Целитель

      Дом — там, где нас ждут.       Оказывается — вот же неожиданность — родители нас не ждали.       Подойдя к дверям дома, мы с Гермионой переглянулись, и я нажал на кнопку дверного звонка. Раздалась трель, через мгновение я еле услышал возмущённый голос отца там, где должна быть кухня или столовая. Или кухня–столовая.       — …кого там черти принесли в такой ранний час? Дорогая! Скажи им, что мы ничего не продаём, не покупаем, и убеждённые атеисты.       — Хм… — я взглянул на Гермиону, пока шаги мамы слышались довольно далеко в доме. — Не хочешь поговорить о богине нашей Гекате?       — Почему Геката? — Гермиона смотрела на дверь, поправив свою повседневку. — Почему не Тот? Мне он больше нравится. По некоторым источникам и вариантам верований, он ещё и бог медицины, кстати.       — Мне больше нравится богиня преисподней, магии и всякого такого. Хотя, честно говоря, в мифологии я не разбираюсь совсем. В основном то, на что есть отсылки в литературе по магии.       Дверь открылась.       — Мы не… — мама хотела было начать заготовленную речь, но остановилась.       Волосы всё те же чёрные, немного пышные, платье домашнее и даже фартук — явно только–только с кухни и чем–то занималась критически важным.       — Ну во первых, — улыбнулся я, — не черти нас принесли, а феникс. Продавать не буду, покупать тем более, а в бога я не верю сам.       — Гектор! — Гермиона пихнула меня локтем, но неудачно, от чего сама себе задела локтевой нерв. — У–у–у… Зараза.       Она начала активно потирать локоть.       — Дорогой! — мама обернулась в коридор. — Ты не поверишь, кто к нам пришёл.       — Санта Клаус? Или служба дезинсекции сподобилась–таки приехать спустя две недели ожиданий?       — Учитывая, что то и другое из разряда волшебства, то да.       Гермиона оказалась не способна больше терпеть это вот всё, и тут же бросилась обнимать маму.       — Ох, дочка, — с улыбкой мама обняла её в ответ. — Ладно Гектор ввысь растёт, но ты–то куда. Ещё и силушки столько, совсем маму не жалеешь.       Пока сестрёнка не желала отпускать маму, полностью счастливая, самозабвенно её обнимая, к нам вышел отец в полудомашнем облике — вроде бы почти собрался на работу, но некоторые вещи могут пока что быть и домашними. Странный образ.       — Ох ты, какой сюрприз.       Гермиона увидела новую цель для обниманий, так что теперь отец подвергся этой мгновенной костедробильной атаке, так что теперь уже пришла моя очередь обнимать маму, а после и пожать руку отца, который похлопал меня по плечу.       Разумеется, нас провели в дом, отец тут же позвонил в клинику, где несмотря на раннее утро уже были сотрудники и сказал, что будет позже, а после и вовсе сообщи, что уходит в отпуск на несколько дней раньше — он главный, ему можно, тем более клиника их, а не государственная. Так что мы начали рассаживать за стол сразу, как покончили с гигиеной с дороги.       В одно мгновение мы оказались за столом в столовой, столь же светлой, что и дома в Англии, пускай и другой в оформлении, под стать природе вокруг и виду за окном, что ли, нам тут же был предложен сытный завтрак только–только с плиты, соки и прочее.       — А у нас ужин по расписанию, — Гермиона очень странно себя чувствовала как из–за завтрака перед ней, так и уже яркий восход за окном не давал мозгам работать правильно.       — Ничего, — отец улыбнулся, протянув руку к газете на столе, но одёрнул себя, — мягкая борьба с джетлагом только приводит к долгим мучениям. Придётся вам сегодня до вечера прободрствовать.       — Ох… — вздохнула Гермиона. — У нас и так были тяжелыми последние дни.       — Да? — мама присоединилась к застолью, а я как раз сделал глоток ароматного Эрл Грэй, пускай и не совсем того, к которому привык в Англии. — Расскажи поподробнее, дочка. Нам так интересно.       — Ну… Там многое случилось. Тёмный Лорд повержен, к примеру.       — Угу–мс, — покивал я и сделал глоток чая, шумный такой.       — Что? — возмутилась Гермиона.       — О, нет. Ничего, — улыбался я, пряча эту улыбку за чашечкой чая. — Неужели ты не подготовила историю для родителей, пока мы ехали в поезде?       И все смотрят на неё, улыбаются, словно говоря: «Жги, дочка».       — У меня ничего особенного, — Гермиона выдохнула и сделала глоток чая прежде, чем прикоснуться к еде. — Весь год училась. Вместе с друзьями вновь организовали клуб для углублённого изучения магии. Ну уроках Боевой Магии, это которые вместо Защиты от Тёмных Искусств, было очень тяжело, но мы справлялись. А вот он…       И уставилась на меня.       — На этих уроках вместе с Дафной и Малфоем устраивали массовый террор.       — Сугубо в целях, поставленных профессором Хант.       — Малфой? — мама зацепилась за фамилию, явно знакомую, хотя так оно скорее всего и было — Гермиона не первый год в Магмире. — Кажется, мы их видели… Это не тот, по твоим словам, напыщенный и злой мальчик?       — Мама! — возмутилась Гермиона. — Я не так говорила.       — Да, — кивнул отец, — ты использовала куда менее приличные и более яркие эпитеты.       — В общем, — сестрёнка решила не развивать эту тему, — они нас терроризировали со страшной силой. Потом мы вновь учились, учились… Расследовали всякие интересные дела и события вокруг, учились…       — Какой поразительно содержательный рассказ, — улыбнулась мама. — А потом?       — А потом… — Гермиона выдохнула. — А потом ограбили Гринготтс.       И молчание. Звенящая тишина. А мне начало становиться всё смешнее и смешнее.       — Как, ты говоришь? — отец подался вперёд, начав активно нарезать колбаски и даже бекон, явно желая начать есть, чтобы молчать. К слову, я уже начал есть именно для этой цели.       — Банк ограбили, что тут непонятного. Но! — Поспешила добавить сестрёнка. — Это нужно было для победы над Тёмный Лордом.       — А вот и не угадала, — улыбнулся я и тут же отправил по назначению кусочек колбаски, бекона, томата, и присматривался к яичнице, которой именно в моей порции было много, как и всего остального.       — Гектор! — вновь возмутилась сестрёнка. — И вот очень даже «угадала». Как бы мог быть убит Волдеморт, если бы остались его крестражи?       — Адское Пламя, — пожал я плечами.       — У тебя на всё один ответ и решение — Адское Пламя. Ты случаем не переродившийся Сталин со своей ядерной угрозой?       — К тиранам коммунизма отношения не имею. Но проще, дешевле и эффективнее шарахнуть Адским Пламенем и уничтожить всё с гарантией, чем устраивать эти ваши пляски с бубном и сопутствующим ущербом.       — Так, дети, я ничего не понимаю, — резюмировал отец, подозрительно быстро расправившийся с половиной завтрака. — Но слово «ограбили» я понял прекрасно. Как ты, Гермиона, со своими друзьями вообще додумались до этого?       — А это и не они додумались, — пожал я плечами, прерывая не начавшуюся речь сестрёнки. — Их туда «додумали». Но это дело десятое. Сейчас разбор полётов толку не даст.       — И то верно, — кивнул отец, а мама молча согласилась. — Так что там с Тёмным Лордом.       — Уничтожен в итоге, — Гермиона перевела взгляд на меня. — Благодаря уничтожению крестражей.       — Да пожалуйста, — отмахнулся я. — Куда мне до очевидных вещей.       — Уничтожен — это хорошо, — отец был согласен с этим умозаключением. — А как?       — Ну…       — Он взял свои войска, — начал я, — создал четыре огромных дракона–нежить, тысячу людей–нежить, взял в осаду Хогвартс, почти взял его штурмом, кровь текла рекой, конечности и кишки разлетались в кровавом фарше, всё горело и пылало. Битва была… предельно унылой. Пара сотен тут, столько же там. Ученики почти не пострадали — умерли двое старшекурсниц, что высунули свой нос несмотря на запреты. Десяток авроров и сотрудников ДМП. Много раненых. Силы Волдеморта были жестко прорежены смертельно. Ну а потом…       С аппетитом я доел яичницу, оставив одну жареную колбаску и бобы в томате напоследок.       — А потом появился Гарри Поттер и убил Тёмного Лорда.       — Прям, победил одного из сильнейших волшебников? — удивились родители.       — Да, — кивнула Гермиона.       — Нет, — мотнул я головой. — Там всё было каким–то представлением, а не боем. Такое чувство, что все пытались подставить всех, Тёмный Лорд даже не сражался в полную силу, как и Доу, что помогал Поттеру, как и Дамблдор, что появился там. А Поттер, такое чувство, что всеобщим голосованием был выбран на роль героя, что и качественно исполнил.       — Гектор. Гарри — большой молодец и могущественный волшебник, — качнула головой Гермиона. — А ты так о нём.       — В перспективе. Если развиваться будет. А так его удел — Грюм до исцеления.       — У него очень много силы.       — Её надо уметь приложить в правильном русле.       — У него вся жизнь впереди, научится.       — Учиться нудно смолоду.       — Да почему же ты никак не хочешь сказать слова доброго о том, как много вы сделали?       А родители смотрели за перепалкой, почерпывая информацию и делали выводы, а может и не делали. По крайней мере прерывать не собирались.       — Потому что вы и ваша бригада суицидников, не имея компетенции, суёте свой нос в дела, в которых гибнут волшебники намного сильнее, опытнее и квалифицированнее вас. Единственная причина, по которой вы ещё живы — от живых пешек больше проку, чем от мёртвых. И так уж получилось, что в вашем выживании были заинтересованные люди. Вот скажи… Одна ваша ошибка привела бы к смерти Симуса. А знаешь почему? Потому что он не важен.       — Он очень даже важен!       — Для кого?       — Для нас.       — А кто вас вообще спрашивает, что вам нужно и что вы хотите? Это не вы решаете.       — Дети, — мама с успокаивающей улыбкой взглянула на нас обоих, спокойно распивая чай, уже успев вполне быстро и элегантно разобраться со своей порцией завтрака. — Вы так ни к какой истине не придёте. Давайте лучше продолжим о событиях. А о Тёмных Лордах, осадах и войнах мы ещё поговорим отдельно.       — Как и об ограблениях, — добавил отец.       — Не вопрос, — кивнул я и добил завтрак, концентрируясь только на чае.       — Хорошо. Тогда… По учёбе у меня действительно большой прогресс. Думаю, сконцентрироваться на чарах и трансфигурации в следующем году. Возможно, как и Гектор, найду себе наставника.       — Это прекрасное начинание и решение.       А Гермиона явно ждёт, когда я что–то выскажу на счёт её решения. Однако говорить мне особо нечего. Хочет она так — пусть будет так. Хотя, помня, сколько она носилась с древними рунами, как со Святым Граалем, немного странно, что она не выбрала их. Но возможно они ей интересны не как средство колдовства, а как языки и для общего развития, понимания? Тем более, в чары и трансфигурацию на продвинутых и мастерских уровнях тем более нужно вплетать руны и прочие нюансы других дисциплин, так что… А да Мерлин его знает.       — И не будет критики? — всё–таки не удержалась и обратилась ко мне.       — Нет.       — Тогда пришла твоя очередь, — и сложила руки под грудью, всем выражением лица показывая, что её–то история вообще ни в какое сравнение.       А ведь при этом она и впрямь не знает многого, если говорить о нюансах.       — Что же… Это будет долгая история. Начну с учёбы. На данный момент я подмастерье–целитель, — я показал кольцо с уже двумя камушками. — Так что могу официально работать целителем в Госпитале Мунго. Так же, я ушёл в личное ученичество к профессору МакГонагалл и профессору Бабблинг, руны и трансфигурация.       — Поздравляю, сын, — важно кивнул отец. — Полагаю, это серьёзное достижение.       — Разумеется, — кивнула Гермиона. — По сути, подмастерье — аналог высшего образования. Там сложно провести градацию, но это ближайшая аналогия. А у Гектора их, получается, два. Плюс это значит, что у него не просто диплом, а уже достаточно богатая база практическая.       — Как–то так, да. Но это ещё не всё, — я взглянул на Гермиону. — Помнишь Эмбер?       — Яркая личность, — кинула сестрёнка. — Хотя я с ней не общалась. Волшебница высокого уровня из тёмной гильдии мирового масштаба.       — Угу, магистр, — немного поправил я девушку, а для родителей пояснил, — это как доктор наук в трёх направлениях, только звание получаешь, если проходишь по силе, а навыки проверяются посредством одновременного противостояния трём мастерам этих направлений. В общем, круче уже некуда, не придумали званий.       — Опустим эти детали, — мама разлила нам чай по новой.       — Так вот. Глава Бездны — та самая гильдия — взял меня в ученики по нескольким направлениям.       — А это не опасно? — тут же насторожилась Гермиона. — Всё–таки это не наши профессора. Кто знает, что у него в голове.       — Вот насчёт головы я полностью согласен, — даже отрицать не стал. — Но Дафну он тоже взял в ученики.       — Ну вот, и конец вам двоим пришёл. Дожадничались со своими знаниями и званиями.       — Глава Бездны — дедушка Дафны.       Как сказал бы мой знакомый из… не знаю из какой жизни: «Есть пробитие».       Однако попытка увести разговор сугубо в русло обучения провалилась, и уже через пятиминутного обсуждения всех этих хитросплетений судьбы, мама вернула разговор в русло моих приключений вне академического направления.       — Не академическое… — задумался я. — Что же. Буду краток. Я с Дафной просчитали интересный и крайне сложный рунический контур, воплотили его. Цель была одна, вышло другое. Мы создали арку, пробили грань между мирами и попали в мир Смерти, на асфоделевые поля. Там мы встретили Смерть, поговорили, нас отправили исправлять то, что сделали, добавив немного уникальных сил, заодно отбелив волосы. Мне — на висках. У Дафны одна белая прядь.       Разумеется, на такое заявление сразу и не подберёшь каких–то слов. Тут и факт того, что всякие асфоделевые поля существуют, а значит должен быть и Элизиум, существует смерть не как явление, а как сущность. Да и то, что два ребёнка по сути, смогли сварганить нечто такое, магическое, что не делали волшебники раньше и точно не из–за безграмотности, а из–за недостаточной степени сумасшествия, чтобы лезть за Грань… в общем, тут сказать нечего.       — Эта арка, прозванная аномалией, — продолжил я, — активировала Арку в Отделе Тайн. Из обеих арок попёрли злые духи, что захватывали тела волшебников для непонятных целей. Из–за даров Смерти я мог видеть духов, Дафна — магию смерти, так что мы были задействованы в их уничтожении. Для того, чтобы решить проблему, наше министерство обратилось в Тёмную Гильдию, что уже абсурд — они не просто наступили себе на горло, а с грохотом обрушили свою же политику, пав в глазах обывателей резко и ниже плинтуса.       — Ничего не понимаю, — покачала головой мама, а вот отец делал вид, что понимает. А может и в самом деле понимал.       — Но тогда все считали, что министерство в руках Тёмного Лорда, так что вряд ли кто–то сильно удивился. В общем, вместе с Тёмной Гильдией и Эмбер в частности, мы решали вопрос с аномалией. Там столкнулись с другим магистром из Бездны, который хотел разрушить защиту вокруг аномалии, выпустить духов и завладеть секретом и силой. В общем, я, Эмбер и Снейп приняли бой.       — Чего?! — возмутилась Гермиона. — Ах, да… что–то я запамятовала. Ты на том вечере у Джастина так мягко и красочно всё подал, что я даже решила, будто это норма. Как я вообще могла так подумать?       — В ходе противостояния я, Эмбер и Снейп оказались в другом мире…       — Другом мире? — родители удивились и вопрос задали абсолютно синхронно.       — Да. Что–то типа параллельного. Там ничего особого не было, быстро вернулись. И оказались в одном из самых страшных и опасных мест уже нашего магмира — особой магической зоны где–то в Германии. Было сложно, страшно, но вернулись целыми и невредимыми. Ну а потом… Да всякое. Тоже учёба, практика в госпитале со Сметвиком, расчёты всякие с Дафной, проекты, работа типа курсовой для Снейпа.       — Неужели всё? — отец распивал уже третью чашечку чая, который обновляла ему мама.       — А вам мало? — улыбнулся я. — Тогда, я две недели провёл в Азкабане в качестве исправительных работ, лечил заключённых в тяжелых условиях, и набрал новых знаний и разработок на пару работ мастерского уровня. И навыков. И знаний притащил немало. И артефактов. Ценных настолько, что их нельзя оценить в денежном эквиваленте.       — Проще говоря, — Гермиона была почти спокойна теперь, и смотрела на всё уже философски — не исключено, что в чае было что–то седативное, — ты обнёс Азкабан.       — М–м, типа того, — не мог я не согласиться. — Там же разработал и свой наивеликолепнейший в своём совершенстве метод перемещения вместо аппарации.       — Это… как там, смещение?       — Именно. К слову… Я не забрал сертификат, разрешающий получить лицензию на аппарацию.       — А я знала, что забудешь, потому что тебе вообще плевать на то, что без него аппарация незаконна, — покивала сестрёнка. — Так что я всё узнала. Он будет лежать в соответствующем отделе министерства. Так что в свой день рождения просто придёшь туда и всё. Ах, да. Штраф пять галлеонов.       — Какая потеря, — сарказм в моих словах и покачивании головой был просто очевиден. — Так, что ещё… Когда Тёмный Лорд окончательно активизировался, меня забрали в плен.       — Пф–ф, — тут уже вообще все были предельно удивлены моими словами.       — Плен? — повторил отец. — И как оно прошло? Как выбрался? Пытали? Морили голодом?       — Ты в порядке? — мама была обеспокоена другим вопросом. — Ничего не случилось?       — Присоединяюсь к вопросам, — Гермиона проявила лаконичность, дабы не повторяться.       — Да ничего особенного. Силы Тёмного Лорда располагались у Малфоев. Меня расположили к пленникам в подвалы. Колдовать я могу и без палочки, так что обустроил там себе отличный быт и всё зачаровал. Мои перемещения остановить никто не может, так что я свободно посещал кухню Хогвартса, друзей, занятия у профессоров, ходил на ночные дежурства в Мунго… А у Малфоев донимал войска Тёмного Лорда своими ловушками и боевыми марионетками. Там тоже всё отлично прошло, все довольны.       — Что–то верится с трудом, — недоверие Гермионы к моим словам можно было ложкой черпать. — Но не переживай, я ещё выспрошу у тебя абсолютно все подробности.       — Просто я нужен был зачем-то Тёмному Лорду живым и желательно здоровым, вот, — допил я остатки чая в чашечке, а мама подлила ещё. — Ну а в целом… Факультетом много сделали во время осады, спасали и снабжали. Получил благодарность от директора ДМП.       — А Гарри — орден Мерлина первой степени.       — Я бы сказал, но не буду. Прикончить Тёмного Лорда было довольно просто.       — Что же тогда не сделал? — и ухмыляется.       — Ломать чужие игрушки как минимум не прилично, — пожал я плечами, так как больше и не оставалось ничего. — К слову, этим летом надолго уезжаю с Дафной в Бездну.       — Звучит как минимум странно, — отец был серьёзен, но на этой фразе не мог не выдать улыбку, пускай и лишь взглядом. — Обычно в бездну отправляют… Отправляют, в общем.       — Полагаю, — мама решила, что пора финализировать это застолье вместе с рассказами, — нам с вашим папой нужно как следует обдумать рассказанное вами. Пока что слов нет, одни эмоции.       — Это точно, — подтвердил отец. — Вы пока располагайтесь, а потом… Начнём небольшое путешествие по ближайшим интересным местам.       — Ах, да, — когда все вставали из–за стола, я вспомнил о самом важном. — Наш дом взорвали.       — Мы знаем, — улыбнулся отец. — Всё было застраховано, так что узнали мы очень быстро.       — А Рэнджик и что–то ценное у меня с собой, — я хлопнул по рюкзаку. — Так что…       — А как ты хочешь объяснить, как он тут должен оказаться? — отец задал настолько очевидный вопрос, что я даже не задумывался о нём никогда.       — Эм… Понял. Останется у меня.       — Вот и здорово. Видишь, дорогая — даже сыну машину предоставил.       — Ты хотел сказать, сбагрил старое барахло.       — Полегче, мадам, — возмутился притворно отец. — Это не развалина, а память о достижениях отечественного автопрома.       — Ой, всё.       