Альфа-особь

Когда рассвело, Вадим собрал самое необходимое: аптечку, консервы, фонарик, запас патронов. Карабин он тщательно проверил и смазал, не хватало еще, чтобы оружие подвело в самый неподходящий момент. Долго думал, стоит ли брать с собой свиту из десятков зомби, но решил ограничиться небольшой группой. Восемь наиболее подвижных и крепких особей вышли из общего числа, словно откликнувшись на внутренний зов. Остальные остались топтаться возле дачи, будто знали, что их хозяин уходит, но не дерзнули последовать за ним. -Ну что, отряд самоубийц, марш, -пробормотал Вадим, чувствуя одновременно и страх, и азарт. Выезд оказался сюрреалистическим. Старенькая ''Нива'' 2028 года гремела подвеской по грунтовке, а за ней трусцой бежали восемь мутантов - серые, опухшие, с когтистыми руками, но абсолютно покорные. С каждой минутой Соколовский все яснее понимал: он стал чем-то большим, чем просто выживший. Вирус подарил ему роль пастыря чудовищ. Дороги оказались пусты. Местами попадались перевернутые автомобили, мертвые тела на обочинах, изредка валялись брошенные чемоданы и детские игрушки. Пригороды, через которые Вадим проезжал, выглядели как вымершие. Лишь иногда из подворотен выглядывали полубезумные зараженные, но, завидев колонну во главе с ''своим'', они не нападали, а присоединялись на бегу. К полудню отряд увеличился до двадцати голов. Управлять таким стадом оказалось тяжело: они норовили отставать, врезаться друг в друга, натыкаться на заборы. Но стоило Вадиму сосредоточиться, отдать мысленный приказ и чудища словно строились в шеренгу. -Я фигею... я как дирижер, -усмехнулся он, хотя на душе было тревожно. На одной из заправок, где еще торчала ржавая цистерна с горючим, Вадим столкнулся с людьми. Четверо мужчин в камуфляже и с ружьями пытались слить остатки бензина. Увидев приближающуюся ''Ниву'' и хвост мертвецов позади, они сначала побледнели, но быстро навели оружие. -Эй, браток! -невозмутимо крикнул один, с седой бородой. -Уходи, пока твоя свора нас не сожрала! -Они не тронут, - спокойно ответил Вадим, выходя из машины. -Я могу их контролировать. Мужики переглянулись, не веря своим ушам. Двоих охватил страх, третий прицелился в голову ближайшего зомби. Но тот даже не шелохнулся. -Что за чертовщина... -пробормотал бородач. -Ты кто такой, парень? -Инфицированный, -честно сказал Соколовский. -Поэтому эти троглодиты меня не трогают. Слова прозвучали безумно, и Вадим понимал это. Однако в тот миг ему было все равно. Хоть как-то обозначить свое новое место в этом мире, уже облегчение. Люди так и не решились открыть огонь. Их смутила покорность зомби и странное спокойствие парня. В конце концов, они, проклиная все на свете, забрали слитое топливо и спешно уехали на своем грузовике, даже не пытаясь вступить в схватку. Вадим смотрел им вслед и чувствовал странное: смесь облегчения и тоски. Он впервые столкнулся с живыми после своего ''перерождения'' и понял, что пропасть между ним и людьми теперь непреодолима. -Значит, все, Соколовский... теперь ты окончательно другой, -произнес он вслух, оглядывая свое стадо. Они тупо смотрели на него мутными глазами, но он ощущал за этой пустотой безусловную преданность. И в какой-то извращенной форме, это придавало сил. Двигаясь по федеральной трассе в сторону Питера, Вадим встречал многочисленные следы случившегося бедствия: брошенные, сгоревшие авто на дороге, вдоль обочин, оставленные военными и полицией посты. Власти пытались сдержать поток беженцев из северной столицы, в ход шли самые суровые меры вплоть до применения артиллерии. Под Новой Ладогой Соколовский обнаружил целый километровый участок трассы, превращенный в подобие лунной поверхности. Пятиметровые воронки в земле, груды искореженного металлолома, являвшегося в недалеком прошлом автомобильным транспортом. Живые люди Вадиму больше не попадались, наверное, оно и к лучшему. В эти времена здоровые могут быть опаснее зараженных, коллапс цивилизации заставит сражаться за еду, топливо, лекарства. -...