back time

Когда Антон зашел с отцом в дом, он все еще пребывал в каком-то странном состоянии. Булочка, подаренная Ромкой, которую он ревностно засунул в карман куртки, была безжалостно съедена в салоне автомобиля под недовольное бурчание папы о том, что крошки в своей машине он терпеть не будет. Антон всю дорогу до дома со смешком заверял его в том, что все в порядке, да и если что, он все уберет, не критично, на что отец лишь удовлетворенно кивал, усмехаясь. Чувство легкого подъема настигло его с головой, а ссора с мамой стала его волновать чуть меньше, чем было ранее утром. Однако он все же переживал и не был готов к неизбежной встрече с ней. Он прекрасно понимал, что сам виноват в том, что она так взбеленилась, однако какое-то маленькое зерно обиды превращалось в росток, а затем и в огромное дерево, которое потихоньку пускало корни глубже. Ярмарка показалась ему вопиющей проблемой в плане того, что он совершенно не умел готовить, и именно в такой момент, как некстати, умудрился поссориться с матерью. Совпадение казалось забавным, но Антону совершенно было не до смеха. Неужели ему придется подойти и попросить у мамы о помощи? А может и не придется? А если Антон попробует приготовить что-нибудь сам? Вдруг получится? Мысли крутились в вихре, а подобная идея показалась Антону воистину гениальной. И ведь действительно, что случится, если он попробует сделать все сам, не маленький ведь уже. Окрыленный этими мыслями, он решительно вышел из машины, все ещё раздумывая о том, что же сказать маме при встрече. Когда они с папой зашли в дом, сняв с себя верхнюю одежду и обувь, проходя в сторону кухни, Антон почувствовал аромат любимой домашней жареной курочки, что заполонил весь дом, заставляя желудок Антона жалобно заурчать. Кажется, не он один прочувствовал запах еды. Папа тоже топтался на месте, почему-то не решаясь пройти дальше. Оно и было понятно, почему, ведь ему тоже не шибко хотелось сталкиваться с мамой, что с недовольным лицом готовила сегодня утром. Животы жалобно заурчали, а гордость потихоньку уходила на второй план, настолько Антон был голоден и измотан, что хотелось просто плюнуть на все и сесть за стол как ни в чем не бывало. Они с отцом по-заговорщицки переглянулись, и, дав друг другу немое разрешение, ступили вперед, наблюдая за мамой, которая вовсю хозяйничала, расторопно раскладывая тарелки и вилки на стол. Рядом с ней порхала и воодушевленная Оля с взлохмаченными хвостиками и розовым румянцем на щеках. Мама с Олей были настолько поглощены и полностью ушли в готовку, что совершенно не заметили появления родных в доме. Оля застала присутствие папы и Антона в комнате первой, взглянув на них с теплой улыбкой и поприветствовала бодрым голосом: — Тоша, папа, вы вернулись! Мама наконец оторвалась от своих дел и устремила взгляд в их сторону. Антон даже почувствовал себя каким-то не таким под внимательным надзором маминых карих глаз, что глядели с неподдельным интересом. — Вернулись? — спросила она, вытирая руки кухонным полотенцем, и почему-то на этот вопрос Антон с отцом кивнули синхронно, словно по команде, на что мама, утвердительно промычав, произнесла: — тогда садитесь ужинать. Антон удивленно на неё посмотрел, стараясь понять, о чем же мама думает в данный момент. Она вела себя достаточно нормально, в отличие от того, что было утром. Да и выглядела расслабленной и довольной, будто вчерашней ссоры и не было. Неужели она оттаяла? Ничего не понимающие папа с Антоном молча двинулись к столу, готовясь умять за обе щеки жареную курочку, как вдруг мама пресекла их ещё до того, как они сядут за стол: — Вы руки помыли? Антон с папой переглянулись и практически синхронно ответили растерянное: — Нет… Мама вздохнула. — Тогда не накладываем им, пока они руки не вымоют, да, Оля? — она по-заговорщицки переглянулась с Олей и та, поняв все без слов, ответила: — Ага! — бодро закивала Оля, — идите руки мыть, иначе голодными останетесь. Антон искренне не понимал, что происходит и почему родные так странно себя ведут. Неужели они что-то задумали? Однако мама не вела себя как-либо негативно и, кажется, не пыталась игнорировать Антона, как было ранее утром, но Антон почему-то не спешил терять бдительность. Будто за всем этим было скрыто нечто плохое. Мысль эта показалась ему абсурдной. Мама просто приготовила вкусный ужин, да и вела себя как обычно, только вот почему Антон чувствовал себя немного неспокойно, было неясно. Когда они с отцом подобно узникам, находящимся под стражей поплелись в сторону ванной мыть руки, Антон все ещё пребывал в сонном и апатичном состоянии. Настроение снова прыгало с кочки на кочку и ему было весьма тяжело уследить за этим. Холод отступил ровно в тот момент, как он сел в папин автомобиль, но настроение менялось с такой бешеной скоростью, что он ощущал себя странно. Вернувшись на кухню и сев за стол под маминым внимательным взглядом, Антон взял вилку в руки и принялся отламывать кусочек от вареной картошки, от которой исходил горячий пар, из-за чего нос приятно защекотало. Закинув в рот желанную еду, он расслабленно прикрыл веки, ощущая, как приятно бежит по телу живительное тепло. — Как дела в школе? — мамин голос заставил обратить на неё внимание. Антон был весьма удивлен тем, что мама решилась заговорить первой. Он прожевал кусочек мяса и, взглянув на маму с опаской, произнёс очень тихое и короткое: — Нормально. — Мне тут ваша классная руководительница звонила недавно… — начала Карина, отпив из своей кружки, — сказала, что у вас ярмарка состоится в пятницу. — Да… — промямлил Антон робко, стараясь сконцентрировать внимание только на еде. Он искренне не понимал, к чему мама начала весь этот разговор. Неужели только он помнит вчерашнюю перепалку? — вот только я не понимаю, что там надо делать. — Да там что-то масштабное делать и не нужно, — произнесла Карина уставшим голосом, — просто приготовить угощения и принести в школу, — она положила в тарелку Оли ещё один кусочек мяса, продолжая с какой-то ностальгией, — В вашем возрасте у нас тоже устраивали всякое, — а затем, подняв на Антона взгляд, выражающий какое-то озорство, промолвила с каким-то даже удовольствием, — что ты готовить будешь? И Антон понял, что мама ни капельки не оттаяла и не отошла от вчерашней ссоры. Она с неподдельным интересом наблюдала за реакцией Антона, ожидая ответа на свой вопрос, прекрасно зная, что Антон готовить-то не умеет, поэтому, что было весьма очевидно, попросит помощи у неё. Но Антон не хотел отступать. — Придумаю что-нибудь, — выдавил из себя Антон, не поддавшись манипуляциям, — думаю, это не очень сложно. Судя по маминым сомкнутым губам, этот ответ её явно не удовлетворил. С её лица тут же исчезла улыбка и она проговорила холодно: — Ну придумай, — и добавила с нескрываемым удовольствием, — ты же у нас готовишь отменно. Папа с Олей наблюдали за их начавшейся пассивно-агрессивной перепалкой с искренним недоумением, даже не зная, что сказать и