По лезвию чужой судьбы

Солнце било сверху тяжело. Как будто кто-то давил на плечи руками. Я сидел в тени дерева. Спина упиралась в тёплый ствол. Пахло пылью и выжженной травой. Вроде бы день был спокойный. Никаких криков. Никаких боёв. Но внутри было не так. Почти вся деревня собралась на склоне. Стояли плотной стеной. Кто-то молчал, кто-то шептался, но никто не подходил ближе. Словно боялись, что тишина сорвётся, если сделать лишний шаг. Перед всеми — Пол, Зенит, Роулз. Чуть в стороне — Рокси. Я смотрел, не мигая. — Ignis Sacrum, — произнесла Зенит. Голос ровный, чуть глухой. Как будто не она, а кто-то другой говорил её устами. И тогда тело вспыхнуло. Пламя было странным. Золотистым. Оно поднялось плавно — окутало тела. Запах ударил в нос сразу. Горький, тяжёлый. Противный. Пахло горелым мясом. Примешивалась вонь палёных волос. Пахло смертью. Я втянул голову в плечи. Хотел отвернуться — не смог. Глаза сами смотрели. Деревенские стояли молча. Кто-то сжал руки в кулаки, кто-то сплюнул. Но никто не закричал. Не всхлипнул. Как будто у всех разом выжгло эмоции. Жара душила. Но внутри было холодно. Только недавно всё было иначе. Я просто жил. Тренировки с мечом. Тренировки заклинаний. Иногда смеялся над выходками Пола. Иногда спорил с Рокси. Изучал символы. Считал дни. Думал о будущем, как будто оно было моим по праву. Как будто можно просто расти, учиться, становиться сильнее — и ничего плохого не случится. Этот мир был не мой. Я это знал. Но в глубине души всё равно думал: если не лезть в грязь, не тянуться к войнам, не рваться на подвиги — всё будет спокойно. Как наивно. Здесь жизни ничего не стоят. Одним ударом. Одной ошибкой. Одним словом. И человека нет. Огонь забирает тело. Земля стирает след. Память? Кто будет помнить? Никто. И чтобы выжить — нужно знать, как убивать. Это не было тайной. Пол говорил об этом прямо. Рокси — молча показывала в тренировках. Даже Лилия, со всей её сдержанностью, не прятала правду в своих движениях. Но всё равно... внутри было странное чувство. Как будто я смотрю на мир сквозь стекло. Здесь — солнце, пыль, скошенная трава. Рядом — родные голоса. Всё знакомое, тёплое. А там, за этим стеклом — другая реальность. Где смерть ходит рядом. Где за склоном могут ждать банды, вроде тех, о которых говорили: Серек Разоритель. Сжигавший деревни. Ломавший замки. Взгляд упал на Пола и Роулза. Они стояли рядом. Как будто всё происходящее было частью привычной рутины. И мысль врезалась в сознание: Я всё это время живу с людьми, которые убивали. Не один раз. Не одного человека. Даже эта деревня. Вся её тишина. Всё её спокойствие — держались только на том, что Пол и Роулз сильнее. Что когда приходили банды, когда на склонах появлялись воры и убийцы — они не договаривались. Они не убеждали. Они убивали. Быстро. Без разговоров. Эти тела, что сейчас сжигают... Может, они бы сделали то же самое с нами. Может, нет. Но у них не было шанса. В моём прошлом мире я за всю жизнь не встретил ни одного человека, который бы убил другого. Там смерть была чем-то далёким — новостью, фильмом, чужой трагедией. А теперь — это часть моей жизни. Часть порядка. И неважно, сколько раз мне объясняли. Сколько раз я видел мечи. Пока не увидишь. Пока не встанешь вот так — под солнцем, чувствуя запах горящего мяса, глядя на людей, которые делают свою работу... И я не понимал. До сегодня. — Чего нос повесил, — сказал голос рядом. Я дёрнулся. Рокси стояла рядом, скрестив руки на груди. Я даже не заметил, как она подошла. Как будто просто появилась из воздуха. — Так... непривычно... Рокси чуть наклонила голову. — Конечно, непривычно, — тихо сказала она. — Редко когда такая большая банда собирается... Этот Серек должно быть был силен... Рокси опустилась рядом. Закинула руки за голову. Вытянула ноги. Лежала в тени, как будто перед ней не горели