по приблизительным оценкам к сегодняшнему дню пандемия унесла жизни пятисот миллионов человек, более четырех миллиардов необратимо пострадали, -сообщало включенное в машине радио. -Потери России составляют более половины населения, их основная масса приходится на западные и южные области. Наименее пострадавшими регионами считаются Мурманская, Архангельская области, Чукотка, Камчатка. Благодаря географическим, климатическим особенностям, своевременно предпринятым мерам по сдерживанию эпидемии, вспышки носили локальный характер либо вообще не возникали. Не стоит забывать и о хороших новостях. Последние две недели наблюдается спад в динамике заболеваемости Хронофагом, число зараженных за день снижается, это дает нам право с полной уверенностью заявить, что пик пандемии позади. В течение года она сойдет на нет, таково мое мнение и мнение моих зарубежных коллег. -А что будет с зараженными? Они погибнут? -Многих жертв вируса убьют холода, нехватка пищи, но некоторым наверняка удастся пережить зимние месяцы. У этих особей формируются различные комплексы адаптаций к внешним условиям, фактически, они проходят эволюционный путь в миллионы лет за недели. В ходе процесса идет отбраковка, слабые, неприспособленные умирают, сильные выживают. Я полагаю, в следующем году зараженных станет существенно меньше, однако оставшиеся будут представлять наибольшую опасность. -Я неоднократно слышал предположения об инфицированных, сохранивших разум. Как полагаете, профессор, это возможно? -Ну, теоретически такое возможно, виру способен удивлять, но на практике нам еще не попадались умные зараженные. Вирус повреждает лобные доли мозга, ответственные за когнитивные функции. Нарушается синаптическая передача, гибнут нейроны, человек превращается в не самое умное животное, чье существование сводится к добыче пропитания и распространению инфекции. Тех, кого поразил вирус, обратно не вернуть. -Свидетели говорят, будто слышали произносимые зараженными даже поздних стадий отдельные слова и целые фразы. -Разумеется, у особей присутствуют остаточные воспоминания, известны случаи, когда зараженные наведывались к себе домой, преодолевая расстояния в десятки километров. Некоторые зараженные демонстрируют умение открывать двери, пользоваться подручными предметами в качестве оружия... Все зависит от степени поражения головного мозга. Несмотря на постигшую страну и мир катастрофу цивилизация не была уничтожена окончательно. Десятки российских городов, заблаговременно превращенные в крепости, держались, правительство худо-бедно управляло остатками государственной машины, армия продолжала вести войну против нового врага. В список действующих карантинных зон входили населенные пункты с населением не больше полумиллиона жителей, ближайшими были Великий Новгород и Вологда. Работавшие телеканалы и радиостанции информировали население о текущей ситуации. Выживших призывали пробираться в районы, контролируемые правительственными силами, там обещали всех обеспечить жильем, горячим питанием, медицинской помощью. Вадиму эти обещания не внушали доверия, особенно после увиденного. Расстрелянные артиллерией колонны беженцев под Новой Ладогой, село Кисельня в пятнадцати километрах западнее превратили в обугленное пепелище. В Путилово Соколовский обнаружил расстрельные полигоны и огромные братские могилы, где покоились сотни, если не тысячи мертвецов. Количество встреченных зомби было сравнительно невелико, и они не стремились причинить Вадиму вреда. Постепенно складывалась цельная картина, перед отходом на север военные старались получше зачистить местность от зараженных, в том числе потенциальных. Трудно вообразить творившийся здесь кошмар, но Вадим отчасти понимал логику отдававших преступные приказы командиров. Пораженную гангреной конечность ампутируют для спасения всего организма, под раздачу неизбежно попадут здоровые ткани. Соколовскому пришлось пару раз искать укрытие, когда в небе появлялись военные вертолеты и беспилотники. Не хотелось испытывать судьбу лишний раз. Вскоре вылезла новая проблема - взорванный мост через Неву. Вадиму пришлось от Шлиссельбурга ехать на юг, делая значительный крюк в маршруте. Свою машину Соколовский заправлял бензином, слитым