боясь как-либо прервать их разговор, будто они своим вмешательством сделают только хуже. — Оля, — начал папа довольно тихо, точно пытаясь разбавить обстановку, — как твое здоровье? Тебе лучше стало? Оля поняла все без слов и бодро закивала. — Ага! Температуры больше нет, да и кашлять стала реже, — она сделала маленький глоток из своей кружки и тотчас резко отпрянула от неё, ошпарившись. Чай был горячим. — Осторожнее, он же не остыл ещё, — добродушно улыбнулся папа, протягивая Оле стакан с водой, — Это хорошо, что тебе получше, — и добавил назидательно, — только больше не сиди у открытого окна, а то опять здоровье ухудшится. — Не буду, пап! — лучезарно заулыбалась Оля, осушив стакан с водой и произнесла, недовольно сморщившись, — чуть языка не лишилась! Антон был бы и рад проводить время с семьей вот так, вот только данный расклад его не шибко прельщал. Злость на маму куда-то испарилась, становясь совершенно крошечной и незначительной. Теперь Антон чувствовал лишь гулкую вину и скребущее ощущение внутри, словно мама издевается над ним в данной ситуации. Знает же, что Антон готовить совершенно не умеет и злорадствует, как может. Или это Антон драматизирует чересчур сильно, почему-то уверенный в том, что мама пытается его уколоть, а не наоборот - делает первые шаги к примирению, просто в своей необычной манере. Ведь Карина, в силу своего характера, не собиралась извиняться, да и Антон, после того как поумерил свой пыл, совершенно не считал её виноватой. Возможно, он просто хотел, чтобы мама сама предложила ему помочь с угощениями, терпеливо ожидая этого момента. — Я в комнату пойду, — Антон встал из-за стола, закинув лямку рюкзака на плечо и еле выдавил из себя улыбку, обращаясь к маме, — спасибо за ужин, было очень вкусно. С этими словами Антон прошествовал к выходу, поднимаясь по ступеням вверх. Мама лишь проводила Антона не мигающими глазами, явно силясь сказать что-то в ответ, но решившись промолчать. Антон не понимал, что это за спектакль. Приготовила вкусный ужин, даже начала более-менее нормально разговаривать с Антоном, словно забыв о той неприятной ситуации, и вдруг решила указать на его скудные способности в плане готовки. Возможно, у него получится приготовить что-то самому. Это не казалось такой уж непосильной задачей, с которой он бы не смог справиться. Он же очень часто наблюдал за маминой возней, пока она кропотливо готовила что-то на ужин после того, как Антон возвращался из школы домой. На Антона снизошла, по его мнению, гениальная идея. А почему бы не попробовать приготовить блинчики? Вроде это не так уж и сложно сделать, да и все ингредиенты в наличии, лежат и смиренно ждут своего часа. Что-то есть в холодильнике, что-то уже давно лежит в шкафу. Будет здорово и занимательно научиться чему-то новому. Обида поутихла. Теперь Антон хотел показать Карине свою самостоятельность.

***

В школе тоже вовсю проходила подготовка к ярмарке, и воодушевленная Полина была весьма придирчива и внимательна ко всему, кропотливо подбирая нужную одежду и раздумывая кому из ребят подойдет образ того или иного поэта или писателя. Однако она решила не ограничивать себя, не поскупившись и на другие образы. Ребята не поспевали за ней, настолько резко она меняла то или иное решение, позже объясняя почему цвет штанов должен быть именно коричневым, но никак не серым. Антон наблюдал за всеми её потугами с искренним сочувствием. Наверное, это действительно адский труд, брать на себя такую нудную и утомительную работу. Однако Полина совершенно не выглядела уставшей, совсем наоборот, она будто была счастлива заниматься подобным, находя в этом свою отдушину. Вот и сейчас, стоя в коридоре, Морозова собрала всех обсудить детали к предстоящему дню. — Ну что? Че там с костюмами? — без особого энтузиазма спросил Ромка, оперевшись о стену, — есть подходящее? — Я нашла те, которые с Нового года остались, — улыбнулась Полина, а затем добавила мечтательно, обхватив собственные щеки ладонями, — Если их немного подшить, будет очень красиво смотреться! — До сих пор в ахуе со всего этого, — протяжно зевнул Ромка, в очередной раз потерев глаза рукой, — мы реально будем скакать по школе в лосинах. — Ой, да ладно тебе-на, Ром, — подхватил Бяша разговор, — сказали же, что лосинов не будет. — А че будет? — Маяковский носил классику, — начала терпеливо пояснять Полина, — А значит, нужен смокинг. Рубашка, — она начала перечислять на пальцах, — костюмный жилет и пиджак. — А штаны? — перебил её Ромка и Антон с Володей не смогли сдержать глуповатой улыбки. — И штаны, — вздохнула Полина, закатив глаза, — Ром, вот чего ты заладил? — Я на всякий случай уточняю, вдруг сейчас начнете про смокинг заливать, а потом херак, — хлопнул в ладони Ромка, состроив на лице напускное удивление, — и подкинете мешок, а в нем лосины со стразами! — Ага, — захохотала Полина, изрекая с сардонической улыбкой, — и пачка, чтоб как балерина крутился рядом с детьми, — она хитро сощурила глаза, — Развлечешь их. — Срань Господня… — обреченно вздохнул Ромка, которого явно подобный расклад событий не прельщал, — вот тогда я точно на месте сдохну, Полин. — А Володя что наденет? — участливо спросил Антон, искоса глядя на друга, что возмущённо на него посмотрел, точно не собираясь фигурировать во всем этом. — А я и ему подготовила кое-что, — Полина добродушно улыбнулась, — Думаю, ему очень пойдет. — Я что, тоже приму участие в таком, Полин? — наконец заговорил Володя, заставив Антона посмотреть на него почти удивленно. Ведь Володя до этого игнорировал абсолютно всех, кроме Антона, поэтому для Антона это стало достаточно большой неожиданностью, — я ни разу подобным не занимался. — Ну да, у тебя же такая миловидная внешность, — подхватила Полина, тепло улыбнувшись, складывая костюмы в коробку, — почему бы и нет? Похоже, что-то в её взгляде зацепило Володю, потому что он после сказанного, словно завороженный пением сирен, произнёс немного смущенное: — Ну ладно… — смирился Володя неохотно, переводя внимание на друга. Он со скепсисом взглянул на Антона и проговорил кисло, без какого-либо энтузиазма, — Хватит улыбаться, как идиот, — Антон рассмеялся, а Володя добавил, — видишь, не только за тебя все решили, — пожал плечами Володя. — Сочувствую, Володь, — совсем неискренне произнёс Антон, расплываясь в нахальной улыбке. Он был настолько рад, что совершенно не смог сдержать в себе позитивных эмоций. — Когда сочувствуют, — начал Володя назидательно, хмыкнув, — не улыбаются так, словно умрут от счастья. — Ну ладно тебе, Володь, — хохотнул Антон, — я просто рад, что ты будешь со мной! — не стал юлить он, — а то как-то не так без тебя будет. Хочу, чтобы мы провели время все вместе. — Да-да, — качнул головой Володя, уперев руки в бока, — ты просто рад, что страдать будешь не один! — не остался без ответа он, широко улыбаясь. Несмотря на то, что он ехидничал и кидался невинными колкостями, по его выражению явственно было видно, что