Слово о Войне и Мире

23:57 15 сентября 2029 года Здание Пентагона, Арлингтон, штат Виргиния, Соединённые Штаты Америки Запах свежеиспеченной пепперони едва пробивался сквозь плотный, застоявшийся воздух Пентагона, пропитанный кофеином, нервами и немым предвкушением катастрофы. Я откусил очередной кусок, тщательно пережевывая сыр и колбасу, пока на большом экране вырисовывалась карта мира, алыми точками усеянная будущими могилами. Знаете, когда я был моложе и наивнее – это было давно, в прошлой жизни – я думал, что войны начинаются с выстрелов или заявлений. Чушь! Войны начинаются с пиццы. Когда много, очень много пиццы. Когда в Пентагон начинают свозить тонны пепперони, как сейчас, это верный знак: где-то в мире собираются устроить большой, кровавый фейерверк, и мы собираемся продать туда весь порох. Я, Джон Стеффорд, когда-то просто торговец оружием, а теперь, если верить официальным бумагам, «ведущий консультант по стратегическому вооружению при Министерстве обороны США», сидел за массивным столом, чувствуя себя неуместным и абсолютно на своем месте одновременно. Здесь, в этой комнате, собрались генералы с лицами, высеченными из гранита, адмиралы с орденами, позвякивающими от каждого движения, и политики, чьи улыбки были отточены до блеска швейцарских часов. А я? Я был тем, кто за кулисами дергал за ниточки, поставляя игрушки для этих взрослых мальчиков. И девочек, разумеется. – …понимаем, что ситуация в Ираке, мягко говоря, вышла из-под контроля, — басил генерал в безупречно отутюженной форме, его голос был сух, как пыль пустыни, но в нем слышался металл. — Потеря Багдада и тот беспрецедентный удар… Я подавил усмешку. «Удар». Вот как они это называют. Не «ядерный взрыв, уничтоживший тридцать семь тысяч наших солдат, к которому я косвенно причастен». Нет, просто «удар». Дипломатия, мать её. Я знал все об этом «ударе». Это была часть сделки. США получит большую войну, я — еще больше прибыли. Макаров получит свои технологии. Все довольны. Ну, почти все. – …атака ХАМАС на Израиль, — продолжал генерал, переключая слайд, на котором появились новые красные зоны, — и дальнейшая эскалация с Ираном и Китаем окончательно погрузили нас в Третью мировую войну. Наша коалиция, хоть и без стран Панъевропейского союза, столкнулась с блоком КСАТ – Китай, Иран, Пакистан, Индонезия и ряд африканских государств. Наши стратегические цели… Мой взгляд скользнул по карте. Красные точки горели ярче, чем елочные гирлянды. Мне всегда нравились карты, особенно когда на них много красного. Это как рождественские огни, только вместо подарков – смерть и разрушение. И, конечно, баснословные контракты для таких людей, как я. Знаете, что самое забавное в войне? Не имеет значения, кто прав, кто виноват. Не важно, какие флаги развеваются над головами солдат или какие лозунги кричат политики. В конечном итоге, на войне все сводится к одному: деньгам. А если точнее, к оружию и тем, кто готов его продать. Когда-то я прочитал одну сербскую пословицу, которая засела у меня в голове: «На войне политики дают патроны, богатые дают еду, а бедные дают своих детей… Когда война закончится, политики пожимают друг другу руки, богатые увеличивают цены на продовольствие, а бедные ищут могилы своих детей». Цинично? Возможно. Но до черта правдиво. Я не даю своих детей. Я не выращиваю еду. Я просто гарантирую, что политики всегда найдут чем пострелять. И, поверьте, они всегда найдут. Особенно сейчас. Генерал начал перечислять театры боевых действий. Ближний Восток – первая и самая горячая точка. – На Ближнем Востоке, — голос генерала становился все более жестким, — наши союзники – Израиль, Саудовская Аравия, Кувейт, Иордания, остатки Иракской Республики, просаудовский Йемен, Египет и сирийская оппозиция – противостоят Сектору Газа, повстанцам на Западном берегу, ливанской и иракской Хезболле, силам народной мобилизации Исламской Республики Ирак, йеменским хуситам, Ирану, Китаю, Афганистану и режиму Асада в Сирии. Израиль уже начал полномасштабную