с других авто. Жаль, но рано или поздно настанет пора пешего перемещения, производство ГСМ вряд ли наладят в ближайшие месяцы, годы, а имеющаяся горючка имеет свойство приходить в негодность. ''Ничего, возьму телегу, запрягу в нее зомбаков. Или приспособлю под коня одного из мутантов.'' По мере продвижения вглубь Санкт-Петербурга местность кардинально преображалась. На заваленных мусором улицах присутствовала чужеродная темно-серая гадость, покрытая мерцающими голубыми прожилками. Вирусная биомасса с опухолевидными образованиями окутывала целые дома, прорывалась через асфальт и канализацию в виде мясистых корней. Телепатический фон, или как оно там называлось, не умолкал от бормочущих ''голосов''. Везде шатались толпы зараженных, они освобождали Вадиму путь сразу, стоило приказать. Он оставил ''Ниву'' с СКС, вооружился ПП-2000 из удачно подвернувшейся полицейской машины и стал пробираться через город пешком. Транспорт тут не проедет, путь перегородят то заграждения из бетонных блоков, то вирусная растительность, то завалы. Целые районы Питера превращены в груды щебня, местами видны следы пожаров, часть строений, зеленой зоны выжжено дотла. ''Что тут стряслось? '' Сознание Вадима затопил каскад беспорядочных образов, невольно он обратился к коллективному разуму зараженных, те откликнулись. ОМОН разгоняет толпу беснующейся молодежи. Мародеры бьют витрины магазинов. Мобильные громкоговорители вещают о введении военного положения. Переполненные больницы, врачи не справляются с потоком зараженных. Попытки пресечь распространение инфекции. Целые дома изолируют от внешнего мира, накрывая полиэтиленовыми тентами и выставляя вооруженное оцепление. Саперы подрывают ряд мостов в попытке отсечь бегство гражданских. Бомбардировщики сбрасывают на жилые кварталы контейнеры с напалмом. Все тонет в огне. Артиллерия равняет с землей места концентрации вирусной биомассы. По улицам разъезжают танки и боевые машины пехоты. Солдаты в ОЗК расстреливают толпу зараженных. Мобильные крематории ежечасно утилизируют десятки тел жертв вируса. Орда эволюционировавших зомби при поддержке прыгунов прорывается в здание морского вокзала, где военные развернули эвакопункт. Огнеметчики поливают горючей смесью разрастающуюся биомассу. Транспортные Ми-16 забирают последние партии гражданских. Колонны бронетехники покидают северную столицу. Нахлынувшие картины недалекого прошлого вызвали у Вадима сильную мигрень, его мозг к такому непривычен. Оказывается, инфицированные легко делятся собственными воспоминаниям, достаточно попросить. Интересное свойство. Только сейчас, находясь в Петербурге, Соколовский начинал понимать, о каких формирующихся экосистемах говорили умники из телевизора. Хронофаг действительно преображал ландшафт, страшно подумать, во что превратится город через год или два. Несмотря на отсутствие достаточного количества добычи ни один из зараженных не выглядел истощенным. Они питались растительностью, останками мертвых людей, животных, органическим мусором или жадно поглощали выделяемую вирусной биомассой мутную слизь. Занятное зрелище, наблюдать пасущихся на газонах зомби, щиплющих траву как козы. Для своих жертв вирус создавал подходящую для существования среду. Многие инфицированные утратили все человеческие признаки: лишились волосяного покрова, обзавелись дополнительной парой глаз, более массивными челюстями с комплектом острых резцов и клыков, когтями на руках и ногах, позволяющими как карабкаться по отвесным поверхностям, так и наносить добыче рваные раны. Даже половые органы рассосались, отличить мужскую особь от женской не представлялось возможным. Развитые зараженные обладали большей физической силой, реакцией, скоростью, интеллектом. Стабилизированные продолжали оставаться жалкими, изуродованными опухолями, деформацией конечностей существами. Наверное, не все жертвы способны эволюционировать дальше, как и не все пережить воздействие заразы. Наглядный пример естественного отбора, выживает самый приспособленный. Не зря Хронофаг прозвали эволюционным вирусом. В районе Лиговского проспекта Вадим столкнулся с