он совершенно не против времяпрепровождения в компании со всеми. А в особенности, с Антоном, — страдать, так вместе, что ли? Антон лишь медленно и по-дружески похлопал его по плечу, якобы выражая поддержку, на что Володька, фыркнув, легонько пнул его в бок локтем, заливаясь хохотом. — Полин, а я че буду носить-на? — подал признаки жизни Бяша. — Костюмов почти не осталось, — как-то даже виновато и рассеянно произнесла Полина, — даже не знаю, Бяш. Можешь посмотреть и выбрать из оставшихся. — Ну ладно-на, — ничуть не расстроился Бяша, гордо изрекая, — я в чем угодно красавец. Ромка на него посмотрел с каким-то даже зарождающимся азартом. И Антон понял, что тот сейчас точно начнёт атаковать Бяшку нелепыми шутками. — Там есть костюм говна, Полин? — расплываясь в издевательской усмешке, спросил Ромка, параллельно наблюдая за реакцией друга. — Такого костюма там точно нет, Ром, — хохотнула Полина, сузив глаза, тут же раскусив, о чем задумался Ромка, — так что Бяшу мы в подобном не застанем. — Тогда неинтересно, — махнул рукой Ромка, скрестив руки на груди, тут же растеряв весь азарт. Бяша укоризненно на него посмотрел, а затем, странно заулыбавшись, будто задумав какую-то пакость, начал елейно, растягивая слова: — Ребят… А вы знали-на, за что Ромку Павел Владимирович эксплуатирует вовсю? Ромка посмотрел на друга почти свирепо, что только раззадорило Бяшу и подстегнуло на продолжение данной истории. — А вот это очень интересно, — влился в разговор обычно молчаливый Антон. После вчерашних слов Ромки о том, что ему стоит расслабиться и повеселиться, он решил не стоять в стороне, как белый ворон. Ведь кто, если не Антон, исправит свое положение в классе и сблизится с остальными? Он перевел внимание в сторону Ромки, который упер в него злющие глаза в то же мгновение, глядя с искренним возмущением, — продолжай, Бяш. — Обосрыш, ты сейчас ляжешь, — гаркнул Ромка, не желая открывать завесу тайны, а затем двинулся к наэлектризованному Бяше и шутливо пихнул его собственным телом, заставляя того качнуться и отступить на шаг, заливаясь смехом, — Бяха, а ну завали, блять! — Бяша весело захохотал, прижавшись к стенке спиной, — я серьезно, харэ меня позорить! — Он и без чужой помощи умудряется позориться, — кисло буркнул Володя, заставив Антона широко заулыбаться. — Ну, чего там с физ-руком? — продолжал выпытывать Антон, всем своим видом игнорируя Ромку, который сейчас выглядел как ёж, приготовившись оголить свои иголки. Антону было так любопытно узнать, что же так сильно хотел скрыть Ромка, что он просто не мог устоять перед соблазном, продолжая бессовестно подстрекать Бяшу. Бяша, несмотря на негативный настрой лучшего друга, все же решился рискнуть. Он растер руки в предвкушении. — Ну… — начал Бяшка, интригуя все больше, — мы как-то убирались с Ромкой в классе, — он покосился в его сторону, еле сдерживая улыбку, — и как обычно начали дурью маяться, тряпками друг друга пиздили и… Когда Ромыч… — Бяша все-таки прыснул со смеху, не сдержавшись и выговаривая, постепенно срываясь на дикий ржач, — со всей дури кинул тряпку в мою сторону, а я у выхода стоял, и в этот момент зашел Павел Владимирович и… — Бяша еле выговорил последующие слова, запинаясь на каждом слове от смеха, задрожав всем телом, — эта тряпка прилетела ему прямо в лицо! Физ-руку! — с каждой фразой голос Бяши дребезжал все больше, становясь порывистым, — Прямо по еблету-на! После того, как Бяша закончил свой монолог, Антон тотчас залился смехом вместе с остальными, зажимая рот рукой, совершенно не сдерживаясь перед стыдливо прикрывшим рукой лицо Ромкой. — Хуйло ты бесстыдное, — хмуро отозвался Ромка, потерев глаза, — я потом с опухшими ушами краснющими неделю ходил, блять. — Сам виноват-на, нехер тряпками кидаться, — не остался без ответа Бяша, уперев руки в бока. — Так ты ж тоже кидался, обмудок, — парировал Ромка. — Вот только прилетело-то потом тебе, а не мне, — захохотал Бяша, — Уроком будет! — М-да, Ром, ты ещё легко отделался, — переводя дыхание, произнёс Антон, — странно, что уши все ещё при тебе. — Ой бля, завали, — закатил глаза Ромка, — Зато эта тряпка прям смачно ему по роже прилетела, каждый раз вспоминаю и кайфую, — он прикрыл глаза, точно воспроизводя этот момент в своем сознании, а затем, кашлянув в кулак, перескочил на другую тему, — Ты, кстати, че там с угощениями решил? — Вот думаю блины приготовить, — неуверенно отозвался Антон, сцепив руки в замок, — думаю, хороший вариант. — Ой бля, как-то неоригинально, — фыркнул Ромка, махнув рукой, — я вот принесу пончики и пирожки. Антон еле сдержал в себе смешок. — А это очень оригинально, Ром, — на четвертом слове Антон сделал акцент, произнося с неприкрытым сарказмом и рисуя в воздухе воображаемые кавычки. А затем поинтересовался, — пирожки с картошкой хоть? — А с чем ещё, обосрыш? — хмыкнул Ромка, скрестив руки на груди, — Я не могу есть пирожки с другой начинкой. Картоха - еда Богов. — А пончики-на? — встрял в разговор Бяша, — с каких пор ты пончики готовить начал? — Пончики - это охуенная вещь, — закивал Ромка одобрительно, — сладкие и красивые, что закачаешься. А если с шоколадом… — Ромка мечтательно промычал. — Не знаю, что там с пончиками, но поделишься пирожками, — улыбнулся Антон, — я тоже люблю пирожки с картошкой. — Ну уж нет, обосрыш, — тут же ответил Ромка с искренним нежеланием, — они не для тебя! — Тебе жалко, что ли? — ехидничал Антон. — Да! — бессовестно ответил Ромка, — это для детей и мне на пожрать, ну и чтоб продать побольше, а не для того, чтоб ты себе пузо отожрал! — Я все равно один пирожок стырю, — не остался в долгу Антон, — вот ослабишь бдительность и все, — Антон сделал акцент на последнем слове, выговаривая эмоциональнее, театрально расширив глаза, — и нет пирожочка! — Псина прожорливая блять. Что ты, — он перевел внимание на Бяшу, выговаривая с нажимом, — что Бяха! Бяша шутливо боднул его в бок, смеясь. — Ой, да закрой ты хлеборезку уже свою-на. Жалко, что ли? Я только одну штучку съел, а ты драму устроил. — Жалко! — продолжал гнуть свое Ромка. — Да поделись ты с ними пирожками, Ром, — не осталась в стороне Полина, лукаво заулыбавшись, — чего ты такой жадный? — Лучше б меня тебе было жалко, вдруг я с голоду умираю-на, а на глаза попался только твой пирожок, — пытался вразумить Ромку Бяша, — неужто не поделишься? — Нихера ты не умираешь, только и делаешь, что жрешь, — с серьезным видом ответил Ромка, а затем, ухмыльнувшись, добавил, — Да и дураки не дохнут, вы твари живучие. — Фуфлыжник-на, — буркнул Бяша обиженно. — Соплежуй, — парировал Ромка беззлобно. — Оставь его, Бяш, — вздохнул Антон якобы разочарованно, — он просто жадный до мозга костей, вот пусть своими пирожками сам и давится. — Полностью с тобой согласен, Тоха-на, — поддержал Бяша, закивав. — Так, я не понял, это вы щас против меня настроились? — возмутился Ромка искренне, указывая пальцем то на Бяшу, то на Антона, — У меня на глазах? — Ну а что, — улыбнулся