По лезвию чужой судьбы

Жаркие лучи солнца падали на маленький домик на окраине деревни Буэна. Воздух в доме стоял тяжёлый, липкий, с привкусом ночного застоя и вина. Зенит проснулась с резким выдохом. Тело ломило, виски сдавливала тупая боль. Остатки сна ещё путались в сознании: мертвый ребёнок, холодная пустота, Пол, уходящий в темноту, растворяющийся в ней без оглядки. Она села на кровати, массируя виски. В углу на прикроватном столике стояли пустые бутылки и бокалы. Вчера она выпила слишком много. Опять. Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Солнце, светившее за окном, говорило о том, что утро прошло и наступил день. «От этой духоты в голове будто вата», — подумала она про себя, вставая с кровати и направляясь к комоду. Надев повседневное лёгкое платье, она посмотрела на своё отражение в зеркале: тёмные круги под глазами и опухшие щёки, жирные волосы и бледная кожа. «Просто замечательно. Выглядишь как мокрая курица», — вздохнула она и налила воды в миску. Прохладная вода на лице принесла некоторое облегчение, но головная боль только усилилась. Она хотела, чтобы это прекратилось. Похмелье напомнило ей о вечере, проведенном за бокалом вина, когда все остальное уже не имело значения. Она спустилась на первый этаж и обнаружила, что холл пуст. Взяв кусок хлеба и немного вяленого мяса, она вышла на крыльцо. Снаружи пахло сухой травой, деревья лениво шелестели на горячем ветру, а Лилия усердно подметала дорожку, ведущую к дороге. Она была сосредоточена на своей задаче, и её лоб покрылся капельками пота. — Добрый день, госпожа, — сухо произнесла она, бросив короткий взгляд на нее. Похмелье не отступало, но хотя бы немного прояснилась голова. Лучше заняться чем-то полезным, чем просто валяться и пить дальше. Хотя... — Лили, мне нужно что-то свежее. Что-то… бодрящее. — Конечно, госпожа. Лилия кивнула и удалилась. Вернулась она уже с подносом: сыр, хлеб и бутылка вина. Зенит прищурилась. — Ты решила, что под «бодрящим» я имела в виду вино? Лилия спокойно откупорила бутылку, одним ловким движением пальцев. — У вас, госпожа, очень предсказуемые предпочтения. — У тебя сильные пальцы… Лилия на секунду застыла. — Спасибо? — Напомни, не давать тебе массаж делать. А то потом буду неделю по полу перекатываться. Лилия подняла бровь, взгляд остался ровным, но в уголке губ дрогнула едва заметная тень улыбки. — Как прикажете, госпожа. Если только вам не нравится перекатываться. Зенит взяла бокал, но не пила, разглядывая Лилию чуть внимательнее. — Ты ведь знаешь, что мне это не на пользу, да? — Я знаю, что вы всё равно сделаете, как вам угодно. Зенит усмехнулась, покрутила бокал в руках. — Заботливая ты моя. Лилия склонила голову. — Забота — часть моих обязанностей. Зенит сделала глоток. Один, другой. Вкус вина растёкся по языку, оставляя терпкое послевкусие. Она отставила пустой сосуд и рассеянно посмотрела на зеленую лужайку, раскинувшуюся перед ней. Она была неидеальной — по краям пробивались сорняки, — но огромный сад цвел. — О, Лили. Как там Руди? — С утра юный господин был на холме возле деревни. Зенит безразлично махнула рукой. — Конечно, где же ещё. Всё смотрит в пустоту... Может, ему стоит найти друзей? В школу его отправить, например? — Было бы неплохо, если бы юный господин начал общаться с детьми своего возраста, — тихо сказала Лилия. — Никто и не спорит, — Зенит откинулась в кресле. — Но Пол наверняка решит, что в этом сразу нужен план, стратегия и меч... Зенит задержалась ещё ненадолго, наслаждаясь лёгким вкусом вина и размышляя о проходящих мгновениях. Краем глаза она заметила высокую фигуру, осторожно выглядывающую из-за угла. Копна растрёпанных волос, мускулистое телосложение. Её муж Пол. Пол широко улыбнулся ей и помахал рукой, словно приветствуя кого-то важного, а затем удобно устроился в кресле. — Ты сегодня рано, — заметила Зенит. — Что, Роулз вышвырнул тебя? — Знаешь, на улице такое пекло, что я решил не жариться там дольше нужного и уйти раньше. Завтра всё равно добьём дело. В ответ Зенит лишь слегка приподняла бровь. Он схватил кувшин и залпом выпил, заедая сыром. — Кстати, где наш любимый гений? — На холме, — ответила Зенит, прищурившись. — Думаю, ему скучно. Надо бы отправить его в школу. — Школу? — Пол фыркнул. — Ты про пансионат для благородных? Мы с ним уже говорили. Он не в восторге. — А может, ему всё же нужны друзья, Пол. Не только книжки и тренировки. — Я не против друзей. Но не в таких местах, где ему придётся носить маску каждый день. Я сам найду, куда его отдать — или сам займусь. Верно, Лили? — повернулся он к ней. — Конечно, господин, — ответила она, и хоть голос был ровным, в нём всё же чувствовалась тень сомнения. Зенит хмыкнула. — Видишь, даже Лили со мной согласна! Не нужно никаких школ. — Было бы неплохо, если бы юный господин начал общаться с детьми своего возраста, — холодно ответила Лилия, сохраняя официальный тон. Зенит лишь ухмыльнулась. Пол вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Да я бы и рад, — буркнул он. — Но он сам не хочет. Сказал, дети тупые, и с ними скучно. — Умница, — пробормотала Зенит и отпила из бокала. — Прямо в тебя. Пол прищурился, но промолчал. И тут... ВЗРЫВ Дом сотрясся от оглушительного грохота. — ЧТО ЗА?! — Пол вскочил, хватаясь за меч. Они обменялись взглядами и кинулись внутрь.