костры, а просто шло лето. Шляпа сбилась на глаза. Волосы прилипли к виску. Она дышала глубоко, но спокойно. Я снова посмотрел на костры. Огонь плавно поглощал тела. Воздух дрожал над ними, будто что-то пыталось сорваться с места. — Слушай... — я замялся, глядя вперёд. — А ты когда-нибудь убивала... Рокси чуть повернула голову. Ленивая, усталая. Взгляд скользнул по мне. — Что за вопросы, — спокойно сказала она. — Я ведь была авантюристкой. Она снова закрыла глаза. — И что это значит, что... — Ну, было пару раз... Ветер дёрнул край её мантии. Она вздохнула, медленно подтянула колени, села. Движение было не спешным — как будто не для разговора, а просто чтобы поменять позу. Рокси стянула шляпу, положила её рядом. На секунду задержала на ней взгляд. Словно что-то вспомнила. — ... Волосы прилипли к вискам. Ладонью она машинально пригладила их, потом посмотрела на меня — спокойно. — Что ты знаешь о работе авантюриста? Авантюристы... Свободные воины. Герои странствий. Те, кто спасает деревни от чудовищ, находит потерянные реликвии, сражается со злом ради справедливости. Храбрые сердца, закалённые в дороге и битвах. Их связывала верность друг другу и общее дело — защищать слабых, побеждать тьму, нести свет туда, где он угасал. Каждый их поступок — доказательство, что добро и справедливость всегда найдут место в мире. Бесстрашные. Великие. Добрые. Не работа, а веселье. Весёлые приключения в компании верных товарищей. Да, звучит как бред с постера, но ведь именно это и выходило в большинстве историй, что я видел. Только когда я это сказал, я посмотрел на нее. — … Она не ответила. Лицо было пустым. Губы приоткрыты, уголки опущены. Не выражение, а его отсутствие — потерянность, когда человек уже не ищет, что сказать. И вдруг её затрясло. Заливистый смех вырвался из груди. Она упала на спину, захлебнулась воздухом, хватала его рваными глотками между хрипами и новым приступом. — ... На секунду смех стих. Она поднялась на локтях, лицо перекосилось от усилия. Губы дрогнули. — Ладно-ладно я прос… И тут же снова сорвалась в новый, ещё более безудержный приступ. Громкий, судорожный, как у гиены. — Да, блять, хватит! Она всхлипнула. Смех надломился, превратился в хрип. Лицо покраснело, по вискам катился пот. Она сжала руками живот, будто смех рвал её изнутри. — Я серьезно! Прекрати! Глаза заблестели от слёз, которые выдавливало из неё этим приступом. Она захлебнулась новым взрывом, резко выгнулась на земле. Я уже пожалел, что начал этот разговор. Пустота, которая только недавно тянула грудь изнутри, растворилась, будто её и не было. На то, кого там жгли и как именно — стало плевать. Я почувствовал, как лицо наливается жаром. Стыд поднимался к щекам, обжигал уши, и хотелось отвернуться, лишь бы не встречать её взгляд сквозь этот безумный смех. Смех постепенно стихал, превращался в сиплое дыхание, как у загнанного зверя. — Пффф... ух... вот это да... — Клянусь если ты! — Ха-ха-ха! — ... Я сжал зубы. — Ты должен был видеть своё лицо… — выдавила она сквозь новый смешок. — … Тишина нависла резко, обрубив её слова. Смех оборвался на полуслове, будто кто-то перекрыл дыхание. — Закончила? — Да… — голос сорвался на хрип. — Почти… Она провела рукой по лицу, размазала слёзы с потом, шумно выдохнула. — Слушай... Когда тебе нечего есть, Руди, приключения быстро заканчиваются, — спокойно сказала она. — И остаётся только работа. Махать мечом. Спать в грязи. Искать монеты на дне кармана, чтобы не сдохнуть от голода. Я застыл. Перелом от смеха к этим холодным словам был таким резким, что на миг показалось — она говорит чужим голосом. — Почему-то многие думают, что работа авантюриста... такая — проговорила Рокси, обмахивая себя краем шляпы. Она фыркнула тихо, без злости. — На деле работа — грязь под ногтями, унижения, риск сдохнуть в канаве за медяки. Каждый