Шрам к шраму

Глава 11. Следы Прошла неделя. Семь дней, в течение которых жизнь Полины превратилась в подобие слаженного, но безумного танца. Работа, бар, и… Ирина. Всегда Ирина. Она вписалась в её график с пугающей естественностью. То заскакивала в больницу с кофе между операциями, то появлялась в баре под закрытие, чтобы молча посидеть с ней в подсобке, пока Полина сводила счета. Они не афишировали свои отношения. Соблюдали правила. Но для Полины мир разделился на «до» и «после». «После» было страшнее, сложнее, но в тысячу раз живее. В пятницу вечером Полина заскочила домой перед ночным дежурством. Она собирала вещи в спортивную сумку, когда её взгляд упал на прикроватную тумбу. Рядом с её книгой лежала дорогая помада Ирины. Чёрная, матовая, в золотом корпусе. Она пролежала там с прошлого вечера. Полина взяла её в руки. Помада была тяжёлой, холодной. Чужеродной в её спартанском мире. Она хотела положить её обратно, но вместо этого провела ею по тыльной стороне ладони. Остался жирный, бархатистый след. Как метка. Как доказательство того, что всё это не сон. Она смахнула помаду в карман куртки и вышла из дома. В больнице её ждал тяжёлый пациент — мужчина после ДТП с множественными травмами. Шесть часов у операционного стола. Кровь, концентрация, адреналин. Полина работала на автомате, её тело помнило каждое движение, а голова была пуста. Только в редкие секунды затишья перед внутренним взором всплывало лицо Ирины. Улыбающееся. Серьёзное. Потерянное в страсти. Когда она наконец вышла из операционной, было уже утро. Она сидела в ординаторской, пила кофе и чувствовала, как усталость накрывает с головой. Дверь приоткрылась. — Доктор, вам передали, — медсестра протянула ей небольшой бумажный пакет. Полина нахмурилась. В пакете лежал свежий круассан и записка. Тонкая, дорогая бумага, чёткий почерк. «Ешь. Я знаю, что ты не обедала. Ирина.» Полина сжала записку в кулаке. Глупая, нелепая забота. Та, от которой сжимается горло. Она отломила кусок круассана. Он был свежим, с миндальной начинкой. Её любимой. «Как она узнала?» — мелькнула мысль. Но ответ был прост — Ирина обращала внимание. Запоминала. Входила в её жизнь не только телом, но и этими маленькими, тихими шагами. Она доела круассан, выпила кофе и пошла делать обход. В кармане халата лежала та самая помада. Она чувствовала её вес, как талисман. Вечером они встретились у Полины. Ирина пришла прямо с работы, в элегантном костюме и на каблуках. Она скинула туфли у порога и потянулась, как кошка. — Умираю. Три контракта за день. Ненавижу юристов. Полина стояла на кухне и резала овощи для салата. Она не готовила для кого-то со времён института. — У меня для тебя вопрос, — сказала она, не оборачиваясь. — Я вся во внимании. — Как ты узнала про миндальные круассаны? За её спиной воцарилась тишина. Полина обернулась. Ирина стояла, опершись о дверной косяк, и смотрела на неё с лёгкой улыбкой. — В тот раз, когда мы завтракали. Ты ела булку с миндальной пастой и сказала, что это идеальный завтрак. Если не считать виски. Полина смотрела на неё, и что-то в груди перевернулось. Она запомнила. Такую ерунду. — А, — буркнула она, возвращаясь к овощам. — Ну, спасибо. — Не за что, — Ирина подошла сзади и обняла её, прижавшись щекой к спине. — Как твой пациент? — Выживет. Будет хромать, но жить будет. — Как всегда, — прошептала Ирина. — Ты спасаешь их. А кто спасает тебя? Полина замерла с ножом в руке. —Я сама. — Враньё, — Ирина повернула её к себе. Её глаза были серьёзными. — Ты просто не привыкла, что кто-то может. Она поцеловала её. Мягко, нежно. И Полина почувствовала, как все её защитные стены дают трещину. Не от страсти, а от этой чёртовой нежности. Позже, когда они лежали в постели, Полина встала и подошла к своей куртке. Она достала помаду и вернулась в кровать. — Держи, — протянула она Ирине. — Ты забыла. Ирина взяла помаду, и на её лице промелькнуло удивление. —Я думала, ты её выбросила. Она же не в твоём стиле. — Она твоя, — пожала плечами Полина. — А твои вещи… они теперь часть этого места. Ирина смотрела на неё, и в её глазах что-то вспыхнуло. Что-то тёплое и яркое. —Знаешь, что это значит? — она отложила помаду и прижалась к Полине. — Что? — Что ты разрешаешь мне оставлять следы. Не только на коже. А здесь. Она положила ладонь Полине на грудь, прямо над сердцем. Полина не ответила. Она просто притянула её ближе и закрыла глаза. Но она знала, что Ирина права. Следы уже были. И стереть их было невозможно. Да и не хотелось. За окном шёл дождь. В её когда-то безмолвной квартире было слышно тихое, ровное дыхание другого человека. И этот звук был страшнее любой бури. Потому что он означал, что одиночество кончилось. И началось что-то новое. Что-то, к чему она была не готова, но от чего уже не могла отказаться.