***

Перелистывая страницы книги, я снова погружался в её содержание. С каждым словом она открывалась мне всё яснее, как будто её смысл менялся, становился понятнее, но всё равно ускользал. Гримуар. Книга была странной. В ней не было ни сюжета, ни героя, только непонятные символы, соединённые в слова. Я не знал её названия. И не потому, что не хотел узнать — просто не мог. Язык был чужим, странным. Прочитать я ее так же не мог... Но если я сосредоточусь, если всмотрюсь, могу понять короткие фразы, могу почувствовать, как смысл проступает сквозь буквы. Если я закрою глаза, то смогу представить себе эти действия. Но это трудно. Как будто смысл текста постоянно меняется в зависимости от того, на какую часть я смотрю. Когда я впервые взял её в руки, Зенит сразу же выхватила книгу у меня. — Нет. Тебе это не нужно. — Почему? — Это волшебный гримуар. Чтиво не для детей. Магические гримуары содержали заклинания и были написаны особым языком, который был труден для понимания обычным людям. Гримуары были редкостью, и их нельзя было легко приобрести ни в одном магазине. Так мне рассказала Зенит. Тогда я не отступил. — Но ты же сама владеешь магией? Она отвела взгляд. — Да. Но магия, которой владею я, не та, которую можно просто взять и передать другому. — Почему? Она какое-то время молчала. — Потому что есть те, кто решает, кому позволено владеть этой магией. — Церковь? — я прищурился. Она молча кивнула. Какое-то время она молчала, словно что-то обдумывала. — Я не могу учить тебя церковному языку, — сказала она наконец. — А магический… я знаю его не до конца. Тогда мне этого объяснения хватило. Но это не означало, что я откажусь от идеи. К счастью для меня, в спальне моих родителей был шкаф, полный детских сказок. Я прятал гримуар, подменяя его ими. Если бы Зенит узнала… лучше даже не представлять. Осторожно развернув пожелтевшие страницы, я снова вгляделся в странные символы. Слова казались чужими, непонятными, но чем дольше я смотрел, тем сильнее охватывало странное чувство. Как будто я не учился этому языку, но когда-то его знал. Медленно, с трудом, но понимание приходило. Фразы складывались в нечто осмысленное, как если бы я вспоминал давно забытое. Как будто эти слова уже были во мне, просто спрятаны глубоко, за слоями тумана. Они были завораживающими, словно скрывали в себе силу. Однако я так и не понял, почему Зенит не разрешила мне взять эту книгу. Магические заклинания ведь не опасны, верно? И вот я прочёл: — Воздух. Стань клинком. — Читая незнакомые символы, слова сами слетали с моих губ. Заклинание было очень длинным. Из-за чего я не до конца понимал его и просто повторял то, что само собой возникало у меня в голове. Как будто кто-то шептал нужные слова на незнакомом языке. — Рассекай. Воздух. Плоть. Меня пробрал холод. Звучало… не слишком дружелюбно. А вдруг это действительно опасно? Я сглотнул. Может, стоит остановиться? — Серп