новым сюрпризом. Завернув в один из дворов, он оцепенел от нахлынувшего ужаса, волосы встали дыбом. Исполинская тварь, чей рост достигал высоты четвертых этажей. Эдакий гориллочеловек с длинными передними и короткими задними конечностями. Мышечная масса настолько велика, что темно-серая шкура с голубыми прожилками еще чуть-чуть и треснет. Похоже, оно легко поднимет танк. Монстр с флегматично поглощал росшую на здании вирусную биомассу, ощутив присутствие Вадима, он оторвался от трапезы. На Соколовского уставилась вытянутая овальная рожа с выпученными красными глазами, перекошенной клыкастой пастью. Метровый язык свисал вниз, с него на землю капала вязкая слюна. Дыру на месте носа частично прикрывал не то хрящ, не то кость. -Это все от вируса? -пробубнил Вадим. -Так не бывает. Гигантская человекоподобная годзилла пялилась на лидера улья с любопытством, ни намека на враждебность, она поумнее прочих мутантов, но все же до человека не дотягивает. По телевизору ни о чем подобном не рассказывали, может быть, ученые даже не в курсе существования данной разновидности монстров. Квартира Соколовского находилась недалеко от Таврического сада, досталась в наследство от умершего шесть лет назад отца. Там Вадим жил вместе с Юлей, перед отъездом они слегка повздорили, девушка назвала его дураком, параноиком, трусом, боящимся всего подряд. Как ни пытался парень убедить свою спутницу жизни последовать за ним, все оказалось напрасно. Юля категорически не желала прощаться с карьерой начальника отделения банка. И кто в итоге прав? Выходит, между ними не было взаимного доверия и понимания, раз работа оказалась важнее второй половины. Вадим спрашивал себя, много ли на самом деле он потерял? Подъезд дома был до отказа набит зараженными, они любили кучковаться в темных замкнутых помещениях. Излучаемое их телами тепло прогревало воздух внутри градусов до тридцати. Вадим будто в парилке оказался, нос учуял резкий запах аммиака. Подчинившись мысленному приказу, зомби освободили путь на третий этаж. Соколовскому по-прежнему было не по себе в окружении куч зомби. Вдруг они перестанут видеть в нем вожака, телепатия перестанет работать или появится другой претендент на роль предводителя улья? Парень слабо представлял механизмы воздействия вируса, а неизвестность страшит сильнее всего. Дверь в квартиру номер семь не несла следов взлома, что с одной стороны хорошо. С другой у Вадима отсутствовал ключ, забыл взять перед отъездом на Ладогу. -Работайте, ребятки. Вадим приказал самым крепким зараженным вышибить дверь, они принялись выполнять поставленную задачу с максимальным усердием. Берут короткий разбег на площадке и таранят железную преграду всей массой. С сорок третьей попытки открывающаяся внутрь дверь пала перед натиском мутантов. -Молодцы. Соколовский ступил на порог собственного жилища. Внутри был порядок, ничего не сгорело, не разгромлено. О том, что в квартире давно никто не появлялся, свидетельствовали засохшие цветы на подоконнике, заметный слой пыли на полу, на мебели. Электроприборы выключены, вода перекрыта, холодильник пустой. Вадим проверил шкафы и обнаружил отсутствующие чемодан на колесиках вместе с частью вещей Юли. Значит, она эвакуировалась. Но куда? В Москву к родителям не вариант, там ситуация ничем не отличалась от питерской. К своим друзьям тоже вряд ли, не слишком она с ними дружила. Когда Вадим созванивался с девушкой в последний раз, он предлагал забрать ее на дачу, она упрямо отказывалась, считала, в городе безопаснее, чем за его пределами. Потом начались перебои со связью и коммуникации окончательно накрылись. Дальнейшие поиски лишены смысла, у Соколовского отсутствуют зацепки насчет местонахождения Юли, про тетку и вспоминать не хотелось. Он улегся на кровать в спальне и уставился в потолок. ''Как быть дальше?'' Титул короля зомби открывает широкий спектр возможностей, любая группа выживших будет носить его на руках или наоборот убьют из страха. Военные запрут в лаборатории, откуда Вадиму живым вряд ли удастся выбраться. Если они полгорода сожгли напалмом вместе с тысячами здоровых гражданских, как