Антон, растягивая слова и ехидничая, — с пирожками своими водись, они будут отличными собеседниками. — Ну и хуй с вами, — закатил глаза Ромка, — больно нужны вы мне. Пирожки охуенные кореша. — Так, ладно, — произнесла Полина, прервав почти начавшуюся дискуссию, — я костюмы домой отнесу, что-то надо подшить… — она качнула головой, перебирая вещи в коробке, — а то тебе, Ром, эти штаны точно не подойдут, — она поправила воротник своей рубашки, — Чуть позже сниму с тебя мерки. Ромкино лицо стало даже немного взволнованным, глядя на Полину с искренним сочувствием. — Давай примерю, чтоб уж наверняка, — предложил Ромка, вздохнув, — лишним не будет. — Ну давай, — согласилась Полина весьма неохотно, протягивая Ромке аккуратно сложенную одежду, — только быстрее, мне надо успеть расправиться и с некоторыми костюмами. Я, конечно, поделилась и с остальными девочками, но времени мало. — Да понял, — вздохнул Ромка, раскрывая сложенные штаны и оценивая количество работы, которое ждёт Полину, произнося задумчиво, — это чтоб если че убедиться, вдруг действительно подойдут. Но и Ромка и все остальные, глядя на размер брюк могли и без примерки с уверенностью сказать, что они будут ему очень большими. Антон прекрасно понимал, ради чего Ромка предложил подобное. Ромка это делал явно не из собственного желания, а вроде как, чтобы немного упростить Полине задачу? Кажется, он просто хотел уменьшить количество павших на голову Полины дел. Это было в какой-то степени похвально и благородно. Когда Ромка скрылся в мужском туалете и потом вышел оттуда спустя пару минут, Антон не смог сдержать прысканья, и даже рядом стоящий Володя подхватил его тихий смех, наблюдая за плетущимся в их сторону Ромкой, на лице которого явно плескалось недовольство и заметная досада. Штаны были не просто огромными, они буквально спадали с него, отчего Ромка вцепился в них мертвой хваткой, будто капкан, стараясь избежать конфуз, после которого он точно почувствует себя шутом, умирая от стыда. Когда он подошел к ребятам, от его глаз не ушло то, насколько сильно присутствующие сдерживали свой смех, и, закатив глаза, буркнул: — Ну давайте, блять, — всплеснул он одной рукой, второй удерживая штаны, — начинайте хуйню свою эту. И ребята томить не стали, тотчас заливаясь громким смехом. Даже обычно сдержанный Володя с неприкрытым удовольствием высмеивал Ромкин неряшливый вид, изредка отворачиваясь и прикрывая лицо ладонью, чтобы хоть как-то скрыть свои эмоции. — Ром, держи эти штаны покрепче, пожалуйста, — веселилась Полина, поправляя свою юбку, — я же говорила, что они большие тебе будут. — Да ладно, Полинка-на, думаю, они ему в самый раз, — искренне смеялся Бяша. Он взглянул на Ромку и спросил, едва ли сдерживая в себе очередной смех, предательски лезущий наружу, — че ты все время подтягиваешь их, Ромыч? — А будет лучше, если они с меня свалятся, хуйло ты неотесанное?! — прогремел Ромка раздраженно, в очередной раз подтягивая штаны. Он протянул почти мученически, — бля, че за шаровары ебать, — а затем выпалил, чуть ли не завыв, нервно засмеявшись вместе с остальными, — Я че, Алладин?! — Тебе бы пошел ковер-самолет, — поправив очки на переносице, изрек Антон, многозначительно заулыбавшись, — Летал бы на нем, да и удобно наверное будет так маньяка искать, наблюдая сверху. — Ага, еще тебя в него завернуть нехуевая такая идея, — щелкнул языком Ромка, не оценив шутку, а затем спохватился, — О, ещё макака та, — он ушел в раздумья, пытаясь вспомнить имя персонажа, — как его звали? — Абу? — ответил Антон тут же. Все-таки он не зря пересматривал этот мультик с Олей от корки до корки, выучив каждую реплику и действие персонажа. — Вот ты этот сраный Абу, обосрыш, — выпалил Ромка как на духу, на что Антон лишь глуповато заулыбался, а потом и рассмеялся в голос от абсурдности всего разговора. — Иди, переодевайся уже, — Полина махнула рукой, усиленно стараясь сдержать в себе смех, однако даже обычно хладнокровная и сохраняющая самообладание изящная Полина не смогла убрать с лица глуповатую улыбку, — насмотрелись уже на тебя, горе-Маяковский. На что Ромка, фыркнув и полоснув по Антону и Бяше неодобрительным взглядом, прошествовал вперед, в сторону уборной, с каждым проделанным шагом подтягивая штаны и бурча себе под нос недовольное: «ебучие шаровары, блять».

***

Антон вернулся домой в весьма приподнятом настроении. Раззадоренный, с красными щеками и непомерно счастливый. Серые глаза так и блестели от восторга и воодушевления в преддверии долгожданного мероприятия. Уже завтра пятница, а это значит, что нужно срочно подготовить угощения к предстоящему дню. Он прекрасно понимал, что скорее всего не справится с готовкой, ведь в основном этим занималась только мама, ну и немного Оля, помогая ей, старательно выполняя все мамины просьбы, но несмотря на все перипетии, он уже не хотел сдавать позиции. Когда он снял верхнюю одежду и прошел в кухню, вся решимость, которую он усиленно выжимал из себя, куда-то испарилась. Стоило ему достать с полки пластиковую миску и поставить на стол, он так и застыл в центре комнаты, пытаясь понять, с чего вообще начинать. Вроде бы в шкафу на самой верхней полке лежала мамина поваренная книга, куда она с особой любовью и трепетом записывала рецепты. Антон медлить не стал, тут же открыл дверцу кухонного шкафа. На глаза сразу же попалась та самая книга с твердым переплетом. Антон немедля взял её в руки, начиная листать с неподдельным интересом, проходясь подушечками пальцев по шероховатой обложке. Когда он наконец наткнулся на нужный рецепт блинов, он тут же понесся в сторону холодильника, вытаскивая все необходимое. Молоко, яйца, сахар, даже соль? Антон тщательно изучил рецепт, стараясь ничего не упустить из виду. Вроде бы все выглядит просто. Антон был уверен, что справится с этой задачей на ура. Молоко, яйца и мука тотчас оказались на столе, как и сахар с солью и маслом. Ингредиенты были подготовлены, да и сам Антон не мог устоять на одном месте, взбудораженный и нетерпеливый колыхался подобно дрожащей от ветра траве. — Тоша, чем ты занимаешься? — голос Оли зазвучал так неожиданно, что Антон еле удержался от неумолимого желания подпрыгнуть на месте. — Оля, напугала! — чуть ли не воскликнул он, прижав руку к сердцу. Оля все ещё смотрела на брата вопрошающе и Антон поспешил ответить: — Блины вот пытаюсь приготовить, — первым делом в миске оказалось молоко. Антон не особо понимал, сколько молока нужно, да и в поваренной книге не было таких подробностей. Он озадаченно почесал затылок. Интересно, а ингредиенты нужно класть по порядку, как написано, или это не важно? Так, ладно, надо разобраться. Но Антон спустя секунду решил не акцентировать на этом внимание, беспорядочно кидая в миску нужные ингредиенты. Венчик нашелся буквально сразу, висящий на крючке рядом с остальной кухонной утварью. В глазах Оли засветился заметный огонек любопытства. Она наблюдала за тщетными попытками брата