Человек в минус первой степени

      То, насколько знаменательна была его прошедшая встреча, Максиму поведала Нииль. И без неё он пришёл к этой мысли, но одну малейшую деталь, придававшую встрече судьбоносность, знала только Нииль. В тот же вечер, снова проводимый мужчиной дома, она в привычной насмешливой манере подразнила его перед тем, как сообщить главное:       — Вы встретились с дочкой убитой.       И улыбка её в тот момент была настолько демонической, что Максим полностью разуверил себя в мысли, что Нииль являлась ангелом.       Если бы он только знал, с кем говорил, раньше, то... А что бы он сказал? Сказать бы он ничего не смог. Только передать по каким-то закрытым потокам самые сокровенные и честные побуждения.       — А может, вы уже это и сделали? — эхом отозвался голос Нииль.       Максим и не заметил, как дочь была похожа на мать. Он ничего вокруг себя, похоже, не замечал: ни слов своей семьи, ни уток в пруду, ни одинаковых глаз дочери и матери. А ведь те глаза, усталые и холодные, смотрели на него с просьбой лишить их этой бренной жизни. И он поддался! Против неё же пошёл, себя уничтожил, а поддался и забрал! Да кто он был вообще такой, чтобы думать, что его правда превыше чьей-либо?! Пусть та женщина и не встала бы на путь истины, почти неведомый Максиму, но из-за него ни её дочь, ни, возможно, её будущие потомки никогда не увидят свою бабушку и маму. Из-за него.       Максиму стало тошно от себя. Воздуха в доме перестало хватать, да и в городе тоже. Он спешно, не замечая времени, выехал на трассу, ведущую прочь отсюда. Когда он думал, что раскаяние наконец пришло к нему, он всегда оказывался не прав, но сейчас Максим ощущал его в себе. Оно заполнило его до самой глотки и встало комом, мешающим дышать. Даже на пустой обочине Максиму не стало легче. Он перевёл дыхание только тогда, когда увидел одиноко стоящую девочку близ скользкой дороги. Позади неё остановился чёрный автомобиль, а она растерянно оглядывалась назад, будто надеясь, что кто-то выйдет оттуда.       Встревать в новые разговоры, до сих пор немного чуждые ему, Максиму не хотелось. Однако девочка выглядела настолько беззащитной и беспомощной, что тронутое сердце мужчины не могло не откликнуться.       — Здравствуй, — неловко подошёл он, забыв вовсе о своих душевных невзгодах. Неловкость вышла из-за того, что Максим и не знал, как надо правильно общаться с детьми. Для начала он решил хотя бы представиться, как это обычно делают при встрече: — Я Максим. Скажи, ты кого-то ищешь? Обычно дети одни не гуляют в таких местах...       Девочка, отвернувшись, замолчала. Наверное, родители учили её не говорить с незнакомцами. И правильно. Чего это Максим вдруг так расхрабрился? Пора было ему уезжать.       — Я маму жду, — робко призналась девочка. — Она говорит в машине, сказала мне выйти подождать ненадолго. Вот я и жду.       «И кто так оставляет детей на обочине?! Она уже продрогла вся!», — возмутился было Максим, но, улыбнувшись как можно более беспечно, кивнул.       — Значит, и правда немного осталось.       Храбрая девочка даже не плакала, хотя Максим, будь он на её месте, в такой ситуации бы точно разревелся. Снег всё валил, и девочка, словно почуяв безопасную сущность мужчины, тонко спросила:       — А вы тоже кого-то ждёте?       Наверняка для проезжающих автомобилей они выглядели либо довольно комично, либо слишком подозрительно: в забавной куртке жёлтого цвета девочка, нахохлившись, переминалась с одной ноги на другую и он, взрослый мужчина с кислой миной, угрюмо теребил молнию пуховика. А сзади расстилался густой лес, окутанный грузным снегом.       — Скорее, чего-то жду. Чего-то, что никак не может до меня дойти.       Девочка с глубоким пониманием кивнула.       — Озарения?       — Вроде того, — усмехнулся Максим.       Озарение... Неизведанное явление, не поддающееся логике и внутреннему мировоззрению Максима, не желающее посетить его в самый подходящий момент. Девочка, разгадавшая всю его суть за пару секунд, и то знала жизнь больше взрослого мужчины. Почему так? Почему нельзя, как ребёнок, вмиг постигнуть непостижимое, точно самый особенный в мире человек... Особенный... Особенное! Максим должен сделать что-то по-настоящему особенное! Только так и только тогда получится убрать паршивый клин в себе. Особенное не для него самого, а для кого-то ещё.       Где-то совсем рядом голос Нииль тихо проговорил:       — Жаль, что наши действия в прошлом невозможно изменить...       Или всё-таки?..       Да! Максим мог изменить! Мало того, он был способен изменить не только действия в прошлом, но и будущее. Он должен сделать своё будущее таким, каким не было его прошлое. Какой вообще была его жизнь? Пустой, бессмысленной, одинокой. Он думал, что жил, хотя по факту только играл в достойное существование. Он был в первой степени ничтожным, и в минус первой — слепым. Максим не знал, как заполнять это существование, и кидал в него всё ненужное счастливому человеку. Но теперь-то он знал. Теперь-то он был готов это исправить. Теперь он хотел жить!       К несчастью, прозрение Максима стало последним радостным чувством, которое он ощутил. За мельчайшую долю секунду он заметил, как прямо на них неслась неуправляемая машина, закрутившаяся в снежном вихре. Непонятно, как ни девочка, ни Максим не услышали громкий шум. У мужчины в голове отчётливо приближался звук тяжёлого гонга, и следующие свои действия он словно придумал, а не делал по-настоящему. По крайней мере, услышав такой рассказ от себя прежнего, он бы ни за что не поверил. Но что было, то было. За секунду до столкновения летевшей на них машины и чёрного автомобиля матери девочки Максим успел схватить и откинуть ребёнка в сугроб. Последнее, что увидел Максим, — это барахтающуюся в снегу жёлтую куртку и страшные крики её матери, когда в них врезались. Прозвучал гонг.       Последующего Максим уже не помнил. От удара машины он рухнул на месте. Замертво.