МР: Последний шанс

После ресторана мы катались по городу. Я уткнулся лбом в стекло, направляя на себя кондиционер. За окном плыли родные вывески и дворы, но сейчас всё это казалось декорацией. Мама что-то говорила, пытаясь сгладить углы: «Приезжай, когда хочешь», «Мы тебе комнату сделаем». В голове в это время крутилось одно: она меня бросает. Я видел её сияющие глаза и понимал: она ждёт этой поездки. От этого было ещё больнее. В голове прокручивал её слова про помощь после поступления. Получается, это не поддержка, а плата за молчание или аванс перед отъездом? Достал телефон, бесцельно листая ленту. Пальцы сами потянулись к чату с Алиной. Стёпа: Ты дома? Алина: Да, а что? Стёпа: А Павел Олегович? Алина: Папа на сутках. Приезжай. Наконец, глоток свежего воздуха. Я поднял взгляд на маму. — Мам? — Да, котенок? — Можешь отвезти меня в северный, к Алине? Она на мгновение задумалась и сжала руль. Может, думала о том, что её сын бежит от неё к кому-то другому. Но ничего на это говорить не стала, натянула понимающую улыбку и свернула на нужный перекресток. — Она хорошая девушка, — осторожно сказала мама, глядя на дорогу. — Алина с тобой поедет в Москву? — Вряд ли, она до одиннадцатого остается, — я устало вздохнул и потер висок. — И пока не знает о моих планах. — Котенок, если вы действительно друг друга любите, то расстояние не помеха. Тем более, и она, и ты сможете приезжать друг к другу. На самолете пару часов. Через двадцать минут я уже стоял под подъездом и звонил в почти родную квартиру. Алина открыла дверь, и её широкая радостная улыбка быстро сменилась на встревоженность. Она и Макс всегда сразу считывали мое состояние. Будто в открытую книгу смотрели. — Все нормально? Ты мрачнее тучи, — она потянулась ко мне, поправляя воротник черной рубашки. — Пиздец, — выдавил я, упираясь головой ей в плечо. — Проходи в комнату, я сейчас подойду, — шепотом ответила она, проводя ладонью по моей щеке. Я скинул кроссовки в прихожей и прошел в комнату Алины. Устало сел на кровать, подбирая плюшевого пингвина и прикрыл глаза. Из кухни доносился звон посуды и чайника. И почему-то эти обыденные звуки навевали спокойствие. Вскоре Алина вернулась с подносом, на котором стояли две дымящиеся кружки, бутерброды и пачка печенья «Юбилейное». — Можем посмотреть фильм, хочешь? — она поставила поднос на низкий столик и достала ноутбук. — Да, давай, — я слабо кивнул. Алина включила наш любимый фильм «Валл-и», что мы смотрели по меньшей мере сотню раз. Некое лекарство от плохого настроения и прочих эмоциональных недугов. Мы попили чай и дошли до момента, где Ева чинит Валли после прибытия корабля на землю. Но плотный комок в груди никуда не исчез. Заметив это, Алина поставила фильм на паузу, легла ближе и запустила пальцы в мои волосы, медленно водя ногтями по голове. От этих прикосновений по телу разливалось приятное тепло, от которого глыба льда внутри начала постепенно таять. — Мама уезжает, — выдохнул я, сворачиваясь калачиком на коленках девушки. — В Испанию к своему новому мужику. Рука Алины на секунду замерла, потом снова задвигалась успокаивающе и ритмично. — Когда? — В июле, — сказала. — Мол, я могу приезжать в гости. Будто я какой-то дальний родственник, а не сын, — голос предательски дрогнул. Я повернул голову к ней. — Она там обживается, у неё будет новая жизнь, семья… А я тут останусь. С отцом. Пиздец какой-то. Она уже сейчас смотрит и говорит со мной по-другому, будто заранее прощается. — Дурак ты, — нежно ответила Алина. — Она же уезжает не для того, чтобы от тебя избавиться. Может, ей там будет лучше? Это ведь не значит, что она разлюбит тебя. — Не знаю. Всё как-то очень сложно, — я фыркнул, сдувая кудрявую прядь с