По окончании такой импровизированной встречи, мама проводила нас до комнат, в которых мы можем разместиться и оставила наедине с собой. Разумеется, я первым делом начал раскладывать вещи, даже толком не замечая, что выделенная комната довольно похожа на ту, что была в прошлом доме, такая же обезличенная, но всяких мелочей тут чуть побольше. И тут я задался вопросом: «А что же делает Хрустик?». И нет, я о нём не забыл, но его самостоятельность во всех вопросах ставит под вопрос необходимость беспокойства о птице.       Достал сохранившееся вещи, поставил доски для маркеров, плотные записи маркером на которых до сих пор лишь головную боль порождают при попытке их осознать.       — И всё–таки, что же ты за хрень такая чудная…       Посмотрел, подумал, вновь заболела голова, а я так ничего и не понял.       — Ладно, когда-нибудь я тебя разгадаю, чем бы ты ни было.       Довольно быстро покончив с разбором своих вещей, среди которых не так–то и много тех, что можно вот так выложить в мире обычных людей даже дома, я на миг задумался, что у меня нет ничего памятного, кроме собственной памяти. Похоже, нужно будет озаботиться капитальной защитой памяти, или вообще, из простой мысли — делать подобие бэкапа онлайн.       — А это стоит обдумать…       Всё–таки без рук, ног, глаз и прочего, и даже лишившись магии, я найду способ как исправить ситуацию, а вот без памяти… Уже вряд ли.       Стук в дверь, пускай и открытую, заставил меня отвлечься от мыслей, а то я уже по привычке начинал продумывать какую-нибудь магическую хитрость или визуализировать конечный результат, ломая голову о том, как к этому результату вообще добраться.       — Не помешаю?       — Нет, пап, — кивнул я и приглашающе кивнул на кресло, а сам сел на соседнее.       Вот, кстати, одно из нововведений в этой комнате — кресла и журнальный столик. Раньше такая мебель отсутствовала как я явление за ненадобностью.       — Рассказывай, — отец оглядел изменения комнаты и более чем серьёзно и как–то понимающе смотрел на меня.       — Что именно? А то я много могу рассказать.       — Ты же знаешь, служа в армии и бывая во многих местах и горячих точках, можно многое увидеть. И разных людей. Хочу узнать у тебя, сколько и как справляешься?       — Так заметно?       — Почти нет. И как мне кажется, справляешься ты на двенадцать из десяти. Но такое не спрячешь от вояк. Знаешь, — отец расслабился, откинувшись на спинку кресла. — Один мой знакомый уверял всех и всегда, что полисменов, особенно оперативников, видно по глазам. Не манера двигаться, действовать, вести себя или говорить — это можно добиться. Но взгляд почти нельзя подделать. Ты один из тех, кому это почти удалось. Возможно даже удалось. Но родителей не обманешь. Так сколько?       — Ты удивишься или расстроишься, если скажу, что не считал? — чуть улыбнулся я.       — Ни сколько. Не считаешь в принципе, или не посчитать?       — Второе.       — А причины?       — В основном, — я даже не задумывался, — угроза близким людям. Если только мне — обойдёмся без насилия. Точнее, без смертей.       — Напрямую? Или через эту твою «систему защиты» Хогвартса?       — Это допрос?       — Отнюдь, — улыбнулся отец, видя что я проблем никаких не испытываю. — Хочу понять, как ты мыслишь в этом вопросе. Это для меня важно.       — И не осуждаешь? Честно говоря, я немного волновался о вашем мнении.       — Но не о мнении сестры, да? — теперь отец даже усмехнулся через улыбку.       — С её мнением и так всё ясно будет. Её двойные стандарты просто поражают своей… двойственностью. Хотя смерти она и вправду не приемлет. Но ей и не нужно. Для этого есть я.       — Я уже давно знаю, что этот ваш магмир полон опасностей.       — Обычный мир тоже не рай, — парировал я просто из вредности, или ради констатации факта — сам пока не понял.       — Да. Но магмир, как я вижу, маленький. И там всё… — отец руками показал, словно ужимает всё с большого до маленького, — можно встретить в одном и том же месте, как мне кажется. Вот и получается, что в одном и том же квартале располагается и насилие, и преступность, и закон, и учёба, и тюрьма, и полиция, и работа, и рынок. И всё это друг на друга влияет, перекрывает одно другое.       — Да… — не мог я не согласиться, — и куда бы ты не пошёл, всё это ты встретишь на каждом шагу. Потому я и развиваюсь, скажем так, в сторону могущества. И силы. И знаний.       — Расскажешь конкретно?       — Всё очевидно. Чтобы защитить то, что тебе важно, нужно обладать возможностями. В магмире важен баланс политического влияния и связей с личной силой.       — Логично.       — Даже довольно сильные и влиятельные семьи волшебников по меркам Англии зависимы от действий министерства и политики в частности. Только Блэки относительно недавно имели действительно огромный вес из–за количества сильных волшебников в семье и того, что эта семьи пустила корни во многие области жизни магмира. Сейчас таких семей нет, министерские вольны делать что угодно. Но.       Отец слушал, явно дополняя сложившуюся у него в голове картину магмира, пока я рассказывал то, что знал, и никаких догадок.       — Тот же Дамблдор как самостоятельная единица, волшебник, был вне области влияния политиков и прочих хитрецов, интриганов и подлых людей. Тут два фактора влияли — он был одиночка, у которого никого нет, брат не считается, о нём вообще знали единицы. Второе — он был слишком силён, чтобы любые попытки силового воздействия были просто пшиком. Дом не нужен, самодостаточен, что захотел, то сделал, а с уровнем знаний он мог легко сменить личность и спокойно жить где-нибудь и заниматься интересными делами.       — Но что–то пошло не так, да? — вопрос был явно риторический.       — Да, — я тоже откинулся на спинку своего кресла. — Область его интересов и увлечений распространялась на политику и события в стране, попытки достигнуть какого-нибудь общего блага и прочие благие намерения. Чужими руками, или своими, не важно. В общем, он был политической фигурой. И вот тут личная сила значения не имеет, так как играть нужно на чужой доске и по их правилам, в которых «сила» не фигурирует вообще.       — Проще говоря, политический труп сделать можно, реальный — почти невозможно.       — И не сделали бы реальный, если бы он махнул на свои интересы и прочее рукой, просто уходя в закат. И никто бы его не нашёл никогда, да и искать не стали бы — себе дороже. Нападать на одного из сильнейших волшебников Англии, которому и терять–то нечего, крайне дурная затея.       — Это можно не объяснять. К чему ведёшь ты?       — Политика мне не интересна, как и общее благо. Будь я сам по себе, то одного личного могущества мне бы хватило полностью. Однако есть уже целый список не безразличных мне людей. И тут дело в том, что пока я ещё не стал фигурой, имя которого работает лучше любого слабительного, я подвержен желанию влиятельных и не очень людей либо привлечь меня на свою сторону, либо осадить, либо прикопать. Вот иногда и приходится… прикапывать в ответ, обставляя всё так, словно это не я, а те, кто присматривают за мной и моей безопасностью.       — Хм… В этом есть смысл.       — Да. Теперь же я целитель — престижно и уважаемо. Нужно мастером стать. Ученик главы самой старой и огромной Тёмной Гильдии… Вот тут проблема.       — Хм?       — Не было учтено то, что самоизоляция и консерватизм английских волшебников скажется на их осведомлённости. Только на самых верхах знают, что такое Бездна, и что с ними шутки как минимум плохи. Так что тут пока защита такая себе. Последний год я лично, как Гектор Грейнджер неоднократно проявлял себя с лучших сторон и как сильный волшебник. Среди многих зарекомендовал себя. Правда, могут быть нюансы… Но в целом… возвращаясь к твоему изначальному вопросу, великовато число получается. Надеюсь, больше увеличиваться не будет.       — Не боишься, что родственники трупов будут мстить?       — В подавляющем большинстве случаев даже не ясно, кому именно. А тех, что ведут ко мне лично… единицы. Но, я надеюсь, почти дорос до должного уровня, чтобы ко мне особо не лезли, как и к моим близким. Осталось не так уж долго продержаться. А может быть это не закончится никогда.       — Поверь, никогда, — покачал головой отец. — Когда я служил в армии… даже тогда я понимал, что не за какое–то там великое благо и защиту родины сражался. За благо страны в какой–то мере. Чтобы где–то прибыло, нужно чтобы где–то убыло, к сожалению. Вот и участвовали мы в операциях, общий долгосрочный смысл которых был в «прибыло стране». Правда, тоже не очень–то и помогло, но это дело другое уже. Однако…       Отец встал с кресла и явно хотел покинуть комнату, так что я встал следом. Со вполне серьёзным лицом он буквально заверил меня:       — Волшебники тоже люди. И никогда не будет покоя. Просто уменьшится количество желающих, взамен увеличив их качество. И вот ещё… Этот ваш Гарри Поттер.       — А с ним–то что?       — Есть такая фраза: «Кто убил дракона, сам становится драконом». Либо станет сам, либо его назначат люди. Попробуй по возможности направить парня в хорошее русло.       — Я? — удивился натуральнейшим образом. — Ты просто не знаешь, что обо мне говорят в Хогвартсе. Мне стоит оступиться, как меня самого назначат новым Драконом, причём без шуток. Тем более, сейчас остынут все после смерти Тёмного Лорда, и начнут активнейшим образом расследовать некоторые «инциденты».       — Тем не менее, присмотри. Кажется, он важен для твоей сестры.       — Вот же… — сдержался я. — Могу только присмотреть так, чтобы он не помер. Большего не обещаю. А то он проблемный до ужаса, пускай сам учится проблемы решать, в которые сам же и влипает.       — Этого вполне достаточно. Надо же, — отец ухмыльнулся, хлопнув меня по плечу. — Не думал, что так быстро ты станешь… тем, кто ты есть.       