Children of No House

Примечания автора: Угадайте, кто публикует новый фанфик вместо того, чтобы обновить текущий! *нервный смех* Этот фанфик полностью основан на случайной идее, которая застряла у меня в голове. Он, вероятно, будет короче, чем мой предыдущий фанфик, и у меня, честно говоря, больше мотивации его закончить. Наслаждайтесь~~ ( Дополнительные примечания см. в конце главы .) Гарри было восемь лет, когда он заболел гриппом. Поэтому Дурсли решили, что лучше всего будет не пускать его в дом. – Убирайся отсюда, урод, пока ты не заразил нас, нормальных людей, своими уродствами!— кричит тетя Петуния. Гарри успевает пригнуться как раз вовремя: сковородка летит туда, где мгновение назад было его лицо. Он вываливается из комнаты и захлопывает за собой дверь; тётя Петуния всё ещё кричит, что ей нужно убрать дом. Гарри никак не мог понять, как обычный грипп может быть таким жутким. Дадли переболел им всего месяц назад, и тётя Петуния обожала его, не жалуясь. Наверное, это была его вина. Может, Дадли чихал не так громко. Может, тётя Петуния не обращала внимания на обычные простуды, только на жуткие. Он дрожит от проносящегося сильного порыва ветра, мешковатая одежда развевается вокруг его худого тела. Холодно. Он бесцельно бродит по району. Сегодня вечером за ним не гонится Дадли и его банда — просто тихо. Почти мирно. Он не замечает, как ноги несут его на главную дорогу. Там пусто — ни машин, ни людей, лишь тишина. Единственный свет исходит от полной луны над головой, озаряющей мир холодным серебром. «Должно быть, уже около полуночи», — думает он. Воздух словно затаил дыхание. Ночь пронзает вой — низкий, гортанный. Гарри замирает. На мгновение он забывает дышать. Затем инстинкт берёт верх, и он бежит. Он не оглядывается. Он просто бежит, так быстро, как позволяют ему его маленькие ножки. Существо, которое его преследует – ведь это не собака, не волк и уж точно не человек – настигает его. Он слышит мягкий топот приближающихся лап, но именно рычание заставляет его скулить. Монстр настигает его, швыряя на неровную дорогу. Он вздрагивает, больно ударяясь локтями об асфальт. Если бы оборотни существовали, Гарри бы поспорил, что это один из них. Когти впиваются ему в ногу. Гарри кричит, его пронзает раскалённая боль. Он отчаянно пинается, пытаясь отбиться. Существо хлещет его по груди, словно пытаясь вырвать сердце. Он снова кричит, пытаясь вымолвить хоть слово. У него перехватывает дыхание. Зрение затуманивается. А потом все погружается во тьму. Первое, что ощущает Гарри, — это шум. Пять голосов, накладывающихся друг на друга, то усиливающихся, то ослабевающих, словно волны, обрушивающиеся на его голову. –…он истекает кровью, тупой ты кусок дерьма, мы не можем просто… –Не наша проблема. Выбросьте его туда, где нашли. –Ты с ума сошёл , Арт? Он умрёт! –Именно, Олли. Зачем разбираться с чужими проблемами? Раздается более резкий голос: –Он всего лишь ребенок. –Именно, — отвечает другой, почти с усмешкой.– Он здесь и недели не протянет , Келли. Хочешь ещё один рот кормить? Гарри резко распахивает глаза. Мир искажается — потолок, тени. Света слишком много, но недостаточно, чтобы что-то ясно видеть. Грудь горит, нога болит, запах крови, дыма и старого кирпича окутывает его. Он не двигается. Не говорит. Он не уверен, что смог бы это сделать, даже если бы захотел. Кто-то ёрзает рядом с ним. В поле зрения появляется пара ботинок — изношенные кожаные, потёртые и потрескавшиеся. Их владелец приседает. – Я думаю, он проснулся. – У нас тоже есть глаза, Ксан. Голоса стихли. Вот так просто — исчезли. Тишина стала громче. Дыхание Гарри учащается. Он заставляет себя не садиться, не вздрагивать. Он не знает, кто они, чего им нужно. Пальцы впиваются в ткань, на которой он лежит, – грубую, колючую. Одеяло? Кто-то другой, возможно, девушка, говорит тише: –Ты в порядке, малыш? – Заткнись, Мэдди! Гарри не отвечает. Он не может понять, добрый это голос или просто скучающий. Он медленно моргает, пытаясь собрать воедино кусочки памяти. Последнее, что он помнит, — это зубы, когти и боль , а потом — ничего. Теперь он здесь. Где бы это ни было. В окружении незнакомцев. Горло пересохло. Голова болит. Но больше всего Гарри чувствует одно. В ловушке. –Кажется, он ошеломлён,– к нему тянется рука, сначала в поле его зрения, а затем к плечу. Гарри всё равно вздрагивает, инстинкты острее памяти. –Разве ты не видишь, Мэдди? У него нет ни капли совести! Мы не можем нянчиться с ребёнком! К тому же, ему сколько – шесть?