поступят с очередным мутантом? Ему с армией не по пути. *** Вадим, истощенный дорогой и нахлынувшими воспоминаниями чужих жизней, позволил себе несколько часов покоя. Он растянулся на кровати, слушая тишину квартиры, нарушаемую лишь редкими стонами зомби с улицы. Сон пришел тяжелый и вязкий, словно его засосала глубина чужой воли. Темнота. В ней возникали расплывчатые, текучие образы - фракталы из живой плоти, шевелящиеся узоры, наполнявшие сознание чужим смыслом. Стены текли, как вода, из них выползали глаза, без числа следившие за ним. Потом яркий рой, сотни голосов, звучащих в унисон, но без слов, больше похоже на вибрации внутри мозга. Сквозь этот хор прорезался один вопрос, выжигающий изнутри: +Кто ты?+ Он не услышал это ушами, скорее, каждая клетка организма откликнулась на зов. Сначала Вадим подумал, что окончательно сошел с ума, что его разум не выдержал напряжения последних недель. Но с каждым мигом становилось яснее: это не галлюцинации. Кто-то, или что-то, пыталось достучаться до него, использовать человеческий мозг как приемник. Мысли путались, но он уловил главное - зов имел направление. Как будто невидимая рука чертила в воздухе карту, прокладывая курс. Северо-запад. Сон оборвался резко, как падение в холодную воду. Вадим проснулся в темноте, обливаясь потом, сердце колотилось, будто он пробежал километр. Сквозь полуоткрытые ставни пробивался свет луны, а в голове продолжал звучать отголосок чужого голоса. Он долго сидел на краю кровати, сжимая виски ладонями. Логика подсказывала: все это плод усталости, воздействия вируса. Но нутро твердило обратное. Если Хронофаг мог изменять тела, мог ли он не менее искусно менять разум? Почему нет? К утру решение созрело само собой. Он не мог оставаться в квартире, тратить время на бесплодные поиски Юли или ждать, пока военные сровняют еще один район с землей. Голос звал, и игнорировать его было невозможно. Собрав оружие и немного припасов, Вадим двинулся пешком через опустевший город. Петербург предстал перед ним как декорации кошмара: дома в обвисших мясистых корнях, улицы, где вместо асфальта пульсировала вязкая ткань, дворы, в которых зомби безвольно сидели на земле, щипали траву или поглощали слизь с зараженных стен. Чем ближе он продвигался к центру, тем сильнее ощущал направление - словно невидимые токи вели его вперед, не давая свернуть. Иногда ему казалось, что под ногами шевелится сама земля, подталкивая в нужную сторону. И вот впереди показалась исполинская громада Исаакиевского собора. Когда-то золотой купол гордо сиял над городом, теперь же он был неузнаваем. Вся конструкция превратилась в единый органический монолит, вросший в камень и металл. Своды обросли пульсирующими наростами, из окон тянулись нити, похожие на сухожилия, сливаясь в единую массу. Купол мерцал голубыми прожилками, словно гигантское сердце билось в глубине собора. Вадим остановился на площади, чувствуя, как внутри головы зашумело, словно чужое сознание заметило его приближение. -Ну и дела, -Вадим бросил взгляд на Медного всадника, оплетенного стеблями вирусной биомассы. Вся Сенатская площадь и Александровский сад были оккупированы Хронофагом, черно-серая гадость расползлась по земле, частично поглотила деревья и местами сама покрылась белыми пятнами. Соколовский ткнул ногой в одно из пятен, биологическая ткань в этих местах оказалась высушенной и легко крошилась. Неужели порождения вируса начинают погибать? Выглядит обнадеживающе, хотя все равно урон нанесен немалый. Вернется ли когда-нибудь городу его прежний облик? Что примечательно, поблизости отсутствовали мутанты кроме пришедших вместе с Вадимом. Шестое чувство не давало никакой конкретики кроме наличия внутри собора чего-то необычного, чьи умственные и телепатические способности как минимум не уступают способностям Вадима. ''Рискнем.'' Внутренний интерьер собора был почти полностью поглощен массой вирусных клеток, она покрывала полы, стены, потолки, даже микроклимат кардинально изменился. На голову Вадима капала вязкая слизь. Среди этого отвратного месива выделялись вросшие в него человеческие тела, точнее тела