Гниющая рана

— Владик! Я совсем тебя дома не вижу! - воскликнула мама, сложив руки на груди. Если бы Влад не был занят сбором вещей, то обязательно бы оскорбился. Обязательно бы поджал губы, изо всех сил сдерживаясь, чтоб не высказать матери о том, как часто он её не видел дома, как часто она была нужна, но он был всеми покинут. Но объясняться сейчас было ни к чему. — Не переживай, мне просто так удобнее, чтоб какие-то вещи у Вити дома лежали, раз я то в техникум, то к нему хожу. Там всё по пути. - обнял её за плечи, в мыслях убеждая себя, что она не виновата. Она всегда любит, даже когда её нет рядом. Уже привыкнув к неуютной квартире Витиной семьи, невзначай почти обжился там. В шкафу рядом с вещами парня повешал пару рубашек, жилетку и свитер, чтоб ходить на учёбу. Переселил зубную щётку и почти все тетради. Так прошло с неделю, когда он старался хотя-бы раз в день забегать к Вите утром или вечером и ходил на учёбу. Поздоровавшись с мед.сестрами, которым он очень полюбился, уверенно двинулся к нужной палате. Витя нашёлся у её входа, стоя перед большим окном коридора, показывающим безмятежный лес. — О, привет... - отвлёкся он. — Я и не заметил, как время пролетело. Всё тут как сонные мухи. — Считай, что ты в санатории. — Ага блин. - усмехнулся он, заходя в палату. Первым делом обратив внимание на подъеденные сладости порадовался, что у Вити наладится аппетит. — Чего утром не пришёл? - вроде и без претензии, но с интересом спросил он. — Не хотел тебя объедать на пол порции.- отмахнулся Влад, по сути не соврав. — Выглядишь уставшим, может сегодня без сопромата? - усевшись на кровать, поинтересовался с надеждой. — Мечтай. - хлопнув сбоку ему по бедру бросил: — Давинься. - уже привычно сев рядом на кровати, которая была чуть шире обычной, облокотившись об изголовье, достал из сумки учебник и тетрадь. — Мои мозги по составу как утренняя каша... - побурчал Витя для проформы, но взял в руки учебник и карандаш. Засмотревшись на него, в очередной раз проникнулся к нему уважением. Витя даже воодушевлял своей стойкостью, когда не взирая на условия делаел то, что от него зависит. — Чего? Каша из ушей пошла? - усмехнулся он, поймав взгляд. — Да думаю, всегда ли у тебя такая длинная шея была, или это бандаж вытянул. - в шутку толкнул его плечом. Со временем Витя заметно окреп и Влад перестал обращаться с ним как с фарфоровой куклой. — Да, хорошо, что его сняли, не думал, что не крутить башкой так сложно. Ну ладно...давай свой сопромат. Понять не обещаю. Уткнувшись в учебник рьяно рассказывал тему, понимая, как важно все ему разжевать, ведь Вите тяжело даются новые темы, а отставать не время. Через час числа поплыли, слова начали запутываться между собой. — А когда ужин? - спросил Влад, потирая глаза. — Так ты пришёл сразу после него. - Витя посмотрел на Влада изучающе. — Что, счастливые часов не наблюдают? - поддел он, откладывая тетради на тумбочку, перекинув руку через Влада. — Да я...так получилось. - зевнул. — Здесь так тепло,... - посмотрев на свои ноги, укрытые одеялом, покачал ступнями. — Боже, как хочется, чтоб зима уже закончилась. Сейчас вылезать, одеваться, ветер там вфууууу, - изобразил руками сильный поток. Моргнув дольше обычного почувствовал, как слипаются глаза и снова их потер обеими руками, уронил голову Вите на плечо, добавив: — Так лень короче... Дело в том, что я нашёл подработку. Деньги лишними не бывают, да и она нормально вписывается в график... Просто я сейчас чувствую, что совсем нет сил месить эти огромные мокрые сугробы. — Так...оставайся? - робко прозвучало где-то около виска. Замер, в раздумьях. Поднял голову, столкнувшись взглядами. — Думаешь, можно? Витя пожал плечами: — Я видел, что пара родственников остаются на ночь, если нужно ухаживать за кем-то круглосуточно. Никто не гонит на самом деле. - тихо, почти заговорщицки говорил он. Сложив руки на груди, Влад призадумался. Но Витя добавил, лишая его оснований возразить: — Я не против быть объеденым на пол завтрака. Тем более печенье ещё осталось... И хочешь, я тебе...