По лезвию чужой судьбы

Я бежал, а под ногами было вязко. Каждый шаг давался с трудом. Корни тянут за пятку, мох скользит. Ветки хлещут по лицу. Одна вцепилась за ворот и выдрала нить. Другая ударила в глаз, так что я отпрянул и чуть не споткнулся. Руки вытянул вперёд. Ветка ударила по коже. От нее осталась тёплая полоска. Пальцы зацепили кору, ладонь сорвалась, щепка вошла под кожу. Больно. Ноги горят, ткань прилипла, ссадины ноют при каждом шаге. В ушах гудит. Тяжело так. Глубоко, как после удара от Пола. Вдохнул резко, отчего сердце сбилось. Воздух шёл с трудом. Ноги всё так же топали по земле, без паузы. Взрыв! Сзади что-то взорвалось. Резко и с гулом. Тело дёрнулось само, а шаг стал резче. Вытянул руку. Ветка уходит в сторону. Сам не помню, когда поднял её. За ней лошадь. Уши дёргаются. Смотрит в мою сторону, не двигается. Вздох. Вздох вырывается сам. Глубокий и с натяжкой. Шаги становятся ровнее. Руки поднял, ладонями вперёд. Лошадь смотрит внимательно. Глаза двигаются, уши шевелятся. Узнаёт. Осталась на месте, ни шага назад. Я подошел и пальцы мои сжались на поводьях. Шершавые. Лошадь не отпрянула. Стоит рядом, тёплая, широкая. Я смотрю на седло и понимаю: — Я не умею ездить... Блять! — вырывается вслух. Я всё выучил. Всё, что можно — как махать мечом, как создавать заклинание, как читать на ходу. Всё, кроме лошади. Взрыв! Позади снова раздался взрыв. Глухо и с задержкой. Под ногами прошла дрожь. Короткая такая. Точечная. Я обернулся. Бой продолжается где-то за деревьями, за склоном. Ничего не видно, но слышно ясно. Смотрю вверх. Сквозь просвет между кронами видно небо. Серое, как перед ливнем. Воронка висит над деревьями. Края растянуты уже дальше, чем раньше. Середина темнеет. «Она всегда такой была?» Я видел что форма изменилась — стала шире и ниже. Облака вокруг начали двигаться быстрее. Порывы ветра усилились. Листья начинают срываться с деревьев, а сама воронка расширяется. Воздух меняется, становится как перед бурей или ураганом, или как это называется? Всё тут же становится резче и тише одновременно. Рокси. Осталась там. Одна. Бьётся. Прямо сейчас, в этот момент. Там, в той стороне. Моё сердце тут же сжалось. Внутри стало пусто и холодно. Я ведь думал, что готов. Я столько времени сжимал рукоять меча. Раз за разом размахивал им. Учился двигаться правильно. Тренировал заклинания, вызывал огонь, держал этот щит магический. Я убеждал себя, что если придётся — справлюсь. Ну конечно... Если начнётся бой, я встану, выдержу и помогу. Но ноги не идут. Вместо оружия у меня дрожь в руках. Вместо решимости — только желание убежать. А ещё страх. Нужно ей помочь, но что если... Что если я умру? Эта мысль пронзает. А следом одна за другой: Что если я не успею? Что если подойду и она уже... Что если я сейчас помчусь и не дойду? Что если не справлюсь, не выдержу, не доживу? Она ведь сильнее. Опытнее и умнее. Она учит меня с первого дня. А я — я кто? Чем я вообще помогу? Я не должен... Я не должен бросать её. Не могу. Она бы не бросила. Она никогда не бросала. Но страх не отпускает. Он внутри меня и распространяется, как ебучий яд. Хочется сесть прямо здесь. Прижаться к боку лошади, закрыть уши, спрятаться. Не слышать этого грохота. Не знать, что произойдёт дальше. И тут... В голове вспыхнула назойливая мысль: она же сама сказала тебе — беги. И от неё уже не отделаться. Она не уходила. Расползалась внутри, и пожирало, цеплялась за каждую новую мысль. Это ведь были её слова. Да? Я не предаю, я ведь подчиняюсь. Я делаю, как велено. Она знала, на что идёт. Она сильнее. Её место — там, моё — здесь. Я не бегу — я слушаюсь. Если бы не она — я бы сражался! Точно... Я бы остался. Правда. Просто... просто сейчас не время. Сейчас надо думать головой. Надо быть умнее. Что