– тот же голос, всё ещё спорящий, всё ещё озлобленный. Один против четверых. Гарри резко поднимает взгляд, не обращая внимания на то, как кружится комната: – Собаки, которые лают, не узнают тех, кто кусается. И, для справки, мне восемь. Мальчик усмехается. Уши у него заострённые, что совсем не похоже на человеческие. – Не двигайся так резко,– высокий и долговязый парень бросается вперёд, его руки твёрдые, но неуверенные. –Я не умею лечить. Твои раны могут снова открыться. – Мэдди,– она сует ему в руки кривоватый стакан с водой. – Пей, — просто говорит она. Она выглядит ненамного старше самого Гарри. Он понимает, что он всего на несколько дюймов ниже её ростом. – Не думаю, что я это сделаю, — Гарри настороженно оглядывает окружающих. Они все почти его ровесники. Мальчик, всё ещё склонившийся над ним, кажется, самый старший. – Я Олли. Это я тебя нашёл. Ты что-нибудь помнишь? — спрашивает он. Он звучит обеспокоенно. Но в его взгляде есть проницательность — это говорит о том, что он настороже и готов к любой угрозе, которую может представлять Гарри. – Я помню, как этот... оборотень... напал на меня и вцепился в меня когтями. Больше ничего, — признаётся Гарри. – Ты не уверен, что это был оборотень, — замечает черноволосый мальчик в углу. – А, кстати, я Ксан, — улыбается он, но улыбка эта настолько кричаще пустая и ненужная, что Гарри чуть не отшатывается в шоке. – Я Келли, – единственная девушка в комнате, кроме Мэдди, наклонила голову, изучая его. – Этот придурок, который кричал, — Арт. Арт издаёт странный, сдавленный звук. Кажется, он вот-вот повалит Келли на пол. – От тебя не пахнет свежей магией, — говорит Ксан, подходя ближе. Его любопытство слишком прямолинейно, чтобы быть вежливым. – Магия — это плод воображения, — возражает Гарри. – Тогда ты сирота и бродяга, — бормочет Олли. – Как они все оказались в Лютном? – Я знаю имена своих родителей, — сухо говорит Гарри.– И у меня было место для ночлега, пока меня не выставили из-за простуды. Так что… Он поднимает подбородок. — ...сирота и недавно ставший беспризорником. До него доходит, когда он это говорит. Теперь ему действительно некуда идти. Ни чулана. Ни кровати. Ни двери, которая могла бы открыться утром. И, судя по всему... Магия существует. И она у него есть. – Ты ведь остаешься, да? — Арт проводит руками по лицу, выражая преувеличенное разочарование. Гарри наклоняется вперёд, его взгляд проницателен, несмотря на непрекращающуюся боль. – Я предложу вам сделку, — говорит он.– Покажите мне, как здесь жить. Научите меня, как здесь выжить, и я помогу вам жить гораздо более стабильной жизнью. Олли прищурился. Подозрение буквально въелось в его кости. – И как ты собираешься это сделать? Гарри небрежно пожимает плечами. – Везде найдутся люди, готовые на всё ради еды или мелочи. Я знаю, как их вынюхивать. Ты можешь помочь мне и поделиться выгодами, или… — он обрывает предложение, — …ну, больше для меня, наверное. Гарри понятия не имеет, что говорит. Он повторяет, как попугай, реплики из фильма, который слышал через щели в дверце чулана. Мэдди встаёт и заявляет: – Мне всё равно, что вы говорите. Он остаётся. И это все. Палочка не должна была быть самой сложной частью. Потребовалось две недели, сломанное ребро (Арта), четыре уязвлённых самолюбия и множество насмешек со стороны Гарри, прежде чем они наконец-то заполучили одну. Б/у, хлипкую сердцевину, и один раз аккуратно сломаную, прежде чем кто-то заклеил её липкой лентой. Бесполезно для чего-то деликатного, но Гарри деликатность и не нужна. Ему нужна была сила. Канал, по которому можно было бы выплеснуть свои резервы. Келли сунула ему в руку лекарство, словно нож. – Не разнеси себя в пух и прах, — пробормотала она.