лица. — Мама сказала, что будет помогать, но толку от помощи, если она будет далеко? — И тем не менее, вы всегда сможете созваниваться по видеосвязи, писать сообщения друг другу, — она приподняла бровь. Я ничего не ответил, обнял Алину за талию и прижался к ней. Её слова были полны логики, но они не могли пробиться через огромную волну усталости, что накатила на меня. Веки постепенно закрывались, а ровное дыхание Алины и её массаж убаюкивали. Сам того и не заметив, я провалился в сон. Проснулся от того, что через приоткрытые жалюзи пробивался настойчивый утренний свет. Алина ещё спала, свернувшись калачиком и спрятав нос в одеяло. Я лежал, уткнувшись в потолок пару минут, будто все вчерашние новости были очередным кошмаром. Поняв, что это не так, я встал и на цыпочках вышел из комнаты. На кухне сидел Макс и с аппетитом уплетал яичницу с кофе. — Доброе утро, — хрипло поздоровался я, потирая глаза. — Доброе, — он кивнул на сковороду, стоящую на плите. — Будешь? Я на троих сварганил завтрак. Я закинул в тарелку свою часть завтрака, налил сока и сел рядом. Стряпня Макса всегда получалась не то чтобы идеальной: то пересолит, то пережарит, но сегодня звезды сошлись, и глазунья получилась сносной. — А ты где вчера был, кстати? Тебя вроде дома не было, когда я пришел. — Да я с Димоном тусил, поэтому поздно вернулся. Заглянул в комнату, смотрю, а вы спите. Решил не тревожить чуткий сон Алинки и завалился к себе сразу спать, — он встал, закинул тарелку в посудомойку и повернулся ко мне. — Ты, кстати, как вообще? Алина писала про маму. — Забей, — я вздохнул, передавая ему свою тарелку. — Просто, хз, чел, хочу, чтоб ты знал, что мы рядом, все дела, — он хмыкнул. — Короче, заебал, не силен я в поддержке. Не вешай нос. — Ага. Мы не стали развивать тему дальше, и на том спасибо. Алина проснулась минут через десять, и, собравшись, мы пошли на автобус до школы. Уроки пролетели незаметно. Даже на английском у меня не было желания выйти в окно от повторения презент симпл и континиус. Я даже что-то мало-мальски отвечал, поглядывая в ГДЗ. Когда учительница спрашивала другого ученика или продолжала объяснять тему, мой мозг отключался. Я был как аквариумная рыба, которая видит мир, но не может потрогать из-за мутного стекла перед ней. Все вокруг казалось ненастоящим. Даже Влад с его дебильными шутками не мог пробиться через толщу стекла. Литературу нам любезно заменили историей. Палыч продолжал вещать про распад. В этот день я понимал его как никогда лучше, ведь моя собственная страна под названием семья трещала по швам. После звонка с седьмого урока я не пошел с ребятами в курилку и побрел домой. Открыв дверь, услышал знакомые перелистывания страниц в комнате отца. Хотел пройти незамеченным и закрыться у себя, надеть наушники и накидать пару битов в программе, но отец опередил меня и вышел из комнаты. Он встал, скрестив руки на груди, и недовольно оглядел меня. — Где ты вчера был? У кого ночевал? Я так и не смог дозвониться до тебя, — голос был ровным, но во взгляде читалось обыденное неодобрение. — С мамой был, — ответил я, проходя мимо. Этот ответ, как я и предполагал, обезоружил его. Он недолюбливал маму после развода, но открыто конфликтовать избегал. — Ладно, — он кивнул. — Мой руки и за стол. Я гречу с котлетой тебе оставил. Быстро переодевшись, я закрылся в ванной. Умыл лицо холодной водой, заведомо пытаясь смыть предстоящий разговор. Провел рукой по волосам, взъерошил, и без того растрепанные кудри, глубоко вздыхая. Либо сейчас, либо никогда. Мы сели за стол. Отец с аппетитом уплетал свою часть обеда, а я то и дело мусолил вилкой по тарелке. В горле стоял комок, я не понимал, как сказать о своем решении, которое может нехило