толку, если я погибну? Что от этого изменится? Один удар — и всё. Без меня у неё хоть есть шанс. А если я подставлюсь, я только мешать буду. Я не трус. Я реалист. Как я должен туда пойти?! Это не просто бой — это что-то другое. Он силён. Он... Он же... Не обычный. Я не знаю, что там, но знаю, что сам не справлюсь. Пол. Нужно найти Пола. Он поможет. Он рядом. Где-то должен быть. Он всё сможет. Если кто и может остановить этого урода — то он. А я... Я всего лишь... Ученик. Мальчишка. Я ничего не смогу сделать. Только испорчу. И место здесь небезопасное. Лошадь нервничает. Я это чувствую. Её кожа дёргается, грудь ходит чаще. Если останусь то умру. А если двинусь то смогу уйти. Быстро, прямо к дому. Или к ручью, там тропа, она ведёт вниз, к дороге. Там будет кто-то. Должен быть. Там безопаснее. Рокси сама бы так сделала. Она бы не полезла, если бы знала, что не потянет. Я делаю то же. Это не слабость. Это стратегия. Я не предаю. Я не бегу. Я... Лошадь повернула голову. Глаз у неё был чёрный и блестящий. И в этом глазу — я. Но не тот, кто стоит сейчас, мелкий мальчишка, с грязью на лице, с пальцами, вцепившимися в повод. Нет. Там был другой. Тот, кем был я сам. Это я... Жирный. Уродливый. Сгорбленный. С заплывшим лицом, с пустым, стеклянным взглядом. С телом, от которого тошнило. С походкой, как у крота. С руками, дрожащими даже когда тянется за собственным членом. Он. Он снова здесь. Стоит посреди леса. Смотрит мне в глаза. Дышит моим ртом. Думает моими мыслями. Ты же знаешь, как это заканчивается, — шепчет он. — Ты всегда бежал. Всегда отводил взгляд. Всегда ждал, что кто-то придёт, спасёт и вытянет. И никто не пришёл. Никогда. Внутри меня тут же пошла волна. Тяжёлая, мутная, с привкусом слез. Я провел рукой — Слезы? Всплывает всё сразу: Как тогда у стены, когда не смог ударить в ответ. Как прятался в сортире во время обеда. Как боялся выходить. Как врал, лишь бы не идти на улицу, не слышать этих криков, не ловить взгляды. Ты сам всё просрал. Отражение не молчит. Оно смотрит, прищурившись, оно знает всё заранее. Ты всегда таким был. Всегда. Жалкий. Слабый. Мерзкий. Не потому что мир жесток. А потому что ты — это ты. Люди не меняются. Даже после смерти. Взгляни, блять, на себя! Он говорит беззвучно, но слова бьются внутри моего черепа. Следом отдают в зубы. Ты просто случайно поверил в себя. Случайно. Ошибся. Подумал, что стал кем-то. Смешно! Ты никто. И быть никем — твоё настоящее лицо. Не прячься. Не строй из себя героя. Хватит врать самому себе. Ты же всегда это делаешь. Лжёшь. Молчишь, когда надо говорить. Прячешься за спинами, когда надо идти первым. Притворяешься сильным, когда внутри только страх. Всё — враньё. Всё, что они о тебе думают — ложь. Они верят тебе. Они думают, что ты гениальный маг. Что у тебя блестящий ум. Что ты трудолюбивый. Что ты вырос. Что ты достоин этой силы. Но кто ты? А? Ты — убийца их сына. Ты — ничтожество, что пришло в мир, увидело тело, удобное, сильное, и заняло его. Убрал его с пути. Забрал его имя. Его жизнь. Его отца. Его мать. Его друзей. Его учителя. Ты всё украл. И притворяешься, будто это твоё. Но ты никто. Тварь. Ошибка. — Заткнись! Голос сорвался. Воздуха в груди почти не осталось, но крик вырвался резким толчком. Лошадь вздрогнула, откинула уши назад. Отражение не исчезло. Оно стояло на месте, смотрело, не моргая. Улыбки не было, но взгляд стал глубже. Темнее. Ты же знаешь, что я прав. Я шагнул назад. Пятка упёрлась в корень, ботинок соскользнул по мху. Внутри у меня был холод, но ладони горели. Пальцы всё ещё сжимали поводья, но уже не чувствовали их. Всё это — ты. Был. Есть. Останешься. — Я… — голос сорвался на глухой вдох. — Я не… Не что? Отражение склонило голову, как будто прислушивалось. Не трус? Не вор? Не