И ушёл весь важный и явно довольный разговором. Точнее не так. Не довольный — вряд ли родитель хочет, чтобы его ребёнку приходилось решать, жить или не жить. Просто этакое принятие я увидел за счёт памяти и опыта эльфа, но отнюдь не разочарованное принятие, а даже в чём–то гордое. Возможно, будь хотя бы фантомный опыт бытия родителем в осколках, я бы понял больше, а так для меня это лес темнейший.       — Да ну это всё… — отмахнулся я и попросту сцапав рюкзак, скользнул по грани смерти на Косую Аллею, на другую сторону планеты.       Полёт был долгим. Очень долгим. А вышел я в закутке между Аллеей и Лютным, тут же припав на одно колено и стараясь отдышаться, а изо рта моего валил пар, руки да ноги были почти ледяными, а сознание кристально ясным.       — Нет уж… фух… Это точно не… для такого, — сам себе выдохнул я.       Пара мимо проходивших волшебников, явно промышлявших нехорошими делами из–за повышенной скрытности в стиле одежды, покосились на меня с неодобрением. Благо, что одежда на мне оставалась не типичная для чего либо, а капюшон мантии, что я не снял с дороги, закрыл моё лицо. А то позора было бы немерено.       Быстро придя в себя, хотел было позвать Хрустика, но тот спикировал прямо с неба на меня — еле успел подставить руку. По этой самой руке заводной сычик и запрыгал, топорща крылья и перья на голове, стрекоча что–то на своём сычином и явно попрекая меня за столь безответственный поступок, как побег на другой край света.       — Ну прости, крылатый почтальон, — невозможно было удержаться, и не почесать его клювик, улыбаясь. — Ты же такой самостоятельный и гордый.       Хрустик тут же выпрямился и словно бы согласился со словами.       — И для такого верного товарища у меня есть важная работа, — в свободной руке я создал письмо–записку для Флёр Делакур. — Отнесёшь адресату?       Хрустик принял письмо с таким видом, будто говорил: «Ты сомневаешься, смерд? Одно крыло тут, другое там!», и улетел. Там, в письме, согласие на покупку одной из трёх предпочтительных позиций по магической земле для жилья, записаны в порядке приоритетности на случай если уже проданы, хотя последнее сильно вряд ли.       — Пора делом заняться… — выдохнул я, в мыслях сетуя, что не продержался без дела и суток.       ***       Смерть Тёмного Лорда — удивительный повод для праздника.       Отправив письмо мисс Делакур, я покинул тот закуток между Косой Аллеей и Лютным Переулком, практически тут же оказавшись в ночной праздничной атмосфере.       Яркие цвета, краски, чары–фейерверки в небе и над Аллеей, яркие вывески, что смененные продавцами. То в одну, то в другую сторону носились волшебники радостные до такой степени, что аж противно становилось, но я никогда не любил подобные проявления общества.       При этом, несмотря на ночное уже время суток, все магазины работали. Начав движение через эту толпу, я то и дело натыкался на счастливые лица, какие–то даже безумные, и как ни странно, это даже немного пугало.       — Тёмный Лорд Пал! — ко мне подбежал какой–то невзрачный волшебник, обе руки положив мне на плечи, а я почувствовал магическое воздействие на уровне хитрого проклятья с непонятным ментальным посылом.       Отмахнувшись и вернув воздействие, я пошёл дальше, краем глаза отмечая как волшебника перекосило, а в следующий миг он начал разбрасываться галлеонами из своего кошелька, а какие–то два карлика–проныры, чуть крупнее садового гнома, резво сновали между ног волшебников и собирали галлеоны обратно.       — Хм… — улыбнулся я вместо усмешки, мысленно похвалив затею волшебника, но поставив «тролля» за отсутствие защиты от своих же трюков.       Проклятьице и вправду было очень–очень хитрым, безопасным, не вредило, а защиту по принципу малефики обходило моментально и красиво. Такое не грех и похвалить.       Куда я шёл? А Мерлин его знает. Уйдя частью сознания в феникса, что привычно барражировал в небе над Австралией, переместился только им в дом родителей и создал заметную, крупную записку на столах. Мол, ушёл на пару часиков по делам, нет сил сидеть без дела.       Вернувшись птичкой в свой патруль, я в своём теле направился по Косой Аллее дальше, пока ожидал ответа от Делакур.       Магазинчик Уизли оказался самым ярким и безумным эпицентром всего происходящего, хотя казалось, что ещё безумнее уже некуда. Он выделялся, как какой–то цирк среди чистого поля.       — Нет уж, — качнул я головой, — туда я не пойду.       — Тёмный Лорд пал!!! — кричал какой–то парень лет двадцати, бегая и раскидывая листовки, чем выделялся среди толп праздновавших. — Председатель Визенгамота — Пожиратель Смерти!!! Волки в аврорской шкуре!!! Читайте свежий Пророк!       Характерный перезвон птичьего пения там, вверху, привлёк моё внимание, а посмотрев на небо я не мог не заметить феникса. Вполне обыкновенного, пламенного, с длинным хвостом. Неужели Фоукс?       Интересно, если этот феникс обладает схожей природой с тем, что получилось у меня, как сильно удивился Дамблдор, оказавшись фениксом? Или же он допускал подобное? Пускай эти вопросы и не важны, но любопытство есть любопытство.       Неожиданно моя прогулка довольно быстро прервалась неожиданным, пусть и ожидаемым образом — прилетел Хрустик. И выглядел он недовольным, письмо не доставлено, и вообще, все эти его взмахи крыльев и растопыренные перья говорят о том, что всё плохо и у него есть ряд проблем с доставкой.       — Неожиданно, — я почесал клюв птицу, и тот даже на пару секунд успокоился, но потом, словно током ужаленный, вновь начал бунтовать и прыгать по руке. — Ладно, птиц, показывай дорогу. Посмотрим, что там.       Сыч взлетел в небо, а я ушёл в частичное скольжение, немного окосев от изменившегося восприятия мира в других плоскостях. Однако, сыч был виден, так что куда лететь вопросов не возникло, и я вот в таком виде последовал за птицей.       Удивительный опыт, должен я сказать. Почтовая птица совсем не обычное животное и обладает рядом магических способностей. Например, мой сыч, а может и любая другая почтовая сова, умудряется в полёте словно бы при каком–то варп–движении, словно находясь в пузыре Алькубьере, смещаться в пространстве. Это я понял только сейчас, наблюдая за ним с грани измерения Смерти. И это навело меня на очередную очень интересную мысль о необходимости поработать с этим явлением и взять себе на вооружение.       Фактически, он не аппарирует, не прокалывает пространство, не уходит на грани измерений, ни сквозь них. Он просто смещает пространство вокруг себя. А мне приходится выжимать из прямого полёта вдоль грани Смерти максимум скорости, чтобы не упустить птицу из виду.       В итоге мы довольно быстро долетели до северной границы Англии, практически к побережью. Хрустик приземлился в кустик в какой–то посадке на краю рощи у края леса, я рядом, тут же присев на колено и высунувшись головою из куста рядом с сычом.       — Ну и куда ты меня привёл, мой крылатый друг? — шептал я, сам оглядывая не самый лучший каменно-деревянный домик.       Впрочем, домиков подобных было много, и они больше походили на окраину какого–то селения, а судя по просветам между редких деревьев, так оно и было, просто именно эти располагались на самой границе.       Хрустик прочирикал очередную тираду, возмутился мировой несправедливостью, уставился на домик, сузив глаза и вытянувшись вперёд, будто прямо сейчас колдует какое–то: «У–у–у, суки», и… всё, приуныл.       — Понятно, — улыбнулся я и вновь почесал его клювик. — Ты молодец.       Приободрившийся сычик пристроился у меня на плече, по-прежнему с письмом на лапке — одна из загадок магии, как письмо оказывается свёрнуто в трубочку на лапке у почтовых сов — и устремил свой взгляд к цели, аки бравый капитан Хруст Сыч.       — То есть ты, мой пернатый друг, — я повернул голову к сычу, всматриваясь в эту наглую мордочку, — предлагаешь мне проторить тебе путь до адресата?       Похоже, это был абсолютно риторический вопрос, а я довольно глуп, раз уж вообще решил его задать.       — Ладно, наглый птиц. Надеюсь, что попав туда я обнаружу даму в беде, а не в уединении с любовником, которые просто прикрылись чарами от наблюдения и почты.       Встав, изменил свой костюм на чёрный, боевой, в стиле авроров, удобный и с различными кармашками–перевязями для полезностей, которыми я пока не обзавёлся, сменил мантию на трансфигурированную чёрную, с рунической вышивкой и, задумавшись о шальной мысли пристроить себе куда–нибудь символику какую–нибудь, напрочь зарезал эту мысль на корню — принадлежность к какой–либо организации или фракции в основном накладывает лишь ограничения, и ничего кроме.       — Нужен важный элемент, — кивнул я сам себе, и создал маску на манер Эмбер, чёрную, с синими прожилками–контурами, что должны были бы показать лисий стиль.       Разумеется, на всякий случай, на внутренней стороне маски был целый комплекс рунических вязей, смешанных с заклинаниями, и несущий многофункциональный смысл от банальной неснимаемости без моей на то воли, до зрения в полной темноте, возможности видеть метки Охотника, если такие наложены, защита от мелочей и простых чар или заклинаний, что препятствуют хорошему зрению и обзору… В общем, подобные вещи становятся уже моим стандартом при работе с масками. Если придумать, как это максимально надёжно закрепить и зашифровать, получится неплохой артефакт.       Тут до меня дошла простая до безумия мысль. А зачем я чуть было не пошёл на пролом? Это совсем не обязательно.       Достав палочку, я скрыл себя настолько, насколько вообще способен, разумеется, не забыв про Хрустика, который вообще ничему не удивился вообще, и уже в таком виде направился по траве, стараясь не задевать её, чтобы не создавать даже возможность быть раскрытыми таким очевидным и нелепым образом.       На подходе к нужному дому, я сразу почувствовал барьерные чары.       — Хм… — проведя палочкой перед собой и кидая мягкие диагностические заклинания, я размышлял.       