зомби, послужившие базой для строительного материала улья. Дышать сложно из-за повышенной температуры и влажности, в таких условиях биомасса растет с огромной скоростью. Тусклое свечение позволило разглядеть коконы и то, что находится под полупрозрачной оболочкой. Наполовину сформировавшиеся эмбрионы прыгунов, плававшие в амниотической жидкости. Сейчас они были размером чуть больше какой-нибудь овчарки. Мало кому из людей довелось побывать внутри улья и выйти оттуда живым. Между подкупольными пилонами висел огромный кокон, внутри которого угадывалась тень чего-то массивного. Чем ближе подходил Вадим, тем сильнее становилось телепатическое давление. Это не были слова или образы - лишь хаотичные вспышки чужих эмоций, обрывки боли, бессмысленный поток разума, пытающегося оформиться. Казалось, сам собор гудит этим пульсом, а Вадиму хочется зажать виски, чтобы не сойти с ума. Существо внутри зашевелилось. Когти разодрали слизистую оболочку, и на пол хлынула мутная жидкость. Из рваной дыры вывалилось тело - тяжелое, скрюченное, обросшее влажной серо-красной тканью. Первое впечатление - гигантский прыгун. Но стоило приглядеться, как волосы на затылке у Вадима встали дыбом: мутант был слишком человекоподобным. У него была широкая грудная клетка и мощные руки, длинные, как у обезьяны, но в пропорциях угадывались знакомые очертания человеческих плеч и суставов. Голова с выпирающим лбом напоминала уродливый череп ребенка, вытянутый вверх и испорченный вирусом. В углублении посередине пульсировала полупрозрачная пластина, будто второй мозг пробивался наружу. Лицо изуродовано, но оставались зачатки человеческих черт: намек на скулы, трещина на месте рта, где мелькали влажные клыки. Именно эта смесь знакомого и чуждого делала четвероногого мутанта чудовищным. Он не был полностью тварью, в каждом изгибе тела читалось, каким-то образом, ''бывший человек'', которого вирус вылепил заново. На Вадима уставились четыре красных глаза. В них плескалась не только боль, но и что-то еще -мгновение непонимания, как у новорожденного. Существо вяло моргнуло и тут же оскалилось, низко зарычав. Вадим ощутил в голове вибрацию, примитивные, но ощутимые ментальные импульсы. Они несли в себе не ярость, а вопрос. Он медленно поднял ладонь вверх. -Спокойно. Существо наклонило голову, слизь капала с подбородка. Импульс повторился словно ''свой или чужой?''. Вадим закрыл глаза и вложил в мысль простой образ: два существа рядом, без драки, вместе. Красные глаза расширились. Монстр остановился, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя. -Да, -тихо сказал Вадим. -Я не враг. Он коснулся груди: -Вадим. Послал в сознание четкий образ себя - отдельного, осознанного. Существо издало низкий рык, звук скребанул по ушам. Его глотка дернулась, и вырвалось нечто, похожее на слово: -Ваа… дмм. У Вадима по коже пошли мурашки. Он снова ткнул себя в грудь: -Вадим. Имя А потом указал на мутанта: -Ты. Друг. Он вложил в импульс понятие ''личность, отдельность''. Существо хрипло выдохнуло: -Дрр… ш… к. У Вадима вырвался короткий смешок, больше нервный, чем веселый. -Ну… Дружок. Пусть будет так. Дальше пошел странный урок общения. Вадим показывал жесты, касался пола, поднимал обрывки биомассы и вкладывал образы: живое - мертвое, друг - враг, я - ты. Существо повторяло, сначала механически, потом все осознаннее. Иногда оно касалось когтем груди и словно спрашивало: ''я живой? ''. -Живой, - отвечал Вадим и посылал подтверждающий импульс. Постепенно Дружок начал сам формировать образы. Сначала грубые: боль, голод, тьма. Потом четче: протянутая Вадимом рука, два силуэта бок о бок, острые клыки как символ врага. Однажды он ткнул когтем себе в грудь и хрипло сказал: -Дрр… жок. А потом показал на Вадима: -Вадим. Внутри собора, наполненного вонью слизи и дыханием улья, между человеком и мутантом возникла тонкая нить доверия. Вадим впервые подумал: возможно, Хронофаг не только разрушает, он ищет новые формы. И этот уродливый, полузвериный Дружок - доказательство того, что хаос может породить зачатки разума. Образы накладывались на слова: тепло, рядом, сила