убийца? Шум в ушах стал плотным, с рваными толчками. Лес вокруг будто сдвинулся ближе. Посмотри на себя. Ты уже решил. Ты уже выбрал. Ты останешься здесь. Ты оставишь её там. Сбежишь. Как всегда это делал. — Я… я не… Ты не пойдёшь. Слова ударили так же, как взрыв позади. Ты останешься. Потому что ты — это ты. Воспоминания понеслись быстрее. Сцены сменяли друг друга, как если бы кто-то рвал фотографии и швырял их в лицо. Шум в голове разрастался, гудел, заглушая взрывы, ветер, даже стук сердца. Зрачки бегали, дёргались в разные стороны, не находя точки. Лес распался на размытые пятна. Взгляд застыл. Вместе с этим в груди поднялось что-то другое. Тяжёлое и горячее. Злость. Та, что горела в нём в самые тёмные дни. И вместе с ней — ярость. Не на врага. На самого себя. Вот он. Тот, кого он ненавидит больше всех на свете. Тот, кого убил бы, если бы мог. Нет существа более отвратительного, чем это отражение. Разве для этого он оказался здесь? Чтобы снова бежать? Чтобы дать ему вернуться? Он знал — стоит сделать шаг назад, и тот займёт его место. И будет бегать всю жизнь. Он получил шанс, которого не дают другим. То, что невозможно купить, заслужить, украсть. И что он делает? Чего он тут стоит? Ну так что? Голос раздался прямо изо рта того, кто стоял перед ним. Низкий, тянущий, с насмешкой, от которой сжимается живот. Так и будешь ныть тут… Слова повисли, как плевок в лицо. Остался только он. И этот голос, который знает все его слабости. Пальцы на поводьях сжались так, что костяшки побелели. Внутри поднялось что-то резкое, колющее, от чего грудь стала тесной. Он понимал — сейчас решается всё. Если промолчит, если отвернётся, если снова начнёт оправдываться, тот вернётся. Полностью. И уже не уйдёт. Пальцы разжались. Поводья выскользнули.

***

Удар. Взрыв. Меч Эдгара разрывал воздух с резким, скрежещущим звуком. Руны на клинке вспыхнули — кроваво-красным, пульсирующим. С силой удар отбил хлыст воды, ударивший из чащи. Рывок И он уже там, где секунду назад был противник. Рассекающий миг. Клинок прошёл дугой. Руны на мече вспыхнули ещё ярче. Дерево впереди дрогнуло. Кровавые следы от лезвия тяжёлой волной прошли вперёд. Ствол пополз вбок. И за первым деревом пошли второе, третье. Полоса ушла дальше, сквозь чащу. Всё, что попало под удар, падало. Вспышка. Руна, прикреплённая к одному из срезанных стволов, вспыхнула ярко. Ослепили ненадолго. Свет вырвался кольцом, пар зашипел. Секунда и... Взрыв. Прыжок назад. Он сделал это резко, на инстинкте. Ноги скользнули по грязи, каблуки срыли землю, почти попала. Там, где он стоял было широкое, расползающееся поле ледяных игл. Тонкие и острые. Они выросли за долю секунды. Одни — вертикально. Другие — боком. «Очередная ловушка». Эдгар остановился. Злобно нахмурился. Глаза сузились. Дышал ровно, но глубоко. Потом снова тишина. Он поднял взгляд. Зоркий, усиленный аурой до предела. Каждый звук был слышен. Каждое движение в листве под его контролем. Но даже с этим её не было. Рокси уходила и растворялась в окружении. Не нападала в лоб. Не пыталась приблизиться. Она выжидала. Старалась вымотать. Потом прошла новая боль по запястью. Тонкая струя крови потекла вниз, спустилась по предплечью к ладони, к рукояти меча. Артефакт дрогнул в пальцах. Мелькнула вспышка от его клинка. Руны на стали активировались. Капли, что стекали с локтя, впитывались в рукоять. Клинок начал пить их жадно. Руны на лезвии дрожали, словно от нетерпения. С каждым мгновением они вспыхивали ярче. Сначала тускло, потом насыщенно-красным. Его кровь пропитывала металл. В венах пульс участился. И каждый толчок сердца сливался с ритмом клинка. Меч хотел больше. Он жил этим. Становился тяжелее, а от того сильнее. В каждом взмахе был алый след. — Рокси! Тупая тварь! Выйди