Где–то я подобное уже видел. Подобный подход к исполнению. Смысл, передаваемый через заклинания диагностики и так понятен и довольно стандартен для защиты и экранирования территории от нежелательных визитёров, случайных взглядов и от внезапных атак. Но исполнение…       Как только нашёл метод обхода, тут же потянул на себя волшебную палочку, попутно закручивая ею пространство перед собой. Защита на доме визуализировалась в виде полупрозрачной плёнки, растягиваемой там, где я подцепил её палочкой. Очередной жест, формула в мыслях и нужный образ и вот я сделал в защите проход, зашёл внутрь и закрыл проход за собой, вернув защите изначальный вид и структуру.       Итак, я внутри защищённого периметра, буквально в пяти метрах от дома, что мне нужен. В паре окон свет, остальные или закрыты–забиты, либо отсутствуют там, где должны быть, как подсказывает логика. Как проникать, когда уже внутри защиты?       Создав паучка на ладони, я аккуратно запустил его в приоткрытое окно, начав получать зрительную информацию. Светлое помещение должно было быть кухней, но я понял не сразу, отвык видеть настолько старое, грязное, чёрное, неухоженное, заброшенное, ещё и словно не просто из прошлого, а позапрошлого века.       В коридоре явно было какое мелькание теней, так что я направил паучка туда, попутно включив ещё и трансляцию звуков.       — …всё равно нет выбора, месье, — говорил немного искажённый голос.       Ответа нет. Пучок пробирался дальше.       Через коридор он попал в небольшую комнату. Плохой свет от пары светильников по типу масляных, кресло, камин. В кресле сидел волшебник в чёрном и с белой маской. По углам комнаты стояли двое волшебников в точно таких же чёрных одеждах и белых масках, даже не шевелились, от чего создавалось впечатление, будто это какие–то манекены, а не живые люди.       Говоривший волшебник держал в руках какой–то артефакт, напоминавший пирамидку, а другой рукой касался его палочкой. К слову, мне интересно, откуда у английских и европейских волшебников в общем такая любовь к артефактам–пирамидкам? В крови играет жажда пограбить другие народы?       — Как вам будет угодно, — волшебник в кресле явно получил какой–то ответ, и это был явно не начальник.       Я бы ответил таким тоном тому, с кого что–то требовал бы, а тот отказался. Так что смею предположить, именно о чём–то подобном и был разговор.       — А вы, ребята, — он сделал жест рукой, — обыщите дом. Кажется, у нас крыса.       Двое волшебников обнажили палочки и синхронно отправились искать кого–то. А почему я вообще задаюсь вопросом, кого именно, когда ответ предельно очевиден? Меня, разумеется.       Довольно быстро один из них оказался на улице, быстро обходя периметр и невербально забрасывая всё вокруг диагностическими чарами и модификациями Ревелио, создавая рыжеватые всполохи вокруг разных объектов, строя на миг образы чего–то.       Мне очень повезло, что я держу под контролем свою фоновую магию, и могу колдовать без утечек, иначе таким нехитрым способом был бы уже раскрыт. Комплекс моих скрывающих чар и заклинаний тоже очень хорош, как только я его не проверял. Однако, есть проблема. Я слишком привык иметь дело со школьниками либо идиотами, а потому о многих тонкостях, мелочах в колдовстве, стал забывать и не учитываю их. Инерция мышления… Эх, вот и пришла моя пора споткнуться об этот бич сознания.       От сего момента нужно держать в голове мысль, что потенциальный противник может быть более чем квалифицирован в сложной магии, знать все мыслимые секреты и уловки тех или иных чар, а мне действовать нужно всегда с максимальной осмотрительностью и осторожностью. Может по мощи и своим хитростям в определённых направлениях я и вышел далеко вперёд большинства, но искусность пока просто на достойном уровне, но не дотягивает до узкоспециализированных специалистов очень и очень сильно. Особенно, если это не англичане.       Пока я притаился у стены дома и наблюдал за перемещениями волшебников в масках, размышлял о том, что несмотря на осколки, самоконтроль и прочие нюансы своего бытия, я остаюсь человеком обыкновенным, и совершаю ошибки те же, что и другие люди. Легко критиковать, глядя со стороны, это я умею. А вот думать о своих действиях, анализировать себя — задача уже не тривиальная.       Не найдя меня, волшебники вернулись в дом и сухим голосом без всяких эмоций, даже хуже, чем под окклюментной блокадой, отчитались тому, что остался в кресле.       — Проникновение не обнаружено.       — Ясно. Наверное, очередной магический зверёк. Проклятые степные золомоли… Тут под домом что, ящик стали зарыт?       Я чуть не поперхнулся, услышав название. Странный волшебник со странными корнями и акцентом столь же странное название произнёс для животинки, что любит погрызть металлы, покопать и протискиваться через барьеры разной сложности. Сознание представило себе это светлошерстное клыкастое подобие нюхлера, только с моим лицом, и теперь я вряд ли смогу это забыть когда-нибудь.       Раз уж я решил действовать максимально, то стоит так и поступать. Сместившись на грань Смерти так близко к ней, как это вообще возможно, аж в глазах окончательно посерело и мне даже показалось, что я вновь на асфоделевых полях, я начал действовать.       В этом измерении дом не являлся настоящим, он словно состоял из почти прозрачного тумана.       — Это что–то новенькое… — выдал я спокойным голосом. — А вот это плохо. Похоже, я сместился слишком глубоко.       Оглядевшись, я не мог не заметить, что визуально миры словно накладывались, а настоящий становился всё менее досягаемым, прозрачным, истаивающим, неуловимым. Зато повторялся ландшафт. Белое небо, чёрные звёзды, вся эта инверсия цветов.       А ещё… были души. Те, кто блуждали там, среди полей, у арки, были чёрными. Здесь, чуть ниже уровня земли, было целое скопище таких чёрных душ, и они словно собрались вокруг чего–то, но не тянули руки, не блуждали, а словно бы просто страдали, медленно двигаясь. Страдали, вокруг трёх серых душ, которые просто сидели рядом, словно на полу.       Приглядевшись, я смог по еле видимым контурам догадаться, что серые находятся в каком–то подземном помещении, низком, но довольно широком, и оттуда тянулся небольшой коридор к дому, рядом с которым я стою. Хм, а вот и души волшебников в масках, если я правильно понял.       Серые, не особо яркие, ровные. Тот, что словно сидел на воздухе — реальные предметы почти полностью растворились, ушли на абсолютно задний план — обладал чёрными пятнами на душе. Интересно, что это значит? Не знаю, и знать не хочу пока что. Вон, у меня на плече сидит Хрустик, пылая серым пламенем, и выглядит он совсем не как сыч, а словно бы какой–то чудной монстр из серого дыма и с серыми же глазами–рентгенами.       Взглянул на меня, я на него. Ну а что тут поделать? Я просто пожал плечами, Хрустик изобразил птичье подобие такого же безразличия и устремил свой взор на три серые души в подземелье.       — Так вот как вы, бригада пернатая, находите адресатов, — ледяным голосом озвучил я свои мысли, а Хрустик на плече растопырил призрачные перья.       Вот честное слово, в этом мире Смерти он вообще не сыч. Скорее какое–то инопланетный истребитель–перехватчик органического происхождения, честное слово. Что же такое сделали волшебники с почтовыми птицами? И как выглядят прочие магические существа в мире Смерти? Кажется, в голове родились новые эксперименты.       Сосредоточившись, я просто сделал шаг, куда хотел. Там и оказался, как ни странно, и даже не смог удивиться — измерение Смерти просто нуллифицирует эмоции.       Призрачный Хрустик внимательно смотрел на вполне конкретную серую душу, ничем не отличающуюся от остальных.       — Помоги… — звучал шепот чёрных душ вокруг. — Им… Помоги… смерть… Боль…       Шёпот душ был тяжелым, еле слышимым, словно ветер, но был повсюду, а сами чёрные души буквально тянулись, подходили ко мне и показывали на серые души. Есть теория о происхождении этих чёрных душ, но сейчас это не важно.       С огромным, титаническим трудом я зацепился сознанием и магией за остатки образа реального мира, который почти истаял, уступив место измерению смерти. Зацепился, и потянул себя, слишком уж медленно смещаясь обратно, в реальность.       Мне казалось, что призраки проявлялись вместо со мной, при этом даже цепляясь за меня, но нет, этого не было. А может и было — вернуться оказалось слишком тяжело для сознания, чтобы обращать на это внимание.       Подвал деревянно-каменный, светильник в наличии, одна штука. Девушки в просто одежде типа «что было из платьев, в то и впихнули» — три штуки. Продрогшие, промёрзшие, без повреждений и каких–либо проблем, напуганные до икоты и предобморочного состояния. Флёр в середине. Хм, а вот и странная вещица у каждой — толстый рунический ошейник, символы на котором подозрительно похожи на кровавые письмена вампиров, что призваны блокировать магию. Всё любопытней и любопытней.       — Пощадите… — еле–еле выдавила одна, брюнетка, глядя на меня.       Неужели я такой страшный?       Краем глаза пришлось отметить, что от меня ещё исходит сероватый магический дым, словно медленные язычки пламени, но быстро исчезает, а Хрустик так и вовсе пока ещё с трудом проглядывается под своей призрачной формой, которая также почти исчезла, являя миру сыча обыкновенного, обнаглевшего. Ещё и стыло так вокруг, при выдохе даже сквозь маску выходит густой пар, оседая вниз, словно от жидкого азота.       — Занятно… — выдохнул я искажённым голосом и подошёл ближе, от чего девушки попытались уползти дальше, только вот стена подвала не позволяла. — Мисс Делакур…       Пепельноволосая вейла вздрогнула и взглянула на меня всё ещё испуганным, но агрессивным взглядом.       — …Я вам писал, а вы в плену. Крайне неприлично с вашей стороны.       Хрустик, окончательно избавившийся от следов своей призрачной формы, слетел с моего плеча, приземлился на коленке девушки и протянул лапку с письмом, ещё и вид имел такой гордый и самодовольный, что хоть картину пиши.       Если две другие девушки отшатнулись, видать, находясь под впечатлением от уже исчезнувшей формы Хрустика, то Флёр, преисполнившись храбрости, взяла письмо, развернула, открыла, прочитала, и сильно–сильно удивилась — никакими другими словами нельзя описать произведённую девушкой последовательность действий.       