ветра! Внутри меня что-то щёлкнуло. В груди, в животе — будто кто-то провернул ключ. Затем резкая лёгкость, будто из меня что-то вытянули. Воздух вокруг завибрировал. Я почувствовал, как вихрь ударил в ладонь, подняв пряди волос. Перед глазами закружились тонкие нити ветра, обвиваясь вокруг моей руки. Но это было все. Я ожидал чего-то большего. Грома, молний, чего угодно… но мир не рухнул. Никто не погиб. Даже свеча рядом не качнулась. Я выдохнул. Страх сменился разочарованием. Значит, ничего страшного. — Ну же, я справлюсь. Я закрыл глаза, сосредотачиваясь, снова вытягивая руку… И вдруг — боль. Острая, мгновенная. Будто тысячи крошечных лезвий врезались в кожу. Я вскрикнул, книга выпала из рук. Рана на ладони. Красные капли упали на пергамент. Порывы ветра, которые я удерживал, вдруг вышли из-под контроля. Они начали расти, беситься, кружиться, как рой разъярённых ос. — Стой… Чёрт, стой! Но ветер меня не слушался. В последний момент я вспомнил слова Зенит. «Руди, магия очень опасна. Она требует особых знаний и подготовки. Лучше не пытаться ничего делать самому». С этой мыслью я услышал чудовищный грохот, который, казалось, оглушил меня. А потом всё погрузилось в туман. Звуки смешались, стали неразличимыми. Откуда-то издалека доносились приглушённые крики и возгласы.

***

Я очнулся от звонкого гула в ушах. Комната кружилась, перед глазами плыли тени. В горле стоял металлический привкус, как будто я наглотался крови. Я глубоко вдохнул, но в нос ударил резкий запах железа и пыли. Чердак был разрушен. Следы порезов покрывали стены, пол, мебель — повсюду тянулись рваные, хаотичные линии. Будто само пространство порезало невидимое лезвие. «Магия действительно опасна. В следующий раз нужно быть осторожнее...» — мысль, которая возникла у меня в голове, тут же исчезла, как только я посмотрел на свою руку. Пальцы. Кости. Мясо. Кожа разорвана, сухожилия спутаны, словно кто-то пытался разобрать мою плоть на части. В некоторых местах сквозь кровавые ошмётки виднелись белые осколки костей. «Это… моя рука?» — В голове зазвенел предательский, абсурдный вопрос. Все вокруг было залито кровью. Зрелище было слишком пугающим. От страха у меня перехватило горло. От запаха крови у меня закружилась голова. Боль охватила мой разум, не давая мне думать. И я закричал. Громко. Пронзительно. — Н-нет…! — голос дрожал, слова рвались на части. — Этого… не может быть… Слёзы застилали глаза, превращая всё в размазанный, невыносимый кошмар. Я зажмурился, пытаясь не смотреть. Но это не помогало. Картинка врезалась в сознание. Этот кошмар уже не развеется, не исчезнет. Я знал это. «Я умру...». Мысль вспыхнула, как пламя, и вцепилась в меня ледяными когтями. Комната поплыла, стены сжались, мир сошёл с ума. Меня затягивало в бездну, удары сердца гремели в ушах, смешиваясь с болезненным, рваным дыханием. — РУДИ!? ЧТО ЗА… Крик. Последнее, что я услышал. Потом мир рухнул во тьму.