операцию в Газе против ХАМАС и на Западном берегу против ФАТХ, одновременно ведя бои с Хезболлой в Южном Ливане. Хуситы полностью блокировали Красное море, угрожая мировым торговым путям. Сирийская гражданская война разгорелась с новой силой… Он говорил о миллионах жизней, о целых странах, охваченных пламенем, а я думал о цифрах. Об объемах поставок. Сколько штурмовых винтовок понадобится Израилю? Сколько противотанковых ракет саудитам? Какие средства ПВО запросит Египет, когда иранские дроны начнут падать на Каир? Мозг уже лихорадочно строил логистические цепочки, высчитывал маржу. Это не просто война. Это мать всех войн. И, соответственно, мать всех контрактов. Следующим был Тихий океан. – Наши силы в Тихоокеанском регионе – США, Республика Корея, Япония, Тайвань и Индия – противостоят КНР, КНДР, Пакистану, Лаосу, Вьетнаму и Индонезии, — голос генерала стал еще серьезнее. — По данным нашей разведки, Китай уже начал высадку на Тайвань. Пакистан и Индия вновь столкнулись в Кашмире. Южная Корея начала наступление на Северную Корею с целью демилитаризации КНДР и объединения полуострова… Мой взгляд скользнул по карте, на которой Тайвань уже был закрашен красным, а Индия и Пакистан превратились в сплошное огненное пятно. Тайвань. Вот уж где настоящая золотая жила. Полупроводники, высокие технологии, огромные человеческие ресурсы. Идеальный повод для большой войны. Китайская армия против американской, японской. Это будут такие масштабы, что Вторая мировая покажется детской игрой в песочнице. Они говорят о демократии, о свободе. Китай говорит о суверенитете, о величии. Не понимаю тех, кто в это верит. Это всё красивые слова для прессы. На самом деле, это война за рынки. За доминирование. За контроль над ресурсами и торговыми путями. Тайвань – это не просто остров. Это ключ к цифровому будущему. Африка – это не просто континент. Это кладовая редкоземельных металлов, без которых не будет ни ваших новых смартфонов, ни ракет, ни искусственного интеллекта. Американские политики будут толкать речи о борьбе с тиранией, а китайские – о сопротивлении империализму. А тем временем мы будем поставлять им всем пули, бомбы и дроны. С каждой упавшей бомбой, с каждым пролитым литром крови, мои акции будут расти. Африка. Континент, который всегда был полем битвы, теперь превращался в настоящий ад. – В Африке, — сказал генерал, — Китай активно поддерживает Алжир, Судан, Эфиопию, ДРК, Мозамбик, Зимбабве, Танзанию и повстанцев в Западной Сахаре. Им противостоят Марокко, ЮАР, Сомали, Южный Судан, Чад, Нигерия и Камерун при нашей поддержке. На кон поставлены огромные ресурсы и редкоземельные металлы, критически важные для развития ИИ и военной промышленности обеих сторон. Редкоземельные металлы. Сердце современной войны. Именно из-за них дроны летают, ракеты находят цели, а истребители пятого поколения остаются незаметными. Это не просто деньги, это будущее. И я был готов продать будущее любой стороне, если цена будет правильной. Заседание приближалось к кульминации. Были предложены и утверждены ключевые стратегические решения. Совместная операция с Израилем по уничтожению ядерных объектов Ирана. Наступление на картели в Венесуэле и поддержка Гайаны в борьбе за Эссекибо. И, конечно, усиление присутствия США на всех морских театрах боевых действий. Затем дело дошло до распределения ролей. – Спецагент Майлз Хоффман и его заместительница Элис Риверс будут отвечать за разведывательную часть американо-израильской операции, — объявил генерал. Он повернулся ко мне. — Джон Стеффорд, вы будете отвечать за перевооружение армии США. Нам нужно сформировать армию нового образца, способную на равных противостоять НОАК. Я кивнул, почтительно, но внутренне ликуя. Хоффман. Ах, Майлз. Старый знакомый. Циничный манипулятор, патриот, слегка подкошенный флешкой Рохаса с компроматом на высших чиновников. Мы с ним похожи, только он продает души, а я – стволы. Теперь мы работаем в одной упряжке. А моя новая задача? Перевооружить армию. Фактически, заново