почитаю? Ну, помогает заснуть. Влад посмотрел на него наивно, как ребёнок. Будто ему предложили идеальную сделку. Пол каши, две печеньки и сказка на ночь, кто бы знал, что в этот морозный вечер это будет пределом мечтаний Влада. Облегченно улыбнувшись поежился, забираясь под одеяло с плечами и повернулся на бок, лицом к Вите, показывая, что он уже полон энтузиазма, чтоб слушать его чтение. Витя отчего-то будто смутился, помедлив, но все же достал из-под подушки книгу. Бросив на Влада неуверенный взгляд, нащупал согнутый уголок в книге и начал искать глазами нужное место. Стало даже интересно, через сколько минут сам Влад отрубится, потому что глаза слипались уже только так. Нужно будет ему закладки какие-нибудь подарить. Интересно, когда у него день рождения. В комнате был выключен свет и горела только настольная лампа, которую Витя где-то выпросил. Сложив себе ладонь под щёку, прикрыл глаза, готовясь слушать. Шелест страниц прекратился и Витя, сидящий рядом так, что можно было не касаясь, ощущать тепло его тела, немного прокашлялся, вбирая в грудь воздуха. — … Несмотря на все трудности, лодка плыла хорошо, и старик удерживал руль подмышкой. Ему было видно рыбу, и нужно было всего лишь взглянуть на руки и прислониться спиной к корме, чтобы осознать, что всë произошедшее случилось наяву. В какой-то момент, ближе к концу, он почувствовал себя настолько плохо, что у него возникла мысль – а не сон ли это. А это уже сон? Я вроде как должен сейчас продираться сквозь метель, сжимая в кармане ледяные ключи. Меня должна встретить неуютная, одинокая тишина квартиры. Или я бы пошёл к себе домой? Сонные мысли путались, как волосы на ветру. Шероховатый тихий голос Вити как гребень входил в эти запутавшиеся волосы, пытаясь внести в них порядок, но они все не слушались. — И потом, когда старик увидел, как рыба выпрыгнула из воды и, прежде чем упасть, без движения зависла в небе, он был уверен, что всë выглядит очень странно, и не мог в это поверить. Но тогда у него что-то случилось со зрением, хотя сейчас он видел не хуже, чем обычно. Теперь он знал, что и рыба, и его израненные руки и спина – это не сон. Руки заживают быстро, – подумал он. – Крови вытекло достаточно, прочистив раны, а солёная вода залечит их. Тёмная вода настоящего залива – лучшее лекарство. Пока мне стоит лишь сохранять голову ясной. Мне кажется, моя голова сейчас ясная как никогда... Сейчас так очевидно, почему я с таким воодушевлением помогаю Вите. Сформулировать мысль Влад уже не смог, но на него нашло понимание, что он впервые не чувствовал себя бессильным или бесполезным. Тогда, лишившись брата так быстро и неожиданно, он ничего не мог сделать. А сейчас мог отдать хоть все силы и время, чтоб помочь Вите "вернуться". Он мог, и он хотел. Быть нужным, уместным, чувствовать, что его ждут, что его поддержка даёт результаты и все действительно становится лучше. — Руки закончили свою работу, да и плывём мы хорошо. Пока у неё рот закрыт, а хвост держится ровно, мы плывём совсем как братья. Затем в голове стало немного мутнеть, и он подумал: это рыба везёт меня, или я везу её? Витя, это я тебе нужен, чтоб помогать восстановиться или ты мне, чтоб я не чувствовал себя беспомощным и ненужным...? — Если бы я тащил её за собой, то вопросов бы не возникало. Да и если бы рыба была в лодке, растеряв всë своë величие, вопросов бы по-прежнему не было. Но они плыли вместе, связанные бок о бок, и старик подумал: пусть несëт меня, раз уж ей так хочется. Я взял над ней верх только хитростью, а она не желала мне никакого вреда. Мысли померкли, утянутые в глубину, в пучину сна. Снилось что-то приятное, морское. Жаль Влад не запоминал сны.