в объединении. Дружок отвечал хриплыми звуками, иногда сбиваясь на рычание, но постепенно фиксировал в памяти нужные связи. Через какое-то время Вадим смог ввести новые команды. Он показывал рукой в сторону коридора и мысленно вкладывал понятие ''идти''. Дружок сначала смотрел непонимающе, но, когда Вадим сделал шаг, тварь неуклюже повторила. -Идти, -прохрипел Дружок, словно обжигая рот этим словом. -Стой, -сказал Вадим, резко подняв руку. Существо дернулось, но остановилось. Снова обмен образами ''движение прервано, рядом друг''. Эти простые уроки продолжались часами. Вадим уже почти не чувствовал усталости, так сильно его захватывал сам процесс. Казалось, он сидит перед существом на границе между зверем и человеком, и каждое новое слово - это шажок через пропасть. Потом Вадим рискнул перейти к абстрактным понятиям. Он ткнул себя в грудь, вложив мысль ''друг'', затем указал на мертвый кокон, подчеркнув ''опасность''. -Друг, -хрипло сказал Дружок и осторожно коснулся пальцем груди Вадима. Затем развернулся к темному проему, за которым едва слышались стоны зараженных, и послал образ - угроза, зубы, смерть. -Опас... ность, - с трудом сложило звуки существо. Эти первые попытки мыслить не только о ''я'' и ''еда'', но и о категориях отношений потрясли Вадима. Он чувствовал, что перед ним - что-то вроде ребенка, заключенного в кошмарное тело. Позже Дружок сам попытался создать новое высказывание. Сначала он долго мычал и бил когтями по груди, потом выдавил: -Я... с тобой. Импульс был смазан, груб, но в нем ясно ощущалось стремление: ''не бросай, не уходи''. Вадим положил ладонь на холодный выступающий лоб существа и тихо ответил: -Вместе. И в ту секунду он осознал, что доверие этого уродца может оказаться куда ценнее десятка вооруженных бойцов. Потому что Дружок уже переставал быть просто тварью. Он начинал становиться личностью... Вадим продолжал уроки, теперь уже переходя к более длинным конструкциям. Он показывал рукой вглубь собора, туда, где в темноте шевелилась масса биомассы, и произносил: -Мы идем туда. Он вложил в образ движение двоих - ''Вадим и Дружок вместе''. Затем мысленно добавил вспышку боли, зубов, когтей и обратный путь. -Если опасность - вместе назад. Дружок смотрел на него мутными красными глазами, веки подрагивали. Потом он наклонил голову набок, повторил низким сипом: -Мы… идем… туда. Опас... назад. Вместе. Вадим не поверил своим ушам. Он замер, словно слушал первый осмысленный лепет ребенка. Внутри существа, уродливого и опасного, рождался интеллект. -Правильно, -сказал он тихо и положил ладонь ему на плечо. Телепатический отклик пришел почти мгновенно: теплый импульс доверия, перемешанный с щенячьим восторгом. Дружок хотел учиться. Следующие часы прошли в закреплении понятий. Вадим показывал на мертвые тела, нарастающие на стенах - ''мертвый''. Указывал на себя и существо - ''живой''. Подчеркивал, что мертвое это плохо и опасно, живое -ценно. -Друг живой, - повторял Дружок, раздувая ноздри и косо глядя на коконы. -Хорошо. -Верно, -кивнул Вадим.  -Друг живой. Враг мертвый. -Враг... опасность. Вместе назад, -пробормотал мутант, но при этом в образах мелькнуло иное: не только отступление, но и ярость атаки. Вадим вздрогнул, осознав, что в его ученике заложен инстинкт хищника, который не стереть. Но все равно решил идти дальше. К концу дня Дружок уже мог составлять простые сцепки: -Мы вместе. Друг с другом. Враг - бить. Опасность - назад. Каждый раз он говорил медленно, с паузами, но смысл улавливался все четче. И вдруг, когда Вадим присел перевести дух, Дружок неожиданно издал новый звук, не похожий на привычные. Он указал на себя когтистой лапой и сказал с заметным усилием: -Я... умный. Вадим почувствовал, как у него по спине пробежал холодок. Слишком быстрый прогресс. Слишком стремительное пробуждение. Но поздно было отступать. В тот миг он понял: Дружок - не просто выжившая мутация. Это зачаток новой ветви, новой расы, и каким бы страшным он ни был, его развитие уже не остановить. И, возможно, именно этот союз между человеком и чудовищем однажды определит исход войны с Хронофагом.