Шрам к шраму

Глава 5. Нежность по контракту Прошло три дня. Полина пыталась вернуться к привычному ритму: работа, бар, короткий сон. Но что-то было не так. Внутри стоял навязчивый звон, будто после громкого концерта. Образ бледной, беспомощной Ирины в той огромной кровати преследовал её. Особенно ночью, в те редкие минуты тишины, когда защитные барьеры ослабевали. Она злилась на себя. «Привязываться к ним нельзя. Ни к пациентам, ни к капризным стервам, которые звонят в три ночи». Но это была не привязанность. Это было... беспокойство. Как за невыполненную работу. В пятницу вечером, пока Лёха управлялся с баром, Полина сидела в подсобке и сверяла поставки. Зашел Семён, вышибала и её правая рука. — Полина, тебе цветы принесли. — В его голосе слышалась усмешка. Она подняла глаза. — Какие ещё цветы? — Букет. Большущий. И не какие-то розовенькие, а серьёзные такие, чёрные орхидеи. Дорогие, блядь. И записка. Полина нахмурилась. Никто никогда не дарил ей цветов. Это было не в её стиле. Она вышла из-за стола и прошла к стойке. На ней стояла высокая, изящная коробка из чёрного стекла. Внутри, на тёмном бархате, лежали несколько стеблей с восковыми, почти чёрными цветами. Они выглядели инопланетно и стоически. Рядом лежал небольшой конверт из плотной бумаги. Полина вскрыла его. «Полина. Спасибо. За всё. Чек прилагается. Надеюсь, сумма покрывает твоё время и нервы. Ирина.» В конверте лежала сложенная вдвое бумага. Это был не чек, а копия банковского перевода. Полина пробежалась глазами по цифрам и ахнула. Сумма была больше, чем её месячная зарплата хирурга. Гораздо больше. — Что, впечатлило? — Лёха подошёл, ухмыляясь. — Отстань, — буркнула Полина, с силой скомкав бумагу в кулаке. Её лицо залила краска. Не от удовольствия, а от ярости. Эта сука думала, что можно всё купить? Даже её... что? Её участие? Её ночной вызов? Она чувствовала себя так, будто её швырнули в грязь деньгими. Всю ту хрупкую, странную связь, что возникла между ними той ночью, Ирина одним махом превратила в сделку. — Где курьер? — резко спросила она у Семёна. — Только что ушёл. Полина выхватила телефон. Она нашла номер Ирины в истории звонков и набрала его. Трубку взяли почти сразу. — Полина? — голос Ирины звучал слабо, но уже без той животной паники. В нём слышалась лёгкая усталость и... надежда? — Ты что, блядь, себе позволяешь? — прошипела Полина в трубку, отвернувшись от любопытных взглядов. На том конце провода повисло недоуменное молчание. — Прости? Я... не поняла. — Деньги, Ирина! — Полина почти кричала, сжимая в руке смятый перевод. — Ты что, решила откупиться? Заплатить за мою «услугу»? Я тебе что, проститутка или частный врач по вызову? — Я... я просто хотела отблагодарить тебя, — голос Ирины дрогнул. — Ты спасла мне жизнь. Я подумала... — Ты неправильно думаешь! — перебила её Полина. — Я не помогала тебе за деньги. Я сделала это потому, что... — она запнулась, не в силах подобрать слова. — Потому что не могла поступить иначе. А ты всё превращаешь в говно. В очередную сделку. Она тяжело дышала, чувствуя, как дрожат её руки. Где-то глубоко внутри шевелилось предательское понимание, что её ярость не совсем адекватна ситуации. Но она не могла остановиться. Её задело. Сильно. — Я не это имела в виду, — тихо сказала Ирина. В её голосе послышалась боль. — Я просто... Я не знала, как ещё сказать «спасибо». Для меня деньги — это самый простой способ... — Вот именно! Самый простой! А я не ищу лёгких путей. Забери свои чёртовы орхидеи и свои деньги. Мне они не нужны. Она бросила трубку, не дав Ирине ничего ответить. Сердце бешено колотилось. Полина облокотилась о стойку, пытаясь унять дрожь. «Идиотка. Переиграла. Опять.» Она развернулась и чуть не столкнулась с Лёхой, который