– Мы не можем позволить себе ещё одного Арта. Его лекарство было и так трудно найти. – Спасибо за беспокойство, — сухо ответил Гарри. Олли позади неё суетился над ободранными ладонями Мэдди. – Хотя бы это я вылечу, прежде чем ты снова начнёшь затевать драки, — сказал он, промокая рану чем-то подозрительно пахнущим, похожим на краденую мазь от ожогов. – Я не выбрала драку, — прощебетала Мэдди, ухмыляясь. – Это она выбрала меня. Арт проворчал в углу, скрестив руки и скривив губы. – Всё ещё считаю, что всё это — пустая трата времени. – Ты бы ушел, если бы действительно так думал, — сказал Гарри, не глядя на него. Арт усмехнулся, но не стал отрицать. – Ну, давай. Давай послушаем твой гениальный план, – Глаза Ксана заблестели. Он широко улыбнулся. – Здесь, в Лютном, так много всяких тварей и полукровок. Им всем некуда идти, нет другого способа заработать. Министерству и волшебному сообществу до них нет никакого дела. Мы даём им возможность выжить, а они взамен дают нам возможность процветать . В прошлом месяце я видел фабрику в магловском Лондоне. Похоже, она заброшена уже лет пять. Мы можем её запечатать и превратить в своего рода ринг для них, — объяснил Гарри, внимательно наблюдая, как остальные понимают, к чему он клонит. – И зачем им приходить на этот ринг? Должна быть веская причина, — проницательно спросил Келли. – Вампиры питаются кровью, и у нас её предостаточно. Оборотням нужны деньги, и я уверен, мы что-нибудь придумаем. Ведьмы просто хотят, чтобы их странные ингредиенты делали с ними то, что они хотят. Мы даём им это, но только если они сражаются за нас. Это привлечёт зрителей. И среди зрителей будут игроки. Они могут делать ставки и делать ставки, но делают это через нас . Нам просто нужно распространить информацию в нужных местах, — улыбнулся Гарри. Зрелище было не из приятных. – Мы не должны считаться хозяевами Утроба или кем-то ещё. Это будет приглашением атаковать его, — предупредил Олли. – Нет, нужно установить, что Утроба принадлежит как существам, так и волшебникам, — рассуждал Гарри. – Нас будут считать детьми ! — горячо возразил Олли. – Дети Лютного Города! И это именно то, что нам нужно. У нас есть полуинкуб, — Гарри указал на Ксан, — полуфейри, — он кивнул на Арта, — полувейла в лице Мэдди, и какой-то странный оборотень во мне. Как минимум, у каждого из нас достаточно упрямства и магической силы, чтобы разнести людей на куски. – Ты не в счёт. У тебя просто обострённые чувства, жажда крови, шрамы и проблемы с гневом после того инцидента, — закатил глаза Арт. – Давай проверим эту теорию. Спорим, я смогу переломить твою руку пополам, как веточку, — Гарри встал, стиснув зубы от гнева и откинув стул назад. Арт так же быстро встал, готовый принять вызов. Мэдди сердито посмотрела на них обоих: – Сядьте , черт возьми, оба психа! Книга рун была найдена на чердаке умирающего разрушителя проклятий. Мэдди узнала о ней от старухи из паба в переулке Ноктюрн, которая искала место, чтобы поставить на кон зубы своего мужа. – Мы не можем это прочитать, — возразил Олли, глядя на древний шрифт на пожелтевших страницах. –Я могу, — сказал Гарри. –Это невозможно, — сказала Келли. –Я научусь, Келси. Это было непросто. Это было небезопасно. Но это сработало. Поздними ночами при свете свечей страницы разворачивались на пыльном бетоне, Келли и Олли стояли на страже, а Гарри шептал едва различимые слоги в кромешную тьму. А лавка разрушителя проклятий разлетелась на куски, пока он практиковался в вырезании рун. Поначалу фабрика была ничем. Только обломки стен и старые машины, которые годами не стонали. Крыша протекала. Пол представлял собой кладбище ржавых болтов и потерянного времени. Но у неё были стены, пространство и замок на главной двери, который Гарри умудрился магически запечатать усилием воли и обильным количеством крови. Они вместе расчищали место. Олли выкрикивал приказы, Келли раскладывала мусор по кучам, Мэдди напевала себе под нос, растаскивая осколки стекла по углам. Арт большую часть времени проводил у двери с ножом за поясом и ещё одной краденой палочкой, спрятанной в рукаве, и не помогал, пока ему об этом не говорили прямо. Но Гарри заметил, как он безропотно дежурил в ночные смены. Как он хмурился на Ксана всякий раз, когда тот слишком надолго исчезал. Ксан, конечно, был единственным, кто никогда не работал, но всегда появлялся, когда должно было произойти что-то интересное. – Кровь пахнет лучше, когда она заслужена, — сказал он однажды, наблюдая, как Гарри рисует руны на земле мелом и слюной. – Ты мешаешь, — сказала Келли, морща нос и не поднимая глаз. – Я делаю свою часть работы, — сказал он.