создать армию для самой масштабной войны в истории человечества. Это не просто работа. Это целая империя, которая вот-вот будет построена. Итак, я в Пентагоне. Ем пиццу, пока позади меня обсуждают, как лучше убивать миллионы людей. И теперь я – часть этого. Я – тот, кто будет решать, какими пулями они будут стрелять, какими танками пойдут в атаку, какими дронами будут жечь города. Я буду тем, кто будет получать колоссальные прибыли от каждого выстрела, от каждой смерти. Сербская пословица… бедные ищут могилы своих детей. Я же буду искать новые контракты. И поверьте, эта война продлится достаточно долго, чтобы я смог найти их столько, сколько хватит, чтобы похоронить в золоте и своих внуков, и их внуков. Они думают, что я здесь, чтобы спасти Америку. Наивные дураки. Я здесь, чтобы спасти свой банк. А спасение Америки – это лишь побочный эффект очень, очень прибыльной сделки. И с этим пониманием, господа, я с удовольствием возьмусь за работу. Генерал закончил свою речь, и по комнате пронесся облегченный вздох, смешанный с напряженным предвкушением. Заседание было окончено. Стулья заскрипели, голоса зашумели, люди поднимались, обмениваясь сухими, короткими фразами, уже погруженные в свои новые задачи. Я отложил недоеденную корочку пиццы, вытирая пальцы о салфетку. Мой взгляд скользнул по комнате и остановился на Майлзе Хоффмане, который уже поднялся со своего места и теперь просматривал какие-то бумаги, стоя в стороне. Он был подтянут, с проницательным взглядом, и в его манерах чувствовалась скрытая сила. Мы еще не были представлены, но я знал, что наша встреча неизбежна. Он поднял глаза, и наши взгляды пересеклись. В его глазах не было ни удивления, ни подозрительности – только расчетливое сканирование, как будто он уже давно изучил мою досье и теперь просто сверял данные с реальностью. Он кивнул, почти незаметно, и направился ко мне. Я поднялся ему навстречу. – Мистер Хоффман, я полагаю? — произнес я, протягивая руку. Мой голос был ровен, вежлив, но в нем прозвучала едва уловимая нотка иронии. Он крепко пожал мою руку, его хватка была сильной и уверенной. – Стеффорд. Ваша репутация вас опережает. В его словах не было ни лести, ни осуждения, только констатация факта. Он прекрасно знал, что это за репутация. – Ваша также, Майлз, — ответил я, не отводя взгляда. — Кажется, наши пути теперь тесно переплетутся. Я сделал паузу, позволяя весу этих слов повиснуть в воздухе. «Торговец смертью и спонсор исламских террористов…» — мысленно закончил я фразу, глядя на этого агента, который ради своих целей был готов на что угодно. Хоффман чуть заметно усмехнулся уголком губ, словно прочитав мои мысли. – Надеюсь, к взаимной выгоде, Джон. И к выгоде для… нации, разумеется. Последние слова он произнес с той же еле заметной циничной усмешкой, что была и у меня. Он понимал игру. Он был игроком. Мы обменялись долгим, понимающим взглядом. В этом рукопожатии не было ни тепла, ни дружбы. Оно было печатью сделки, неофициальным, но нерушимым союзом двух людей, которые знали цену крови, знали цену власти и были готовы платить обеими. Я — тот, кто продавал оружие вождям-тиранам и даже Макарову, который пару дней назад обратил в пепел 37 000 наших солдат. Он — агент, который заключил бы сделку с дьяволом, если бы это служило его целям. И теперь мы вместе. И это, господа, было лишь начало. Вот так и бывает. Большая война, большое заседание, тонны пиццы. И в конце концов, ты стоишь, пожимаешь руку человеку, который, как и ты, готов сжечь весь мир ради своих принципов. Или, в моем случае, ради своих процентов. На войне политики дают боеприпасы, богатые дают еду, а бедные дают своих детей. И вот мы, богатые, с нашими политиками, только что подписали смертный приговор целому континенту. И теперь, когда я отвечаю за перевооружение, а Майлз — за разведку, я думаю, нам не придется долго ждать. Скоро мы оба будем купаться в золоте и крови. Добро пожаловать в Третью мировую, Майлз. Надеюсь, тебе хватит духу для этой поездки. Мне — хватит.