уже! Голос, усиленный аурой, прошёлся по лесу волной. Но тишина. Ну конечно, чего он ожидал? А потом — снова. Серп воды. Тонкий и изогнутый. Он летел вбок. Эдгар не шелохнулся. Лишь перевёл ногу назад, а корпус чуть развернул. Меч прошёл снизу вверх. Первый. Второй. Третий. — Все рассыпались в капли. Она всегда целилась в слепую зону — слева. Всегда туда. Левой руки у него больше не было. Её оторвало. Когда пасть Водяного дракона сомкнулась на нём. Мгновение а после всё исчезло: мясо, кость, сустав, плечо. Был только хруст. Рывок и резкий провал в теле. Глаз потерял почти сразу после. Клык разрезал бровь, прошёл по скуле, задел глазницу. Теперь там черное пятно. Но крови не было. Эдгар не позволил. Аура была плотно сжата, как ремень на ране. Поток шёл в оба повреждённых участка. Это был высший уровень контроля своей ауры. Ещё удар. Ещё одна защита. Рокси не просто угадывала. Она читала его, как открытую книгу. Знала, где задержка, где напряжение, а где ошибка. И теперь она била в них. Без жалости. Хруст. Звук — тихий, еле различимый. Треск мелкой ветки. Так тихо, что казалось, случайность. Но он услышал. Эдгар уловил направление сразу. Тяжесть тела, скольжение подошвы, еле слышный изгиб ветки. Кто-то сместился. Слишком быстро. Слишком близко. Тело пошло вперёд без команды. Одним движением — туда, откуда шёл звук. Клинок — уже в движении. «Она ошиблась». Он уже там. Меч поднят. Плечо в развороте. Клинок разгорается — руны вспыхивают, выжигая всё за ним. Световой разрез. Рокси обернулась. Руны на её одежде дрогнули в едва заметном свечение. Удар. В то место, где она была всего миг назад. Пусто. Удар прошёл насквозь. Иллюзорный след. Лёгкое искажение, еле заметные всполохи синей энергии. Скольжение. Она исчезла за деревом. Срез. Меч развернулся следом. Красный всполох. Дерево перед ним зашаталось. Ствол треснул, упал на бок. Листва пошла вихрем вверх. — Долго ты ещё будешь бегать?! Она стояла прямо перед ним. Руны на её одежде ещё держались. Слабые и дрожащие. Искры пробегали по нитям. Рвано и неравномерно. Последний миг и всё исчезло. Свет ушёл, линии погасли. Руны не выдержали. Заклинание, вплетённое в структуру выгорело. Ткань осталась но магии уже не было. Слишком много раз подряд она активировала их — перемещения, ускользания, развороты в воздухе. Именно эти руны позволяли ей скрываться от Эдгара. Каждый её шаг, каждый рывок был замаскирован. Приглушён, спрятан под слоем тонкой, почти невидимой магии. Ключица у неё была сломана — это он видел сразу. Плечо опущено. Напряжение на другой стороне тела. По коже проходил тёмный и неровный разрез. От плеча к животу. Глубокий. Но крови не было. Всё было покрыто чёрной засохшей кровавой коркой. Эдгар не знал, что это было. Не знал, что за заклинание она использовала, чтобы не умереть тогда. И это было неважно. Главное, что теперь она стояла. Перед ним. — Твоя мана иссякла. Он не спрашивал — утверждал. Пальцы правой руки дрожали. Взгляд оставался прямым, но зрачки были расширены и пусты. Ресницы слиплись от пота. Кожа была бледная, с сероватым оттенком. Тело чуть покачивалось. Незаметно, но он уловил. Иногда под кожей пробегала дрожь. Неуверенные, сбившиеся импульсы. Так выглядит поток маны, если он больше не подчиняется. Если контроля нет. Он смотрел и видел истощение. Видел, как тело с трудом держится. Как дыхание вырывается рывками. Как взгляд не дрожит только потому, что зубы уже стиснуты. Рокси уперлась в посох, чтобы не упасть. Но шагов больше не было. Меч уже занесён. Вес перенесён в переднюю ногу. Пятка едва касается земли. Всё тело в напряжении. Рывок. Удар. Клинок прошёл точно. Без сопротивления. Горло рассечено в один миг. Голова отделилась чисто, почти бесшумно. Тело обмякло. «Наконец-то» Рокси была мертва.