смотрел на неё с нескрываемым интересом. — Чего уставился? — рявкнула она. — Да ничего, — он поднял руки в знак мира. — Просто впервые вижу, чтобы человек так злился на подарок в несколько сотен тысяч. Обычно радуются. — Пошёл ты, — беззлобно бросила она и ушла в подсобку, хлопнув дверью. Она сидела в темноте, вдыхая запах старого дерева и спиртного. Гнев понемногу отступал, сменяясь чувством глубочайшей неловкости и стыда. Она поняла, что отреагировала слишком бурно. Что за её яростью скрывалась та самая уязвимость, которую она так тщательно прятала. Ей было важно, что та ночь была настоящей. Не покупной. А Ирина своим «подарком» обесценила это. Телефон завибрировал. Пришло сообщение. «Прости. Я не хотела тебя обидеть. Я просто не умею по-другому. Деньги — это единственный язык, на котором я уверенно говорю. С людьми... у меня всегда сложно. Я заберу перевод, если хочешь. Но цветы... оставь, пожалуйста. Они... напоминают мне тебя. Сильные. Не такие, как все. Ирина.» Полина перечитала сообщение несколько раз. Грусть и искренность в этих словах были такими же настоящими, как и её собственная ярость. Она вздохнула, провела рукой по лицу. Она не ответила. Но и не выбросила орхидеи. Они простояли на стойке ещё неделю, молчаливое напоминание о той странной ночи и о той сложной, ранимой женщине, которая пряталась за деньгами и высокомерием. А через два дня произошло нечто, что окончательно смешало все карты. Полина возвращалась из больницы поздно вечером и на пустынной парковке возле своего дома увидела знакомый Mercedes. Рядом с ним, прислонившись к капоту, стояла Ирина. Она была бледнее обычного, в простых джинсах и тёмном пуховике, без намёка на макияж. В руках она держала два бумажных стаканчика. Полина медленно подошла. — Что ты тут делаешь? — спросила она, не злая, но настороженная. — Жду тебя, — просто сказала Ирина и протянула один стаканчик. — Кофе с корицей. Без сахара. Я помню, ты так любишь. Полина удивлённо подняла бровь. Она действительно пила кофе только так. Но как Ирина могла это знать? — Я спросила у твоего бармена, — ответила Ирина на невысказанный вопрос. — Надеюсь, ты не против. Полина взяла стаканчик. Он был тёплым, согревающим ладони. — Спасибо, — тихо сказала она. Они стояли молча, попивая кофе. Было холодно, их дыхание превращалось в клубы пара. Напряжение первых минут постепенно таяло. — Я не знала, как ещё извиниться, — наконец сказала Ирина, глядя куда-то в сторону. — Слова... они у меня как-то неправильно выходят. Либо колючие, либо фальшивые. Деньги — это моя броня. Иногда я забываю, что за ней прячусь. Полина смотрела на неё — на эту невероятно красивую, успешную и абсолютно потерянную женщину. И впервые за всё время она увидела в ней не соперника, не стерву, а... человека. Такого же одинокого и запутавшегося, как она сама. — Ладно, — выдохнула Полина. — Проехали. Забудем. Ирина посмотрела на неё, и в её голубых глазах вспыхнула надежда. — Правда? — Правда. Но в следующий раз, если захочешь сказать «спасибо», просто скажи это. Без цветов. Без денег. — Постараюсь, — Ирина улыбнулась. Это была первая по-настоящему искренняя улыбка, которую Полина видела на её лице. Она преображала её, делая моложе и беззащитнее. Они допили кофе. Неловкое молчание снова повисло между ними, но на этот раз оно было другим — тёплым, живым. — Ну, ладно... — Полина потянулась к своей машине. — Мне пора. И тебе не мешало бы домой, после всего. — Да, — кивнула Ирина. — Полина... Спасибо. По-настоящему. — Не за что. Полина села в машину и смотрела, как огни Mercedes удаляются в ночи. Она чувствовала себя сбитой с толку, но уже не злой. В воздухе витало что-то новое. Что-то хрупкое и опасное. Что-то, что уже нельзя было назть враждой.