– Хаос заставляет людей говорить. И это произошло. Утроба образовалась из костей этого места, из их крови и пота. Они огородили место для ринга цепями от старых конвейерных лент. Металлолом и брезент превратились в импровизированные стены. Старая котельная была переоборудована в частный «лечебный» пункт – идея Келли – где за плату можно было залечить лёгкие ушибы и синяки. Мэдди рисовала вывески неровными, детскими мазками. Олли составил расписание. Гарри выжег первую руну на полу входа сломанной палочкой, ухмыляясь, когда она выдержала. Арт починил освещение каким-то сверхмощным «Люмосом» и раздражением. Ксан поддерживал слухи. Первым бойцом оказался оборотень с отсутствующим глазом и множеством долгов. Первыми зрителями были три ведьмы, один гоблин и беззубый вампир. Не так уж много, но все же что-то. Они распространяли слухи в основном через Мэдди и Ксана. Она была наименее угрожающей, её было легче всего не замечать. Он знал все самые тёмные уголки и самых грязных людей. Она подсовывала монеты барменам, рассказывала анекдоты нищим, шептала кровожадным тварям о месте, где они снова смогут что-то выиграть. Он заманивал людей в ловушку словами, угрожал владельцам магазинов и издевался над теми, чьё самолюбие было хрупким. –Пока имён нет, — напомнил всем Гарри.– Утроба безлика. Правила просты. –Ставь, истекай кровью или иди, — продекламировала Мэдди, перекидывая ноги через край сломанной платформы. Арт вырезал слова на стене фабрики капающей красной кровью. Ксан позаботился о том, чтобы кровь была настоящей. Первые несколько недель были медленными. Слишком много схваток заканчивались слишком быстро. Никто не оставался делать ставки. Атмосфера была слишком напряженной. Ритма не было. Они открывали Утробу день и ночь. Дети спали по очереди, ели едва достаточно, чтобы стоять. Гарри похудел. Мэдди заболела. Келли затевала драки со всеми, просто чтобы что-то почувствовать. Ксандер всё это время смеялся. –Надо что-нибудь сжечь. Хочешь, я подолью масла в огонь? –Еще нет, — сказал Гарри. Олли чуть не ударил его однажды. – Это была твоя идея. Она разваливается. –Нет, — сказал Гарри, сидя в пыли. – Мы просто всё ещё невидимы. Затем пришли богатые, темные садисты. Всё началось с хорошо одетого мужчины с тростью и презрительной ухмылкой, который презирал всё, кроме кольца. Он положил на стол один серебрянный и наблюдал, как вампир разрывает банши, словно это было произведение искусства. Потом пришёл ещё один. И ещё один. К концу месяца стены фабрики оглашались песнопениями и рёвом. Входная плата утроилась. Утроба открывалась на закате и не закрывалась до рассвета. Ставки лились рекой, как вино. Впервые в жизни у детей в карманах лежали монеты. Гарри сидел на ящике, держа палочку рядом, и наблюдал за всем происходящим запавшими глазами с темными кругами. – Это уже не выживание, — пробормотала Келли, стоя рядом с ним. –Нет, — согласился он. – Это контроль, — Гарри криво усмехнулся. И вот так мальчик, который когда-то спал в чулане под лестницей, превратился в принца из историй о привидениях Лютного переулка. А потом начались драки. Ставки превратились в драки, за которыми никто по-настоящему не наблюдал. Итак, Гарри научился наделять магией свои мышцы, голос, глаза. Он всё ещё выглядел как девятилетний ребёнок, но мог разнять двух дерущихся на полу мужчин одними лишь руками. Его часто вызывали на бой в Утробе из-за его способности быстро впадать в ярость. Но ведь ему не нужна была палочка, чтобы направлять в себя магию, верно? Он проиграл в начале, и люди с удовольствием ставили против него. Затем он начал побеждать. В каждом поединке, с кем бы или с чем бы он ни сражался, он проливал кровь. Гарри перестал так часто туда заходить. Люди научились не затевать драки, когда он был рядом и следил за порядком. Он стал штормом, силой, с которой приходилось считаться. Олли, Арт, Келли, Ксан и Мэдди стали его командой, его семьёй и бушующим морем для его шторма. Примечания автора: Не забудьте сказать мне, что вы думаете! Люблю вас, ребята <3 ~CY