раз, выходя за ворота, ты не знаешь — вернёшься или останешься там, в грязи, в каком-нибудь рву. Или в животе у твари, которую никто не успеет потом даже оплакать. Рокси провела пальцем по краю сапога, будто проверяя, цел ли он. — Часть отряда потеряется, — сказала Рокси, всё так же спокойно. — Кто-то навсегда, кто-то просто сбежит. А оставшиеся... поделят заработанное. Выжившим достанется больше. Она чуть склонила голову, словно вспоминала. — Только даже при таком раскладе большая часть денег уйдёт на экипировку. Новые сапоги. Новые артефакты. Расходники. Лечение ран. Ремонт... Знаешь, сколько жрецы просят за восстановление ран? Это целый бизнес... Поэтому они в эту магию так вцепились. Рокси щёлкнула пальцами в воздухе, как будто чеканя счёт. — А да, остальное на бухло и шлюх. Кто может позволить... многие на этом и живут. Рокси усмехнулась — коротко, будто сама себе. — А если ты ещё и женщина... — её голос стал чуть суше. — Это накладывает много неприятных условий. Она вытянула ноги, скрестила руки за головой, будто солнце её больше не трогало. — Даже если ты сильная. Даже если ты можешь отбиться. Всё равно каждый второй смотрит на тебя не как на товарища. А как на товар. Рокси помолчала. — И никто не спросит, хочешь ты этого или нет. Потому что «такая жизнь». Потому что «ты сама выбрала этот путь». Она говорила об этом спокойно. — Иногда приходится напоминать, что ты не товар, — сказала она спокойно. — Быстро. Жёстко. Со всей ясностью, чтобы не осталось вопросов. Рокси слегка повернула голову, вглядываясь куда-то в горячее, пыльное небо. — Словами не всегда получается. Приходится руками. Или магией. Её пальцы легко, почти неосознанно скользнули по ремешку на запястье. — Так что запомни, Руди. Чем раньше ты перестанешь думать о мире как о сказке — тем больше у тебя будет шансов в нём выжить. Я молчал. Где-то глубоко внутри что-то сжалось. Старые мысли, старые мечты — как паутина, треснувшая под грузом. Я ещё пытался удержать их. Верить, что можно просто жить, тренироваться, учиться — и этого будет достаточно. Но нет. Этот мир не был учебником. Не был игрой. Здесь не оставалось места для тех, кто верит, что зло всегда видно сразу, что опасность приходит с барабанами и флагами. Иногда она улыбается. Иногда жмёт тебе руку. Иногда просто идёт мимо — и если ты не готов, ты исчезаешь. Без следа. Я тихо втянул воздух, чувствуя, как он обжигает горло. Я долго молчал. Слушал, как ветер тихо шарит в траве. Смотрел, как тени шевелятся на земле. Рокси снова зажмурилась, будто разговор был окончен. Я втянул воздух. Переборол какую-то застрявшую в груди тяжесть. — Тогда... — сказал я, чуть хрипло. — Может, ты научишь меня боевой магии? Она приоткрыла один глаз. Взгляд ленивый, как у человека, которого тяжело удивить. — А что, дуэльной уже мало? Я покачал головой. — Нет. Просто... если мир такой, как ты говоришь... тогда мне нужно уметь не только защищаться. Рокси смотрела пару секунд. Потом медленно усмехнулась. Ни весело, ни зло — почти по-доброму. — Хорошо, — сказала Рокси. — Но учти: в бою никто не даст тебе передохнуть. Ошибся — и тебя нет. Я кивнул. В моём прошлом мире, в Японии, всё было иначе. Там убийство — преступление. Смерть — трагедия, редкая, особенная. Там учили решать конфликты словами, а за драку можно было попасть за решётку. Здесь это не работает. Я могу сколько угодно помнить старые правила. Могу цепляться за них, как за спасательный круг. Но в этом мире... в этом мире смерть — часть жизни. Убийство — навык. И если я его не освою — сам стану мишенью. Просто ещё одной цифрой в чьей-то памяти. Порядки, на которых меня вырастили, остались в прошлом. Там, где я больше не живу. Страх не исчез. Он просто стал другим. Не тем, что держит на месте, а тем, что заставляет подниматься и идти. Я смотрел вперёд. И знал: назад пути нет.