размешать все нужные ингредиенты в миске, и с каждой секундой, по мере того, с какой старательностью, и в то же время неуклюжестью он это делал, заметно менялась в лице. Спустя пару минут в её взгляде уже читалась какая-то жалость вкупе с беспокойством. Она поинтересовалась осторожно. — А ты уверен, — Антон чуть ли не уронил миску с громким «Ой!», удержав её на столе двумя руками, нервно хохотнув и вздохнув облегченно, — что справляешься… ? Антон посмотрел на сестру вопрошающе. — По рецепту вроде все правильно делаю, — он ещё раз заглянул в поваренную книгу, попутно возвращаясь к миске и подмечая как-то неуверенно, — но смесь какая-то слишком густая получается… — Может, маму позвать? — предложила Оля с еле выдавленной нервной улыбкой, что скорее выражало беспокойство, — Почему ты вообще решил заняться этим сам? — Не надо, Оль, — тут же отказался Антон. Вот ещё, он только решился на подобное, поэтому не хочет, чтобы в его дела вмешивалась мама, — я хочу сделать это сам. — Но ты и готовка… — протянула Оля со скепсисом, — мне кажется, это плохая идея, Тош. — Да ладно тебе, Оль! — улыбнулся Антон, оторвавшись от поваренной книги, — Один раз только яичница подгорела, да и случайно это получилось. — И чайник сгорел, — добавила Оля с каменным выражением лица, на что Антон фыркнул и добавил неохотно: — И чайник сгорел, — подтвердил Антон, тут же оживившись, — велика беда! — Ох не нравится мне это все, Тош, — качнула головой Оля, а затем, хохотнув, добавила, — надеюсь, кухня останется целой. — Ты преувеличиваешь, — протянул Антон, взглянув на сестру с теплой улыбкой, — Давай лучше, помоги своему… — и добавил елейно, растягивая слова чуть ли не кошачьим голосом, — Любимому брату. — Любимому, но беспечному и упрямому, — отбрила Оля, на что Антон посмотрел на неё почти что с детской обидой. Оля пожала плечами, добродушно заулыбавшись, — Так уж и быть, показывай, что у тебя там. Антон был искренне рад тому, что Оля все же внесет лепту и хоть немного исправит его положение. Ведь с его кулинарными способностями, без помощи было не обойтись. Когда Оля поставила блинницу на плиту, она завязала свои волосы в один тугой высокий хвост, чтобы те не выбивались и не мешались в процессе готовки. — Тесто хоть готово уже? — поинтересовалась Оля, искоса глядя в сторону брата, что скрупулезно продолжал размешивать венчиком содержимое в миске. С каждым движением руки венчик словно увязал в тесте, как в зыбучих песках и Антона такой расклад явно не устроил. — Думаю, да, — неуверенно добавил Антон, с каким-то скепсисом оглядывая достаточно плотную смесь, что больше напоминала своим видом и консистенцией сгущенку. Но почему? Он вроде как все делал по рецепту. Может перестарался с мукой? Или добавил слишком много молока? Проблема в том, что Антон не знает, ведь он никогда в своей жизни не готовил ничего, кроме той самой бедной подгоревшей яичницы. Больше мама с того момента к плите его не подпускала ближе, чем на два метра. Оно и понятно было. Антон и готовка это дохлый номер, и это знали все живущие в этом доме. — Тогда неси, я уже налила немного масла в сковородку, да и она разгорелась, — Оля разговаривала практически как мама, с точно такой же интонацией, строго и по делу. Антон невольно заулыбался, ставя миску на столешницу рядом с плитой. Оля выудила из нижнего ящика кухонного шкафчика переливающийся серебром половник, тотчас зачерпнув достаточное количество теста, попутно выливая его на горячую сковороду. Оно тут же зашипело, растеклось по гладкой поверхности сковороды, образовывая круг, тут же застывая. — Вроде, все правильно делаем, — воодушевленно пролепетала Оля, посмотрев на Антона с какой-то радостью, будто она готовила не блины, а попала в Диснейленд, — вот здорово будет, если блины получатся вкусными! Антон лишь бодро кивнул, внимательно наблюдая за тестом, который потихоньку превращался в полноценный блин ровно до того момента, как он завидел, что блинчик-то получается совершенно не тонким, как бывает у мамы, а очень плотным, больше напоминающим лепешку. — Мне кажется, Тоша, ты сделал что-то не так… — осторожно замечает Оля, попутно разворачивая блинчик с помощью лопатки, чтобы поджарить другую сторону, — он какой-то… — Оля замялась, прежде чем добавить честно, — совсем не похож на блинчик, слишком плотный… Как лепешка. Антон даже не успел вздохнуть от досады. — Оля, Антон, чем вы занимаетесь? — голос отца заставил вытянуться по струнке обоих, что озадаченно наблюдали за неудавшимся блинчиком с легкой грустью. Папа замер прямо в проеме дверей, выдыхая с искренним удивлением, — Кухню разгромить решили вдвоем? И ведь действительно. Антон настолько увлекся и был поглощен в готовку, что не заметил, во что превратилась обычно чистая и уютная кухня. Стол ломился от количества вещей, которые Антон вытаскивал без разбора в поисках нужного, а где-то на полу одиноко растеклось молоко, которое Антон разлил случайно, с его-то неуклюжестью. — Да мы блины готовим, пап, — добродушно улыбнулась Оля, напряженно наблюдая за папиной реакцией. Отец двинулся в их сторону, со скепсисом подмечая содержимое сковороды: — Вот только они получаются слишком… — он ткнул пальцем в блин, изрекая с капелькой удивления, — Плотными, будто лепешка. — Вот и я так сказала! — слишком бодро изрекла Оля, почему-то обрадовавшись подобному совпадению. — Может, на вкус они не так плохи? — искренне надеялся Антон, подняв робкий взгляд на папу. Он ведь так старался, чтобы получилось хоть что-то путное и вкусное, так пусть будет хотя бы съедобно. Папа заметил его упавшее настроение и, вздохнув, произнёс: — Дайте-ка попробую. Папа молча взял в руки их творение и откусил кусочек. Прожевав с задумчивым выражением лица, он изрек: — Боже, это уже не блины, это больше на оладьи похоже, — Антон все же выдохнул протяжно и нервно. Папа посмотрел на него, продолжая назидательно, — Антон, они чересчур сладкие, ты мешок сахара туда насыпал? — причитал папа. Щеки Антона тут же стали пунцовыми, как вечернее солнце, скрывающееся за горизонтом. Папа обернулся на кухню, оглядывая её ещё раз, — Ещё и бардак на кухне, — он вздохнул как-то тяжело, — ваша мать нас убьет, — обреченно протянул он, — Сначала, конечно, меня, — поправился он, кладя неудавшийся блинчик в тарелку, — а потом и до вас доберется. Так, — произнёс он строже, — закругляйтесь давайте, надо прибраться, пока она не застукала… — Что не застукала, Борь? — Голос мамы, прозвучавший за их спинами буквально заставил всех подпрыгнуть на месте. Её голос показался Антону таким громким и взволнованным, что он весь сжался, точно желая спрятаться от неё в этот момент. Мама прошла внутрь кухни и произнесла обреченно, — Какой ужас… — а затем, переводя внимание на всех троих, спросила с нажимом, — Чья это была идея? Папа с Олей по-заговорщицки переглянулись, посылая друг другу какое-то немое предупреждение и, видно, не придумав ничего лучше, решились объединиться против