И вот с этим удивлением она смотрела уже на меня, а во взгляде пропали страх и решимость стоять за свою жизнь и всё остальное до самого конца.       — Мистер…       — Чш… Или маска ни о чём не говорит? — я указал пальцем на этот аксессуар на моём лице.       — Точно… Вы не могли бы нас вытащить отсюда?       — Могу. С вас, мисс Делакур, рассказ. И не забудьте сразу сообщить своим родственникам, или кому там нужно, что вы в безопасности. А это… — я хотел было протянуть руку и снять ошейники, но пока не стал. К слову, замок на них был гравирован обычными рунами, а не вампирской письменностью, но вдруг он даст сигнал тем троим, что наверху. — Я сниму позже. Ваши руки.       Я протянул обе руки, чтобы девушки взялись за них. Делакур первая так поступила, полнясь решимостью, хотя ведь я мог быть вовсе не я. Две других девушки решимостью не обладали, судя по всему, так что Флёр теряла драгоценные секунды на быстрое объяснение политики партии на французском. Вроде бы девушки покивали и не смело протянули свои руки.       — Даже в беде леди должна оставаться леди? — сарказм так и лился из меня при виде этих элегантных и не особо поспешных движений дрожащих девушек.       Девушки вздрогнули поспешили взять меня за руку, а я тут же протянул их через смещение на грани Смерти прямо в проулок на ночной Косой Аллее. Удивились все, начав осматриваться, а пока они это делали, я ловким движением руки снял ошейники и бросил тут. Вновь взяв их за руки, скользнул по грани уже в закуток во французском магическом квартале, испытав терпимую, пускай и тяжелую нагрузку.       Не дав им опомниться, взмахом палочки создал глухие чёрные мантии, накинув на них — какая–никакая обувь у них была.       — Вы в магическом квартале Парижа, — пояснил я. — Колдовать теперь можете. Полагаю, этого будет достаточно.       — Да, мистер… — кивнула Флёр. — Дальше мы справимся.       — И вот ещё, мисс Делакур. Встретимся завтра здесь же. Как вы понимаете, ваш плен не отменяет обязательства. Надеюсь, заказы найдутся для одного нашего знакомого.       — Разумеется, — вейла быстро брала себя в руки, пока девушки осознавали, что они в знакомом месте. Надеюсь, что в знакомом. — Буквально недавно я получила запросы на работу, но… как видите, обстоятельства.       — Вижу. До скорых встреч, — кивнул я и скользнул обратно в Австралию.       Буквально выпав с грани Смерти в своей новой комнате, развеял маску, с трудом удержался, мир плыл, меня тошнило. Слишком далеко. Слишком. А присутствие тех волшебников, до боли знакомых по маскам, да ещё и в Англии, навевает вопросы. Вот вроде бы Тёмный Лорд и помер, а легче не становится. И почему я не могу как большинство ребят в Хогвартсе, просто жить, проблем не знать и не видеть, наслаждаясь своей школьной жизнью? Везде–то найдутся у меня свои интересы и связи, и любая ерунда или значимые события так или иначе меня задевают.       — Напряжно… — выдохнул я и, не развеивая одежду, завалился на кровать. — Как же напряжно…       ***       Белый потолок такой похожей, но совсем другой комнаты в совсем другом месте, в другом доме, на другом континенте, который и вовсе на другом краю Земли.       Прислушиваясь к себе, не мог не отметить, что длительное пребывание на глубине измерения Смерти явно как–то повлияло на меня, и я не знаю, как именно. Но влияние точно есть. Надеюсь, от этого я не умру раньше времени, потому что терзают меня смутные сомнения, что смерть от Смерти будет явно чем–то необычным, а последствия непредсказуемы.       — Гектор! — голос сестрёнки раздался раньше, чем дверь открылась. — Ты где… А, вот где.       — Здесь я, здесь, — махнул рукой, продолжая отлёживаться в кровати.       Гермиона подошла ко мне, разглядывая одежду.       — Только не говори мне, что ты уже нашёл приключения, — покачала она головою.       — Нашёл, — кивнул я, садясь на кровать — говорить лёжа не удобно. — Хочешь расскажу?       — Вообще не очень… Но ладно, — она нашла взглядом стул и подвинула, садясь рядом, и только сейчас приметив доски для маркеров из старого дома. — Ого! Ты когда их забрать умудрился?       — Сразу после взрыва, — теперь и я взглянул на миг. — Не хочешь попробовать понять, что там написано?       — Нет уж, спасибо, — она с улыбкой покачала головой, поправив пряди непослушных волос обеими руками. — Уже пыталась. Неделю с опухшей головой ходила.       — В общем, приключение такое… Я же уже давно проектирую дом, и сейчас он находится на стадии «купи уже ты землю, в конце концов». Вот и хотел я обратиться к Делакур…       — Флёр? Та самая чемпионка? А как она с этим связана? И неужели ты общаешься с ней до сих пор?       — Вообще–то да, — кивнул я. — А связана тем, что мы с ней работаем над некоторыми проектами.       — А Дафна знает? — и ухмыляется так загадочно.       — Учитывая, что проекты абсолютно секретны, никто не знает, что я вообще над ними работаю. И нет, Гермиона, у нас достаточно доверительные отношения. Даже будь я директором и учредителем борделя, Дафна ни на миг не сомневалась бы во мне.       — Ну надо же, какие все великолепные и правильные, — продолжала улыбаться Гермиона. — Но ладно, что там случилось?       — Написал. Хрустик не смог доставить письмо, прилетел возмущённый…       — Хрустик? А где он? — оживилась Гермиона пуще прежнего, начав оглядывать комнату.       Хрустик спикировал ей на голову, тут же взбаламутив волосы, которые только и ждали подобного, чтобы вернуться в состояние вороньего гнезда, как и было много лет назад.       — Ах ты–ж! — притворно возмутилась Гермиона, пытаясь руками аккуратно найти птица, который уже во всю изображал бравого капитана. — А ну слазь…       После поиска сыча, я продолжил рассказ, опустив нюансы с моими скольжениями по граням Смерти. Пока никто кроме Дафны не понимает, как и через что им приходится пройти во время такого перемещения, лучше так это и оставить.       — И что… Ты думаешь, это та же группа волшебников, что и в Италии?       — Разумеется. Но как и всегда, животрепещущим остаётся один вопрос — что им надо в целом, и причём тут семья Делакур, как и те другие волшебницы. Но знаешь… Пока что я в это соваться не собираюсь.       — Почему? Это звучит очень опасно, — Гермионе лишь бы какую активность устроить. — Ты ведь и раньше мог сделать очень–очень многое. Тот же Тёмный Лорд.       — Сколько можно говорить, Герми. Будь Тёмный Лорд самостоятельным явлением, я бы приложил все силы для решения этой проблемы. Но изначально он казался мне чьим–то проектом, а потом в эту игру играли уже много других сил. И если бы я сломал их проект, они могли бы просто в расстроенных чувствах слить меня и всех мне важных людей. Чтоб не повадно было.       — Да–да, говорил… Но мы же делали всё возможное… И да, знаю, что ты скажешь. Что мы были учтены и задействованы этими силами. Ладно, дело твоё. Что планируешь делать?       — Вообще… Было бы здорово провести время с родителями. А в перерывах я могу быстренько слетать в Англию или Францию уже по своим делам.       — Это… слишком абсурдно, я тебе говорила об этом?       — Не только ты. У меня только один вопрос… во что одеться по погоде?       Гермиона закатила глаза и кивнула в сторону окна.       — Вообще–то… тут сейчас зима, — усмехнулся я.       — Одевайся, как у нас осенью, — пожала плечами Гермиона.       Кивнув на это, я выпроводил сестрёнку из комнаты и раскрыл рюкзак, размышляя о том, есть ли у меня какая-нибудь осенняя одежда. Готовых вариантов не так уж и много, так что просто трансформировал чудо–ткань в деловые брюки, синюю водолазку, достал подходящие туфли, а чёрное пальто попросту трансфигурировал, разумеется, со всеми мыслимыми рунами для пассивной магической защиты, но не для сокрытия. Шарфик… один из них подарила Дафна, тонкий–тонкий, тёмно-синий, с еле заметными узорами, ещё и с вплетением шёлка акромантула. Хорошая вещица.       Глядя на себя в зеркало в дверце шкафа, наконец–то дошёл до мысли, что рюкзак нужно сменить на что–то более соответствующее образу, пусть даже его абсолютная универсальной подходит к любой одежде и всегда смотрится уместно. Но это будет потом.       Вот в таком виде я и спустился на первый этаж. Родители с Гермионой тоже уже приоделись по–осеннему в нашем понимании, но по–летнему в местном. Погода и впрямь обещает быть прохладной, а судя по моим ощущениям, солнечный восход неизбежно сменится пасмурным днём уже к полудню и до самого вечера.       — Эм… — родители были слегка удивлены образом. — Это неожиданно.       — Да ладно, — отмахнулась Гермиона, предпочитавшая джинсы, и этот день не был исключением. — Могли бы уже и привыкнуть.       — Не моя вина в том, — я подошёл к родителям, — что выглядеть я предпочитаю плюс-минус вот так. Пробовал я пуховички всякие да прочие стили — аж корёжит и мурашки бегут.       Раздалась трель дверного звонка.       — Ну теперь-то кто, — выдохнул возмущённо отец и пошёл открывать дверь, до которой рукой–то было подать.       — Здравствуйте, — стоило открыть её, как раздался голос с лёгким австралийским акцентом, а за порогом стоял мужчина в плаще и шляпе, а точнее, двое мужчин, а одежда отличалась только цветами, но не общим стилем. — Это дом Грейнджер?       — Да, а кто интересуется?       — Департамент Магического Правопорядка, — и показал документы.       Тут же я подошёл и взглянул на волшебников, на документы — мне тоже показали, причём без вопросов и явно намереваясь в итоге говорить со мной. Волшебники эти довольно сильны, к слову, с нашими министерскими не сравнятся, и, похоже, способны чуять других волшебников либо магические вещи. А документы настоящие — концепция магических печатей на документах не сильно разнится от английской, да и она на документах не скрыта специально, чтобы даже бездарность мог почувствовать или хотя бы увидеть.       Я коротко кивнул отцу и отошёл с прохода.       — Проходите, джентльмены, — отец впустил волшебников в дом.       Те не осматривались и не удивлялись. Первым делом они бросили взгляд на полочки с обувью и стоящие тапочки и явно хотели разуться, что заметил и отец.       — Не стоит, — остановил их отец, кивнув на то, что все мы уже в обуви.       Те кивнули и все мы прошли от дверей в холл. Это просторное центральное помещение ведь можно назвать холлом? Гермиона и мама тоже заметили гостей и поздоровались.       — Мы засекли перемещение фениксом, межконтинентальное, — начал ДМП–шник, а я собирался искать отличия в действиях структуры с тем же названием, что и у нас. — Подобное является незаконным, если точка прибытия не в городском отделе перемещений.       — Ох, — включился я в разговор. — Это, должно быть, моя вина, сэр. Мы с сестрёнкой так спешили к родителям после окончания учебного года, что не могли позволить себе ни секунды промедления.       — Понимаю, — кивнул ДМП–шник. — Представьтесь.       — Гектор Грейнджер.       — Гермиона Грейнджер.       ДМП–шник достал блокнот и начал записывать вполне обычной ручкой.       — И где вы учитесь?       — Хогвартс, — продолжил я. — окончили шестой курс.       — Оба?       — Да, сэр.       — Документы у вас есть? — ДМП–шник обвёл нас взглядом. — Насколько мне известно, в Англии уже работает система регистрации граждан.       Отец явно порывался брать разговор в свои руки, но я жестом уже два раза просил его не лезть — всё–таки дела с волшебниками лучше вести волшебнику, так будет комфортнее обеим сторонам.       — Разумеется, — мы с Гермионой протянули свои карточки удостоверения.       Сотрудник ДМП явно знал, как их проверять, но было видно, что именно с английским образцом работает крайне редко, если не впервые. Вообще, весь диалог навёл меня на мысли о том, что английские волшебники не являются здесь частыми гостями — это первое. Второе же — перемещение фениксом было зафиксировано только тогда, когда я перенёсся на землю, а вот остальные его перемещения, когда он барражировал в небе, зафиксированы не были.       Почему я так подумал? Раз уж смогли зафиксировать тип перемещения, то наверняка и смогли зафиксировать отличительные особенности магии при перемещении, и раз об этом не сказали, то я могу допустить отсутствие у них данных об этих перемещениях.       Также, немаловажным я считаю и тот факт, что моё перемещение через грань Смерти осталось для сотрудников тайной, что не может не радовать. А значит, перемещаться лучше именно таким образом, либо же сначала выходить на большую высоту, а оттуда уже перемещаться фениксом.       Проверив документы и сделав запись в блокноте, сотрудник отдал нам с Гермионой документы.       — Мистер Грейнджер, мисс Грейнджер. Так как это первое ваше нарушение, и беря во внимание обстоятельства, я вынужден выписать вам штраф в размере пяти галлеонов каждому. В дальнейшем настоятельно рекомендую пройти регистрацию вашего феникса, а перемещаться через строго отведённые пункты.       Лёгким движением руки, сотрудник вырвал из блокнота два листочка, которые оказались на поверку бланками с выписанным штрафом.       — Оплатить можете в любом отделении банка Гринготтса в стране, или же в главном офисе в Сиднее.       Покончив с этим делом, сотрудники попрощались и покинули дом.       — Вот тебе и результат твоих незаконных перемещений, — нахмурилась Гермиона. — Уверена, теперь мы в списке неблагонадёжных граждан.       — Каких граждан, Герми, — улыбнулся я. — Мы вообще–то в другой стране. Или в тебе наконец–то проснулась английская кровь и ты воспринимаешь Австралию как колонию или доминион?       — Гектор! — возмутилась сестрёнка, пока мама улыбалась, а отец так и вовсе открыто смеялся. — Ты невыносим!       — Вот и славно. Так куда мы направимся?       — В Сидней, — пожал плечами отец. — Мы всё равно в пригороде. А вы заодно оплатите свои штрафы. Как вам?       — Но… — Гермиона казалась потерянной. — Мы ведь не знаем, где тут магический квартал.       — Найду, — отмахнулся я. — Где больше магии, там и квартал.       — И как же ты собираешься искать?       — Феникс? — вопрос мой был риторическим. — И опережая возражения спешу заметить, что аппарация фениксов без груза является абсолютно лёгкой и её не засечь. И если уж на то пошло, то я и сам могу сделать так, чтобы это перемещение не засекли.       — Но изначально, всё же, — отец взял с вешалки ключи от автомобиля, — мы попадём в Сидней более традиционным для людей способом.       Выйдя из дома, мы подошли к гаражной пристройке.       — А почему не из дома? — не мог я не задать очевидный вопрос.       — Застройщик решил, — отец врубил электропривод ворот–жалюзи, — что это не обязательно. А самому переделать пока руки не дошли.       Через пару минут копошений, он выгнал на улицу белый седан с красной полоской, и вышел из–за руля.       — Ну как?       — Симпатично, — улыбнулась Гермиона и поскорее заняла место на заднем ряду, как и мама.       — А ты что скажешь?       Честно говоря, я не знал, что говорить.       — Может, всё–таки, вытащу ренджик их рюкзака?       — Неужели всё так плохо?       — Ну… Холден Коммадор… Хоть восьмицилиндровый?       — Разумеется, — кивнул отец.       Открылось пассажирское окно, из которого высунулось довольное жизнью лицо Гермионы.       — Вы едете?       Мы с отцом сели на передние сиденья, пристегнулись, всё по правилам, и отец тронулся с места, двигаясь по улочкам этого пригорода. К слову, ещё летая фениксом над этим пригородом, большими городами и Австралией в целом, я заметил отличительную от Англии черту — здесь нет спальных пригородов, или сугубо жилых. Здесь этакая смесь всего со всем. По крайней мере мне так показалось. И сейчас я вижу подобное.       Правда, конкретно дом родителей располагался практически вплотную, очень близко к Сиднею, так что плотность сооружений здесь росла быстро по мере приближения к городу, а очень скоро уже пошли и многоквартирные здания. О всяких торговых и прочих подобных местах я молчу.       — Так что не так с машиной? — отец решил развить наш разговор, пока женская часть семьи тихо секретничала на задних сиденьях, но стоило нам заговорить, как они сразу стали прислушиваться.       — Ну, как бы сказать… Англичанин купил Опель. Это странно.       — Не самые плохие машины, нужно быть объективным. А остальное — стереотипы.       — Ну да, — кивнул я. — Как избавиться от Опеля? Опрыскать его жидкостью для удаления ржавчины.       — Этот новенький, а главное — достался практически даром. И это основное его преимущество.       — Ну, только если так.       Через пару минут мы окончательно въехали в Сидней, судя по количеству трафика и застройке.       — Значит, тебе не нравится Опель? — продолжаем тему, значит?       — Да, пап. Это же Опель, — я словно говорил о самом себе разумеющемся. — И у Опеля молния на лбу.       Гермиона не раз и не два рассказывала о своём друге Гарри, разумеется, упомянув, что у него молния на лбу. Думаю, эта моя фраза их привлекла.       — А мне наоборот симпатична эта молния.       — Ну тогда тебе точно понравится друг Гермионы, который Поттер. У него тоже, хех, молния на лбу.       — А ведь и вправду, — мама задумалась на миг, и повернулась к сидевшей рядом Гермионе. — Мы же видели его перед твоим вторым курсом. Чумазый такой мальчишка в очках и с растрёпанными волосами.       — Мама, он уже давно не чумазый, — парировала Гермиона.       — Но с молнией на лбу, — не мог я не сказать. — Может… ему не Волдеморт шрам оставил, а Опель?       — Сын!       — Гектор!       — А что, — а вот отец не попрекал. — Всякое может быть. Это же у вас «магия».       — Вот именно, — ухмыльнулся я. — А ведь Гарри мог бы быть амбассадором Опеля в Англии. Как бы плохо они всё не делали, всё равно никак не убьются об собственные провалы.       — Так, ну это остановить невозможно, — отмахнулась Гермиона. — Мальчишки критикуют других мальчишек.       — Ты мне всю плешь проела с Дафной, — я даже развернулся, улыбаясь, глядя на Гермиону. — Думаешь, я проявлю снисходительность?       — Мы не встречаемся.       — Вопрос времени, — теперь уже я отмахнулся.       — А не ты ли, Гектор, говорил, что появись у меня молодой человек, ему придётся не сладко? Да и ты, папа, — теперь уже отец стал целью, — говорил то же самое.       — Говорил, — мы ответили одновременно, переглянувшись.       — И ему достанется, — финализировал отец. — К слову, не пора бы пройтись по центральных кварталам и познакомиться с Сиднеем?       Я–феникс уже давно летал над Сиднеем, поливая город с огромной высоты направленными Ревелио с такой филигранной точностью и отсутствием паразитных утечек, что засечь это заклинание было нереально.       — Поздравляю, господа, — улыбнулся я, сидя в машине, пока мы подъезжали через небольшую, но подвижную пробку к большим торговым центрам, — я нашёл магический квартал. Гермиона?       — Быстро в банк и всё.       — О, это вряд ли, — улыбнулся я, получая данные от феникса. — Да и родителям бы я посоветовал посетить это место.       — Полагаю, мы уже видели магические районы, — хотел было отказаться отец.       — Поверьте, — усмехнулся я. — Такого вы ещё не видели.       — Теперь и мне интересно, — Гермиона и впрямь оживилась, — ведь я не читала ничего о магических кварталах Австралии.       — Как будто ты прочитала о всех кварталах мира, — хмыкнул я. — Нам, к слову, желательно попасть в область Оперного Театра.       — Не вопрос. В Порт–Джексон, значит в Порт–Джексон.       Относительно скоро мы доехали до бухты, нашли место для парковки, и можно было отправляться на прогулку — отец уже даже накидал план, что можно посетить, пока мы идём до входа в магический квартал по указанным мною ориентирам. Но тут буквально из ниоткуда прилетел Хрустик, при этом на нём отчётливо виднелись остатки призрачной серой дымки, которую заметила Гермиона и даже успела испугаться–забеспокоиться. Похоже, сыч тоже не обошёлся без влияния грани Смерти.       — Что у тебя, птиц ты заводной? — я почесал клювик этого почтальона, что разместился у меня на предплечье. — Записка?       Взяв записку и прочитав, не мог не раздосадоваться.       — Что там? — тут же рядом оказалась Гермиона, тоже порадовав птица почесушками. — Кто вообще мог тебе написать что–то здесь, в Австралии? Он же полчаса назад дома был.       — Флёр пишет. Готова к встрече.       — Флёр? Она в Австралии?       — Нет, во Франции, ты же знаешь.       — Но… — Гермиона посмотрела на Хруситка, куда–то на запад, снова на Хрустика. — Да нет, бред. Слишком быстро. Слишком далеко.       — А мой сыч не простой.       — Волшебный? — усмехнулся отец.       — Очевидно, да, — согласился я. — Я, пожалуй, отлучусь. Дела срочные.       — А как мы попадём? — Гермиона явно была недовольна таким поворотом событий.       Феникс спикировал до низкой высоты над нужным местом. Порт, все дела… а вот и нужный паб.       — Это там, — я указал рукой в сторону причала. — Там, на Джордж Стрит есть паб, что–то с войной связано. Вход между ним и соседним домом, тоже паб, видят только волшебники. Разберётесь. Если что — сообщай паучку.       — Какому?       Протянув ладонь, я создал на ней паучка и вручил Гермионе.       — Этому. Ну, господа, дела не ждут.       — Даже на отдыхе никакого покоя, — покачал головой отец.       — Сейчас дел различных может возникнуть много больше, чем раньше. Такая уж обстановка, пожал я плечами. — Скоро увидимся, я вас найду.       Кивнув, отошёл в тень и скрыл себя магией, а отойдя ещё немного, полностью сокрытый от взора вообще любых разумных и не очень, скользнул по грани Смерти в то самое место в магическом квартале Парижа, куда переносил девушек ещё буквально недавно.       Ночь. Темно. Я опять чувствовал себя пьяным, отравленным, и вообще, полностью потерявшимся в этом мире, проморозив дыханием воздух вокруг. Но отошёл быстро. Не настолько, насколько хотелось бы, но похоже я постепенно привыкаю. Ещё, как говорится, тысяча повторений, и буду исполнять подобный трюк без особых проблем и нагрузок.       Выйдя из закутка, оказался на плохо освещённой улочке. Да, всё тот же магический квартал, узкие домики с высокими и острыми крышами, ровные, один к одному, цветочки да садики у входов в магазинчики, сейчас закрытые, уличные фонари светят слабо, сугубо для рассеивания мрака, но не для хорошего освещения. В редких окнах горит свет разных оттенков желтого, голубого и белого. Если пройти два квартала и свернуть, то я выйду на средненький ресторанчик, работающий и в ночное время суток, и в котором как раз и назначила встречу Флёр.       Волшебников минимум вокруг. Настолько мало, что всего двое шли прогулочным шагом куда–то явно после лёгких посиделок, так что до ресторанчика я добрался, не привлекая внимания.       Зайдя внутрь, не мог не отметить светлую атмосферу, много декоративных растений, деревянную отделку нижней части интерьера с деревянными же декоративными элементами, поднимающимися вверх, вдоль светлого фона. На ресепшене меня встретила девушка, улыбка которой была настолько формальной, что больше походила на маску, которая вот–вот развалится от лёгкой усталости.       Поприветствовав меня на французском и узнав, что у меня встреча, а столик уже заказан, просто проводила меня до этого самого столика и быстро упорхнула прочь.       Место Флёр выбрала неплохое как в плане оформления заведения, так и тем, что столик был выбран один из тех, что прикрыт от остальных декоративным панелями из дерева, через которые словно росли вьющиеся растения, делая их непрозрачными. Сама девушка тоже была здесь, уже сидела, распивая воду из бокала. Блюда явно были уже заказаны, и оставалось лишь дождаться подачи.       — Мисс Делакур, — кивнул я, скинул пальто, повесив на специальную вешалку, и занял место напротив. — Вы удивительно быстро назначили встречу.       И выглядела она так, словно ничего и не происходило — светлое платье, этакая шаль на плечах, длинные почти белые волосы пускай и не собраны в причёску сложную, но уложены, да и в целом вид её был более чем достойный, как и природная красота, без всяких вейловских штучек, могла привлечь внимание к этой хрупкой на вид девушке.       — Мистер Грейнджер, — улыбнулась она. — Рада вас видеть. Вновь.       — Взаимно…       Блюда подали. Типично ресторанные, а значит, для наслаждения и расширения гастрономических познаний, а не для сытности, что и не удивительно — порции маленькие, упор на подачу и возможно, вкусовые качества. Либо же их отсутствие.       Первым делом мы уделили внимание именно блюдам, и только после удовлетворения этих самых гастрономических интересов и потребностей, перешли к сути дела.       — Мне бы очень хотелось поговорить подольше, пообщаться, ведь есть что рассказать, — с улыбкой начала Флёр, — но, пожалуй, стоит перейти непосредственно к сути дела.       Из элегантной сумочки появилась тоненькая папка, которая сразу же перекочевала в мои руки, и я решил ознакомиться с содержимым.       — Связавшись со своим коллегой, — пока я читал, Флёр продолжала рассказ, — я смогла оформить приоритетный для вас участок земли.       — Скажи, когда мы перешли на «вы»?       — Пожалуй, сразу после недавнего случая, — чуть замялась она. — Так уж я воспитана, что не могу себе позволить обращаться на «ты» к действительно сильным волшебникам, которым ещё и обязана в добавок.       И улыбается так, что и без всякого шарма можно голову терять. К сожалению, или к счастью, на меня это не работает.       — Ты прекрасна, спору нет, — улыбнулся я, — и мне даже приятно подобное отношение, но всё же предпочту деловое и дружеское общение. Вакансия дамы сердца прочно занята, а романами на стороне не увлекаюсь.       — Но попробовать стоило, — она даже не расстроилась, причём я это вижу невооружённым взглядом. — Что скажешь?       — Скажу, — я ещё раз просмотрел данные о земле, — что участок отличный. В конце концов, ты подобрала изначально хорошие варианты. Рад, что он достался именно мне.       — Вот и отлично. А что касается заказов для одного волшебника… — Флёр достала уже несколько папок из сумочки. — С первой же секунды появления известия о падении Тёмного Лорда, эти самые заказы посыпались как из рога изобилия. Пять в Англии, три во Франции, один в Италии…       — Италия? Это как минимум странно       — Пожалуй, — кивнула Флёр, протянув руку к бокалу с белым вином, а я последовал примеру — не первый мой глоток, да и с блюдами сочеталось. — Но у меня есть мысли на этот счёт. Отец заметил, что ещё до возрождения Тёмного Лорда, очень большие активы Английских семей потекли за рубеж. Полагаю, сейчас они хотят реанимировать владения, которые раньше просто стояли замороженными.       — Вполне логично. Полагаю, эти материалы будут рассмотрены и возможно даже приняты. По каждому контакт держать с тобой?       — Да, — кивнула она.       — Что же… Всё о делах, да о делах. Как в целом дела?       — Вполне неплохо. Были до поры до времени, — чуть взгрустнула Флёр. — Падение Тёмного Лорда моментально принесло проблемы бизнесу отца на территории Англии. Но это уже наши проблемы.       — Похожая история. В ближайшее время ожидаю проблем. Правда, не знаю откуда конкретно они придут.       — Любые перемены негативно сказываются либо на одних, либо на других.       — Что–то новое на личном фронте? Уверен, такая видная и способная волшебница просто обязана привлекать внимание.       — И привлекаю, да не то, что хотелось бы, — вздохнула она, и немного игриво взглянула мне в глаза. — И не тех, кого хотелось бы.       — Тут ничем помочь не могу, — улыбнулся я, сделав глоток вина. — Неужели никого достойного?       — Думаешь, так легко найти кого–то достойного после знакомства с тобой? Эта задача практически невыполнима.       — Я не так–то уж и хорош, не заблуждайся.       — О, я чувствую. Знаешь, вейлы очень чувствительны к магии, всё же мы магические существа до мозга костей.       — Ты даже перестала пытаться говорить мне, что на четверть вейла? Неожиданные изменения.       — Так ты и так знаешь правду, — пожала она плечиками. — То, что ты не белый и пушистый я понимаю на уровне ощущений. Тёмная магия смешивается каким–то потусторонним холодом…       Флёр даже чуть поёжилась.       — Это почти противоположно нашей магии. Но будоражит до безумия.       — Держите себя в руках, юная леди, — усмешка сама вылезла на лицо при виде игры Флёр, хотя играла она лишь немного, по сути, говоря правду.       Сменив тему, мы поговорили ещё немного, после чего покинули заведение. Приличия ради я проводил Флёр до аппарационной площадки, попрощался, и стоило девушке отправиться по своим делам, сам скользнул по грани Смерти в Англию. Найти нужное мне место было не очень просто, ведь я там не был, но за пятнадцать минут полётов справился с поиском нужной мне лакуны близ небольшого городка обычных людей. Расположение хорошее, внутри, как и положено, бушевало тёмное проклятье, превратив не особо большую площадь лакуны в тёмный и покорёженный объём пространства.       Пока что делать я ничего не стал, всё же документы хоть и оформлены, но ещё не заверены, и для окончательного вступления во владение землёй мне ещё предстоит посетить министерство и подписать нужные бумаги, но предварительно всё уже согласовано. А значит завтра всё будет окончательно оформлено, а мне придётся очистить землю и приступить к строительству.       — Тяжки будни мои да дела, что ещё тут скажешь…       С такими мыслями я скользнул по глубинным слоям грани Смерти в Австралию, тупо выпав чуть ли не под пришвартованный в порту корабль, попутно промораживая всё вокруг потусторонним холодом и стараясь прийти в себя, не шатаясь и не расставаясь со вкусным ужином… обедом… полдником? Мордред его знает, как назвать этот приём пищи, учитывая, что я теперь в совершенно разных часовых поясах веду свою деятельность.       Дело за малым — присоединиться к семье на прогулке. А заодно узнать, каково их мнение о магическом квартале Сиднея.