. Аристократия бушевала, но Лисандер, с его новой, ледяной решимостью, подавил любые возражения одним взглядом.       Война с Империей была неизбежна, но теперь у него был тыл. Хрупкий, но мирный.       Поздно вечером он сидел не в тронном зале, а в своей библиотеке. Дверь скрипнула и на пороге стоял Люциан. Он выглядел повзрослевшим, в его глазах не было прежней детской безмятежности, но и страха тоже. — Ваше Величество, — тихо сказал он, соблюдая формальность. — Не здесь, — голос Лисандра сорвался. — Пожалуйста. Не здесь.       Люциан вошёл и закрыл дверь. Они смотрели друг на друга через комнату. — Я пришёл не за извинениями, — начал Люциан, — и не за обещаниями. Я пришёл… потому что скучал по своему другу, - ехидно сказал Люциан.       Лисандер закрыл глаза, чувствуя, как мелкий омежка смеется над ним. Над великим королем. — Он… твой друг - был монстром. И, боюсь, часть этого монстра останется с ним навсегда. — Я знаю, — Люциан сделал шаг вперёд, — но я всегда видел, как ты сражался с ним, а еще ты победил. Я не про Синешаля. Того монстра внутри. А вот Лиса… я хочу попробовать полюбить. Если он позволит.       Это было прямым попаданием в самую суть. Лисандер поднялся с кресла, но не подошёл, давая Люциану пространство. — Я не заслуживаю твоего доверия. Но я буду делать всё, чтобы однажды его заслужить. Каждый день, — он сделал паузу, — я не могу быть тем мальчиком из нашего детства. Слишком много крови на моих руках. Однако я могу быть тем, кто гарантирует, что её больше не будет пролито напрасно. И… я могу быть тем, кто будет ждать. Столько, сколько потребуется.       Люциан смотрел на него, и в его глазах стояли слёзы. Но это были слёзы не боли, а облегчения. — Тогда, может быть… мы можем начать с малого? — он указал на шахматную доску, стоявшую в углу, — просто партия, как это было раньше.       Впервые за долгие недели Лисандер почувствовал, что уголки его губ дрогнули, парень улыбнулся. — Как раньше, — он кивнул, — только… на этот раз я не буду тебе поддаваться. — Я на это и надеюсь, — ответил Люциан, и в его голосе снова зазвучали нотки прежнего, озорного мальчишки.       Их путь к любви только начинался, но первый, самый трудный шаг был сделан. Они снова были вместе и между ними была не пропасть, а лишь шахматная доска. И это было больше, чем они оба могли надеяться всего неделю назад.