аукнуться. Гречка на вкус была безвкусной, котлета — резиновой. — Я понимаю, что тебе непросто сейчас, но поговорить все же надо, — начал он, вытирая губы салфеткой. — Одиннадцатый класс — это важно, надеюсь, ты понимаешь это. А философский факультет — это не просто моя прихоть, это… — Пап, — я перебил его, с трудом сдерживая нарастающую злость. — Мне не интересна философия. Я не хочу быть твоей копией и прожить такую же жизнь: с утра до вечера сидеть в университете и потом до ночи проверять рефераты по Сократу и Ксенофану. — А кто сказал, что будешь копией? — он нахмурился, понимая, к чему я клоню. — Это хорошее, фундаментальное образование. Отучишься — и делай что хочешь. Или ты не видишь, что я тебя от ошибок уберегаю? — Я уже знаю, чего хочу от жизни! — запротестовал я. — Уйду после девятого, поступлю на звукорежиссуру. Это единственное, что мне действительно интересно и что у меня получается! — В колледж? — он произнес это с ядовитой ноткой, что мне в моменте захотелось швырнуть тарелку в его сторону. — Это несерьезно, Стёп. Будешь всю жизнь жалеть о своем выборе или, вон, бомжевать где-нибудь без стабильной работы! — Это моя жизнь, не твоя, — крикнул я, вскакивая со стула. — Почему бы мне самому не решать, о чем я буду жалеть потом? Мы спорили минут десять, перебрасываясь одними и теми же аргументами, как мячиком. Накал становился все выше, голоса — громче. Я пытался донести свою позицию, от которой отец всеми способами открещивался. Он все твердил про «нормальную профессию», «стабильный заработок» и «перспективы», что музыкой занимаются только идиоты, которые ничего в этой жизни больше не умеют. — Ты еще ничего не понимаешь! — Отец силой хлопнул ладонью по столу, вилки подпрыгнули и зазвенели. — Музыка — это хобби, но никак не основная работа. Песни тебя не прокормят! — А философия прокормит? — выпалил я, уже не думая о последствиях. — Тебя она сделала счастливым?! На кухне повисла звенящая тишина. Отец отвел взгляд и опустил плечи. По лицу пробежала гримаса усталости и неприязни одновременно. Он глубоко вздохнул и переключился на другую тему: — Ладно, — он снял очки и потер переносицу. — Мама твоя написала днем про поездку с ней. Съезди отдохни, а вернешься — мы продолжим разговор. Может, у тебя мозги на место наконец встанут. Он поднялся из-за стола и, не доев, ушел в гостиную смотреть телевизор. Я выкинул еду, помыл тарелки и ушел в комнату, хлопнув дверью. Просидел до вечера за написанием битов и гитарных партий. Уже ближе к ночи зашёл в наш общий чат тусовки. Ребята вовсю обсуждали, когда ехать на дачу, отмечать последние дни беззаботности. Мишаня: Ребят, в пятницу поеду на дачу, можно на три дня зависнуть, до воскресенья. Влад: Оо, заебись. Мои предки как раз с собакой едут к бабушке. А что брать? Мишаня: Да в целом можем скинуться каждый, я таблицу в гугле создам и напишете, что каждый хочет. Максон: Окей, а по алкашке что? Влад: Я могу Димаса попросить после работы купить, но надо как-то перевезти. Стёпа: А если Севу попросить, а, Миш? Он ещё не уехал? Миша: Не уехал. Миша: Ну окей, давайте тогда сделаем так: с тобой, Влад, спишемся в четверг, закупаться поедем вчетвером, а в пятницу мы с Севой отвезём всё и будем ждать вас. Света: Мне взять какие-то настолки? Алина: Да, давайте поиграем во что-нибудь. Влад: Да какие настолки, нам не до этого будет! Света: Ну ты понятно, что напьешься и уснешь, а я остальных спрашиваю. Стёпа: Бери бункер, не прогадаешь) Каждый отправил стикер в знак согласия. Удивительно, как Миша ответственно подходит к организации тусовки. Под его эгидой всегда получаются душевные вечера и вкусные шашлыки. Скорее бы неделя прошла. Можно будет забыть об отце и матери на три дня.