Антона, синхронно указывая на него пальцем. Антон чуть ли не подавился воздухом от возмущения. Он взглянул на родных с искренним удивлением на лице и произнёс: — Предатели, — зашипел Антон почти обиженно, переводя внимание на сестру, — Оля, ты вообще моя сообщница, как ты могла? — Прости, Тош, — захохотала Оля, приложив ладони к губам, — это ради всеобщего блага! — Просто кивайте на все, что скажет ваша мать, — шепнул папа, вот только его шепот в вставшей тишине был довольно громким. Достаточно громким, чтобы слова достигли до маминых ушей, — тогда мы все выйдем отсюда невредимыми. — Я вообще-то все слышу, Борь, — хмыкнула мама, и папа, пойманный на месте преступления с поличным, лишь сконфуженно кашлянул в кулак. Мама прошла вглубь комнаты, как-то даже утомленно осматривая беспорядок на кухне и точно в уме высчитывая количество времени, которое уйдёт на то, чтобы привести все в надлежащий вид. Она вздохнула. — Судя по тому, что я вижу, вы блины пытались приготовить? — когда Антон и Оля словно по команде кивнули на этот вопрос, мама готова была завыть. Она всплеснула руками, — Ну что за дети! — её глаза, переполненные осуждением и любопытством были прикованы именно к Антону, который, в свою очередь, прочувствовав в груди какое-то щекочущее ощущение рвущегося стыда, потупил взгляд вниз. Да и наружу и слово не вырвалось, будто Антон был ограничен в своих словах и действиях в данный момент. Однако мама, к счастью, не стала выпытывать объяснения, она лишь легкими шагами подошла к Оле, безмолвно забирая из её рук половник и, махнув рукой, произнесла взыскательно: — Я приготовлю ваши блины, — вздохнула она, — вы пока уборкой займитесь. Антон готов был провалиться сквозь землю. Мало того, что вместо блинов получилась какая-то лепешка, которую невозможно было есть, так ещё и с Олей устроили на кухне огромный беспорядок. Не таким он хотел предстать перед мамой сегодняшним вечером. Щеки почему-то горели от стыда, а язык становился тяжелым. «Хотел как лучше, а получилось как всегда» - шипел внутренний зверь Антона, готовый завыть от досады. — Антон, — когда мама обратилась к Антону, тот будто очнулся от глубокого сна, замерев на месте и прислушиваясь к дальнейшему повнимательнее, — принеси венчик, — Антон было кивнул на эту просьбу, как мама добавила, — и ещё… — она протянула миску, со скепсисом кивнув на содержимое, — вылей это и помой миску, пожалуйста. Антон покорно взял сосуд в руки и двинулся в сторону раковины неловкими и ватными шагами. Он так хотел доказать маме и показать, что он может быть самостоятельным даже в таких вещах, но все планы тотчас разрушились и потонули, подобно «Титанику». Оля тоже не стояла в стороне, помогая брату прибраться. В отличие от Антона, она была в весьма приподнятом настроении, поэтому лишь порхала по кухне подобно бабочке, подметая пол старым потрепанным веником. Казалось, ей даже в некотором смысле нравилось заниматься уборкой. Антон никак не мог просечь, почему она такая воодушевленная и веселая, неужели он один чувствует себя странно в подобной атмосфере? А затем, немного призадумавшись, нашел ответ этому. Оля просто была рада тому, что гнетущая атмосфера в доме потихоньку начала испаряться, будто капли воды на раскаленной сковороде. Антон и сам заметил это. В сердце больше не кружилась обида, да и зло, которое охватило рассудок совсем недавно, ушло на второй план. Он даже успел забыть причину, по которой был так сильно обижен на маму. Нет, ну конечно же он помнил. Дело было в другом. А именно в том, что негативные чувства просто куда-то рассосались, оставив за собой лишь пустоту и чистый белый холст. Даже некогда обиженный папа принялся помогать с уборкой, выкидывая пустые бутылки и кусочки яичной скорлупы в мусорный мешок. Антон, наблюдая за ними всеми, почувствовал то самое тепло родного дома. Знакомое и важное, по которому он успел соскучиться за это короткое количество времени очень сильно. Когда Антон вернулся с чистой миской и венчиком в руках, робко протягивая кухонную утварь маме, та слабо, но очень тепло улыбнулась. И этого хватило, чтобы Антон почувствовал трепет прямо в груди, словно преданный пес, получивший поощрение. Мама положила предметы на стол и двинулась к холодильнику, вытаскивая оттуда оставшиеся продукты, которые, слава Богу, ещё не пострадали от рук Антона. — Тебе повезло, — фыркнула мама, уперев руку в бок и закрывая холодильник, — осталось ровно три яйца, — она продемонстрировала их Антону, — этого хватит, чтобы приготовить достаточное количество блинов. — Это хорошо… — рассеянно промолвил Антон сиплым голосом, не до конца понимая, почему мама настолько смягчилась и была добра к нему, несмотря на недавнюю ссору. Его внезапно одолело неизбывное желание извиниться перед ней за свое детское поведение. Но только вот, совершено не находил нужных слов и подходящего момента. Антон лишь наблюдал за готовкой мамы подобно надзирателю, и был преисполнен необъяснимым чувством долга подойти и помочь ей хотя бы чем-нибудь. Мама безмолвно проделывала те же действия, что и Антон ранее. Вот только она делала все кардинально по-другому. Даже то, как она разбивала скорлупу выглядело так, словно она повар с десятилетним стажем работы. Она виртуозно размешивала ингредиенты в миске. Антон даже не мог уследить за её резкими и умелыми движениями. Казалось, что мама делала нечто невероятное и невозможное, будто волшебник, и Антон именно сейчас понял, насколько это сложно - готовить. Это действительно огромный труд, поэтому теперь, когда он сам убедился в этом, он стал ценить мамины старания намного больше, чем до этого. — Оленька, — очень мягко и ласково обратилась мама к Оле, — принеси тарелку, пожалуйста, — она зачерпнула половником готовое тесто, попутно наливая его в раскаленную сковороду. Тесто растеклось по гладкой поверхности, зашипело, спустя пару минут превращаясь в идеально тонкий блинчик с образовавшимися внутри мелкими отверстиями. — Та, которая большая, с цветочками? — оторвавшись от уборки, спросила Оля бодрым голосом. — Да, — кивнула мама и поспешила добавить, — только не перепутай с другой, как в прошлый раз! — Слушаюсь! — пролепетала Оля, двинувшись к шкафам, где ютилась вся посуда. Она что-то весело напевала себе под нос, а с лица совершенно не сходила улыбка. Антон даже невольно заулыбался, подхватив настроение сестры, которое оказалось довольно заразительным. — Антон, подойди-ка сюда, — обратилась мама к нему осторожно. Антон, сжав ткань своей кофты, послушно двинулся к ней, прислушиваясь к последующим словам, после которых он занервничал, — попробуй перевернуть блинчик. — Мам, — собственный голос показался ему слишком слабым и испуганным. Он прочистил горло, — не думаю, что я смогу… Мама посмотрела на него с капелькой удивления. — Антон, это не так уж и сложно, — вкрадчиво произнесла она, — Просто берёшь лопатку… — мама показывала, как все надо делать, параллельно объясняя все на словах, виртуозно