***

Как здесь люди спят...эти шторы вообще никакой свет не останавливают. Поморщившись Влад нахмурился, чуть раздраженный тем, что утренний свет разбудил его раньше положенного. Втянув воздух носом ощутил, насколько он холодный. И воздух, и нос. Скользнув рукой из-под жаркого одеяла коснулся ушей и волос, те тоже были холодными. Поспешил вернуть руку под одеяло и натянуть его как можно выше на уши. Снова задремав понежился в мягкости и тепле, которым был окружён. Ощутив более отчётливо свое окружение замер, раскрыв глаза. Мало того, взгляд уперся в пустую вторую койку напротив. И пазл с голове сложился, накрыв волной стыда и смятения. Боже, вот почему он тогда так на меня посмотрел с подозрением. Будто чего-то ждал. Конечно, блин, ждал! Что я перелягу на вторую кровать и останусь там! Тупица, дурак дураком! Влад, ты просто болван, когда сонный, видимо. Улегся ещё, деловой, на бочок, рассказывайте ему сказки на ночь! А он и сказать что-то боится... Витя, ты почему меня не прогнал? Наверное думал, что я потом уйду, а я отрубился... Сквозь внутренний монолог все сильнее концентрировался на внутренних ощущениях. Почти от пяток до шеи со спины к нему плотно прилегало и грело. Тяжёлая рука, перекинутая через талию, едва касалась пальцами рёбер. Уткнувшись прохладным носом в шею, парень щекотал своим дыханием, едва касаясь волос лбом. Почти как тогда, в походе. Только сейчас было мягче и теплее. Так удобно, будто его обволакивало со всех сторон. Зажмурился, чуть стиснув зубы. Хотел было как-то сменить положение, развернувшись, в итоге уткнулся в Витю ещё сильнее. Ощутил его тазовые косточки, вздымающуюся от дыхания грудь. Бросило в краску. И в жар. Хотя тут же пробежал холодок по спине. Влад сам не понял, просто напрягся всем телом, растеряв остатки дрёмы. Он помнил, помнил слишком отчётливо, чтоб врать себе, что этого не было, как он топал по морозу на Конжак, вспоминая те короткие мгновения после пробуждения в спальнике. Вспоминал зачем-то досконально, со стыдом отмахиваясь от мысли, что хотелось бы эти мгновения продлить. По телу пробежали мурашки. Сглотнув тягучие слюнки, сжал край одеяла. Хотелось сорваться. Как будто он на низком старте забега, только и ждёт команды. Но никто не гнал, не давал команду. И вообще было не понятно, на какой он дорожке. Но как будто кривой. Задышал нервно. В висках стучало. Пока искал слова, чтоб себя обругать, был прерван чужими движениями. Чуть дрогнув, засопев, пощекотав носом шею и пождав коленки сильнее, касаясь сзади бедра, Витя чуть удобнее положил загипсованную руку, обнимая крепче. В голове будто чайник вскипел, со свистом. Койка напротив будто дразнила, попрекала, тыкала мордой в "ты должен был быть тут". И ей в противовес жар чужого тела, сливающийся со своим. Аккуратные, нежные объятия, в которых утопаешь. А посреди этих двух огней Влад, с бьющимся на пределе сердцем, ледяным носом, тяжело втягивающим воздух и потными ладошками, сжимающими одеяло. А ещё с новым желанием закрыть глаза, чтоб не видеть эту кровать на против, не есть себя мыслями где он должен и не должен быть, а просто отдаться моменту. Отдаться целиком, растворившись, как морская пена, чтоб действительно пропасть в этом моменте, чтоб никто не мог его осудить, тем более он сам. Нет, с него хватит. Осторожно, но быстро откинул одеяло и вернув его на место, чтоб не выпустить тепло, укрыл Витю получше. Всё тело схватил холод, набежавший в палату с ночи, неприятно просачиваясь в одежду и душу. Трясущимися руками, в манере, больше свойственной Вите, выдрал из первой попавшийся тетрадки клочок, накалякал совершенно лишенное правды послание. Лес в большом окне коридора смотрел ему, уходящему, в спину. Он его не судил, просто был свидетелем тому, как он сбежал сам для себя с позором под глупым предлогом. Внутри корёжило от мысли, что его день начался с вранья. Вранья койке напротив, пустовавшей всю ночь, еще сладко спящему Вите, мед.сестрам, лесу, покрытому туманом, даже тетрадке, из которой выдрал бумажку. Влад нёсся по лестнице вниз, уперев взгляд в пол, будто весь мир вокруг свидетель его вранья. Вранья самому себе.