Сердце в ритме скерцо

«Этот год был крайне тяжёлым для нас всех», — слышится тридцать первого декабря из каждого утюга. Итоги года, а на самом деле лживая ебанина, но Виктору нравится подводить такие ежемесячно внутри. Да, запоздал немного, сейчас полночь, пятое октября, но лучше поздно, чем никогда. Что было важного за этот месяц? Дети-кретины? Так не удивляет уже, даже не нервирует, хотя… Страшно как-то за судьбу русской музыки, но стоит признать, что Виктор беспокоится меньше, когда смотрит на Толю. А что? «Могучая кучка» же стала Великой без образования, а это в то время, в эпоху, когда не было нихуя, а сейчас есть интернет и масса возможностей, поэтому любой Вася Пупкин из села может писать новую русскую классику, если озаботится таким желанием. Толя Карпов. Этот пункт бесспорно важен. Занятия с ним радуют из-за наличия прогресса, это же доказывает, что Корчной — хороший педагог. Как бы там ни было, но сейчас нужно лечь спать. Завтра день учителя, а к нему нужно быть готовым. Принесут столько цветочков и шоколада, что попробуй донеси до авто, а уж до дома… Страх-то какой. Утро, сборы, ужасная спешка, ведь нужно успеть купить подарок. Надевает бежевый свитер и светло-коричневого цвета брюки в клетку. Сегодня решает зайти в магазин сладостей. Берёт овсяное печенье с шоколадной крошкой, просит упаковать его в крафтовый пакетик. Шоколад. Банально до чёртиков, но Корчному вроде нравится. Была не была, берёт плитку молочного с нотами на обёртке, красотища. Продавец отмечает, что на самом шоколаде тоже есть ноты. Только бы не что-то хаотичное, а то педагогу глаза резать будет. Бежит к консерватории, опаздывать не хочется. На парах сидит в ожидании последней, даже как-то радостно, что она именно в конце дня, не придётся ждать допов, будучи окрылённым после сольфеджио на какой-нибудь музыкальной литературе. Корчной успел конкретно так заебаться, даже не скажешь, что праздник. По крайней мере, пока не подходят дети с их подарками. Чай и шоколадка. Если Виктор Львович вечно ходит в коричневом, то это не значит, что он любит чай. Вовсе нет! Алкашка… Ещё лучше! Ёбнуть бы бутылкой по голове тому, кто додумался дарить это непьющему. Лучше бы пистолет подарили… Виктор бы хоть застрелился или их перестрелял. И стоит ему об этом подумать, как ему вручают ремень. Почти пистолет, только для ближнего боя, поэтому Витя благодарит и с взглядом, полным укора, прячет в тумбочку. После такого, носки на двадцать третье февраля — сказка! Лучше бы их дарили. Пара тянется за парой, после каждой караван детей с подарками и всем надо уделить внимание, сказать «спасибо». Три пары, третья перемена, скоро будет четвёртая. Педагог уже готов броситься на дверь, лишь бы увидеть первый курс, который идёт на его пару, а это шествие замыкает Анатолий Евгеньевич. Как резко ты поменял о нём мнение. Хотел же его топить, а тут, вытаскиваешь его на свет и за ним на крылышках выпархиваешь. Но Виктор Львович прилип пятой точкой к стулу, покорнейше ожидая прихода учеников. Эти мелкие невдуплëныши налетают, как Золотая орда на Русь. Каждый пытается задобрить какой-нибудь хернёй. Виктор ведёт пару быстро и умело, сидит на столе, рассказывая про ритм, всё со сравнениями с реальностью, аллегориями. Вот он, профессионал. Но его лекция подходит к концу, поэтому Виктор Львович чинно садится за стол, ожидая подарков от перваков. И он их получает. Галстук? Они решили, что у педагогов настолько маленькая зарплата, что на одежду уже не хватает. Но масса придурков, оккупировавших стол, постепенно становится нулевой. В кабинете остаётся лишь Толя и Корчной. И этот с подарком. Ожидаемо и приятно. — Виктор Львович, поздравляю с днём учителя, я из-за вас сольфеджио не так боюсь. — с улыбкой говорит ученик и ставит аккуратный пакетик, рядом кладёт шоколад и… Кактус. Маленький, в глиняном горшочке, с чего бы это? Ну Толя додумался таким образом до истины, что цветы завянут, да и тащить их будет неудобно. Подношения в виде еды мальчик и так таскал регулярно, поэтому надо было чем-то разнообразить. Перестал бояться сольфеджио? Как мило… Виктор же сейчас растает от умиления. Шоколад и овсяное печенье. Не, опять у Толи третий глаз открылся. Кактус. Не, не так. КАКТУС. Педагог не прячет искреннюю улыбку. — Я тебе очень признателен, Толя, ты опять угадал с подарком, — спокойно и даже нежно произносит Виктор, а после с тихим смешком указывает на растение, — даже собрата мне притащил. У меня для тебя тоже кое-что есть. И педагог лезет в ящик стола, откуда вынимает плитку шоколада, одну из пары десятков, и пачку чая. Весь этот набор протягивает Анатоле, чтобы просто избавиться от лишнего, он чай вроде любит… — Теперь вам не будет одиноко — с растерянной улыбкой говорит Карпов. Плитка одного за плитку другого, забавно. Но юноша очень благодарен за такой подарок. — Убери всё в портфель и иди греть свои ледышки, — всё, Корчной переключился на педагогический лад, больше приятностей не будет, — ты Фонтан Дианы разобрал? Помнишь же, что мы начинаем готовиться к Новогоднему концерту? — Разобрал давно, а вот до совершенства пока не довёл, но время ещё есть, Виктор Львович, я постоянно повторяю и играю. — спокойно отвечает Карпов и садится за инструмент.