переворачивая блинчик с помощью деревянной лопатки, — и переворачиваешь… — она улыбнулась, — Видишь, это вполне возможно, просто попробуй! Несмотря на то, что со стороны это выглядело довольно легко, Антон прекрасно знал, что даже в такой простой задаче он потерпит неудачу. — Мне кажется, я все испорчу, — промямлил Антон, перебирая пальцы. Он очень боялся сделать что-то не так, — вдруг уроню? — Уронишь и уронишь, попробуем снова, — отнеслась ко всему Карина с удивительной лёгкостью. Она кивнула на миску, — гляди, сколько теста ещё есть. Антон взглянул на содержимое миски и, убедившись в том, что теста более, чем достаточно, наконец решился и спешно кивнул, пока сомнения вновь не овладели его разумом. Когда он взял лопатку и сжал в руке, чувствуя шероховатую поверхность древесины, он попытался приподнять край блинчика, а затем, резким движением руки перевернуть её, но Антон, и так не обладающий терпением, был слишком взбудоражен, чтобы все сделать с предельной точностью и аккуратностью, поэтому блинчик с громким шлепком приземлился на кафельный пол. Оля с папой, которые молча наблюдали за ними со стороны, глуповато заулыбались, а затем и беззлобно рассмеялись, по-доброму высмеивая неудачу Антона. Антон чувствовал, как щеки становятся пунцовыми. Боже, не смог сделать такую мелочь! — Ну не получилось и Бог с ним, — улыбнулась мама, подобрав с пола неудавшийся блинчик, и добавила, — первый блин, как говорится, комом. Давай ещё раз. — Не надо, мам, — вздохнул Антон, раздосадованно потирая затылок, — я же так все блины испорчу, — он действительно был расстроен. Как ни крути, не справиться с такой простой задачей ему показалось до нелепого смешным. — Не испортишь! — мама была непреклонна. Она вздохнула, — Неужели ты думаешь, что всему можно научиться с первого раза? — она вновь зачерпнула половником тесто и залила в сковороду, — Важен опыт, должны быть взлеты и падения, — Антон внимательно наблюдал за её движениями, стараясь сохранить их в памяти, — Попробуй ещё раз. — Думаю, это не кончится ничем хорошим… — Антон заметил мамин укоризненный взгляд и, смирившись, поднял руки в примирительном жесте, — Ладно-ладно, попробую ещё раз, — мама удовлетворенно закивала, скрестив руки на груди. Антон, как и ранее, подождал определенное время, пока не прожарится одна сторона залитого теста. Переворачивать блин следует, когда тесто сверху схватится и перестанет быть липким, а края начнут чуть-чуть темнеть. Антон это понял не сразу, однако сейчас он начал потихоньку схватывать все важное, и когда пришло время, он поддел блинчик лопаткой и, не без явственной дрожи в руках, аккуратно перевернул его на другую сторону, выглядя при этом очень напряжённо, словно он сапер, обезвреживающий мину. Когда все закончилось, он облегченно и громко выдохнул, кладя лопатку обратно на столешницу. Он и не думал, что такое простое действие сможет его вымотать настолько сильно. — Вот видишь? — мамин голос зазвучал радостно и бодро, заставив Антона вздрогнуть. Неужели все это время никто не издавал ни звука, наблюдая за его возней со стороны? — Успех! Антон смущенно потер нос, чувствуя, как щеки наливаются румянцем. Все же было приятно от мысли, что у него получилось совершить такое простое, но очень важное для него действие. — Молодец, Тоша! — Оля бодро зааплодировала, будто действительно гордилась своим старшим братом, однако лукавая улыбка все еще красовалась на её лице. Антон посмотрел на неё и радушно улыбнулся несмотря на то, что та все это время молча наблюдала за ним со стороны, силясь не рассмеяться в очередной раз. — Молодец, молодец! — подхватил папа Олин настрой, захлопав в ладони вместе с ней. Они оба выглядели настолько забавно, синхронно хлопая в ладони, стоя с одинаковыми выражениями на лицах, что Антон тотчас прыснул в кулак. — А вы чего подсматриваете? — хмыкнула мама, указывая ложкой куда-то в пол, — вон, на полу мука все ещё красуется, — а затем указала и на стол, — и на столе упаковка из-под яиц пустая стоит до сих пор. Оля с папой лишь тяжко вздохнули на это замечание и, прекрасно понимая, что мама не сжалится над ними, пока они не приведут кухню в надлежащий вид, вернулись к уборке. Когда те наконец перестали обращать внимание на Антона с Кариной, Антон понял, что пришел тот самый подходящий момент, робко приблизился к матери и, чувствуя, как потеют руки, произнёс искренне: — Прости меня, мам, — он потупил взгляд вниз, стараясь не оплошать и сказать все правильно. Лишь бы не взболтнуть ничего лишнего. Он вздохнул, — я не со зла тогда сказал это все… Мама не сразу перевела на него свое внимание. Она искусно перевернула очередной блин и, чуть замявшись, взглянула на Антона посветлевшими глазами. — Антон… — она вздохнула, — Я понимаю, что иногда слишком сильно напираю на тебя, — голос её стал тише, но злобы в нем никакой не было. Она произносила реплику обеспокоенно, а затем и строго, — Но ты так же должен понять, что я не с проста сделала тебе замечание, — Антон робко кивнул, больше не пытаясь оспорить её слова. Мама полностью была права, — Ты весь избитый пришел, — она поддела блинчик лопаткой и мягко положила в тарелку, — по-твоему я должна была похвалить тебя за это? — Нет, — несмело отозвался Антон. В горле шипело, — ты была права во всем. Я просто… — он сомкнул веки и поджал губы, — Хотел поддержки с твоей стороны, поэтому повёл себя, как ребенок. — Ты и есть ребенок, — хмыкнула мама. Антон на эту фразу обиженно поджал губы, — ты меня тоже прости, — искренне произнесла она, грустно улыбнувшись. Антон не ждал от неё извинений, поэтому заметно удивился, прислушиваясь к следующей фразе, — что была импульсивна. Но тогда поддержать тебя было последним, о чем я думала, — она потерла веки, — Слишком страшно видеть тебя таким. Я каждый раз вспоминаю, как в прошлой школе происходило то же самое, просто не могу выкинуть те моменты из головы, поэтому отношусь ко всему с недоверием, — Антон затаил дыхание, прекрасно понимая, к чему ведет разговор, — Ты каждый раз возвращался оттуда с ужасными ссадинами, — она прикрыла глаза ладонями, — Боже, как вспомню… — Теперь ты расскажешь? — робко поинтересовался Антон, вглядываясь в лицо матери посветлевшими глазами. Мама замялась, а затем махнула рукой. — Расскажу. Все расскажу, — она вновь залила тесто в сковороду, — Но давай не сейчас, не хочу портить настроение ни тебе, ни себе, — она замялась, — после ярмарки подойдет? Антон натянуто улыбнулся. Лед наконец тронулся и одна из тайн скоро будет разгадана. Возможно, она даст ответы на многие вопросы. Почему он попал сюда? Почему именно он? Кто или что послужило этому? По крайней мере, теперь Антон знал, что происходило с «другим» Антоном до того, как он попал сюда. Над ним, судя по острой маминой реакции, скорее всего, издевались. И возможно, намного хуже, чем над самим Антоном. Вопросы в голове крутились в сознании, а сердце забилось быстрее от явившихся переживаний. Он надеялся, что всплывшие в голове картины окажутся лишь его бурным воображением и все будет не настолько плохо, как он подумал. Антон надеялся, что его пропавший «клон» жив и здоров. По крайней мере, в это очень хотелось верить. Интересно, что бы случилось, если бы он вдруг столкнулся с ним? Это, конечно же невозможно, но чисто гипотетически… — Хорошо… — Антон произнёс это довольно рассеянно, поглощенный в свои мысли. Он спохватился, — и ещё, мам! — он произнёс эти слова довольно громко, заставив маму воззриться в его сторону вопрошающим взглядом. Антон замялся, боясь озвучить свою просьбу, но ему показалось, что прямо сейчас было как раз подходящее время для этого, — Разреши пожалуйста Оле тоже пойти на это мероприятие со мной. Оля, стоящая недалеко от них навострила уши и все услышала, тут же переключая на родных внимание. Антон завидел её сияющее предвкушением и нетерпением лицо и еле сдержал улыбку. — Антон, она же болеет, — мама, судя по её пониженному и строгому голосу, была не в восторге от такой просьбы, — ей в принципе из дома выходить сейчас противопоказано, — она нахмурилась, точно готовясь оголить свои шипы, — А если ей хуже станет? — Я знаю, — кивнул Антон, — знаю, но… — он от волнения не мог нормально сформулировать предложение. Он давно планировал этот разговор, но как только ему пришлось столкнуться с этим уже вживую, все планы скатились куда-то в бездну. А слова, до этого крутящиеся в сознании, полностью забылись, поэтому приходилось импровизировать, — Обещаю, что она оденется очень тепло, я прослежу за этим, и… — Антон, мне кажется, это плохая идея, — несмотря на то, что Антон старался заверить её обещаниями, мама была непреклонна, — думаю, не стоит так рисковать. — Ну мам! — зазвучал звонкий голос Оли с другого конца кухни, — я же уже давно как принцесса в башне дома сижу, — она была так взбудоражена и нетерпелива, что от эмоций начала переминаться с ноги на ноги и кусать губы, — Пожалуйста, всего разочек, — она оттопырила указательный палец, состроив страдальческое лицо, — дай повеселиться с остальными, — голос зазвучал громче и усерднее. Наконец-то появился шанс выйти из дома, и Оля ни в коем случае не могла упустить его, — Я на улицу не выйду, даже на крыльце стоять не буду, — тараторила она, — даже у окон стоять не буду, честное слово! Мама было решилась ответить на её долгую и эмоциональную реплику, как вдруг на помощь пришел и папа. — Я их подвезу, Карина, — он подошел к ней осторожно, словно прощупывая почву, — да и заберу потом позже, поэтому на улицу они не сунутся. — Ох не нравится мне это, — качнула головой Карина, — Борь, она же уже больше недели болеет… — Пожалуйста, мам! — канючила Оля, двинувшись и сжав маму в объятиях, видно, таким образом стараясь поумерить её пыл, — Ну разреши, разреши! — чуть ли не подскакивала она на месте, не совладав со своими эмоциями. Мама протяжно выдохнула, а затем слабо, но очень тепло улыбнулась, пригладив торчащие во все стороны волосы Оли. Антон затаил дыхание, наблюдая за этой сценой, слыша свое бухающее в ребрах сердце, ожидая окончательного маминого ответа. И он бы соврал, если бы сказал, что не надеется на её разрешение. — Ну что мне с вами делать? — чуть ли не мученически протянула она, потерев переносицу, а затем, окинув всех троих изучающим взглядом, все же сдалась, не в силах противостоять их напору, — Хорошо, — Антон с Олей было широко заулыбались, собравшись кинуться с объятиями на маму, как Карина пресекла их попытку, произнося взыскательно, — но чтоб ты потом… — обратилась она к Оле, немного отстранившись, — не заявлялась домой с температурой под тридцать девять, и хлюпающим носом. А то… — Не заявлюсь, мамочка, честное слово! — пролепетала Оля с нескрываемой радостью и счастьем, целуя маму в щеку. Она тут же перевела внимание на Антона, который стоял почти шокированный и растерянный из-за того, что мама все-таки смягчилась и дала разрешение. Для него это было сродни чуду, поэтому он даже не сразу осознал, что данное обещание он все же сможет выполнить. Оля пойдет в школу! — Тош! Спасибо огромное, — Оля чуть ли не подлетела к брату и сжала его в крепких и очень теплых объятиях, — я честно-честно мешаться не буду, — трещала Оля без умолку, не сумев скрыть то, насколько она была взбудоражена, — ты даже не заметишь, что я рядом нахожусь! — Ну чего ты, Оль, — хохотнул Антон, — я же обещал, — он сжал её в ответ, произнося мягко, с благоговением, — думала, я забыл? — Нет конечно! — Оля легонько отстранилась, положив руки к нему на плечи, вглядываясь в лицо Антона с очень широкой улыбкой, — Я верила тебе и верю, но это так здорово, я очень счастлива, Тош! — а затем, она глубоко задумавшись и вмиг став серьезнее, произнесла, — Только вот, что мне надеть? Антон с папой тут же засмеялись, настолько быстро Оля перескакивала с темы на тему и уследить за её настроением было очень уж сложно. Мама закатила глаза. — Тебя должен волновать не твой вид, а думать, как одеться теплее! — мамин голос снова превратился в сталь. Твердый и непреклонный. — Да знаю, мам! — захохотала Оля. — Антон, проследи за ней там, вдруг случится чего, — обратилась мама к Антону. В её голосе слышалось беспокойство, — Ты ответственен за свою сестру. — Конечно! — чересчур усердно произнёс Антон, не сумев скрыть радости в голосе, — это даже не обсуждается! — Вот и все тогда, — хмыкнул папа, вмиг очутившись за спиной Карины и мягко уложив свои руки на её плечи, — не переживай ты так за них, — вкрадчиво произносил он, — Посмотри, как они выросли. — Выросли, — закивала мама, подняв взгляд на папу, не сумев скрыть улыбки, — вот только проблем от них… — качнула она головой, вновь оглядывая своих детей и промолвила осуждающе, — только больше становится! — Да ладно тебе, мам! — захохотал Антон, — не так уж и много мы хлопот доставляем. — А ты вообще молчать должен, — хохотнула мама, махнув рукой, и произнесла назидательно, гордо вздернув подбородок, — потому что слово «проблема» является синонимом к имени «Антон». — Очень смешно, мам, — кисло произнёс Антон, вот только папа с Олей оценили её шутку и бодро засмеялись. Антон был очень счастлив от мысли, что все потихоньку налаживается. Щеки буквально болели и горели от непрекращающихся улыбок. Он даже чуть не растрогался от того, что ему довелось извиниться перед мамой и выбить у неё разрешение по поводу Оли. В груди разрастались цветы и засветило солнце. Теперь осталось подготовиться к завтрашнему дню.

***

Утро следующего дня проходило в весьма шумной обстановке. Всему виной была наэлектризованная Оля, которая проснулась ни свет ни заря и завалилась в комнату к Антону с громкими восторженными выкриками. Антон ужаснулся, стоило ему разлепить тяжелые, будто налитые свинцом веки и завидеть, как стрелки часов едва ли дошли до циферки шесть. Сестра была настолько бодрой и заряженной энергией к предстоящему дню, что совершенно не могла усидеть на месте. Она бегала по комнате и напевала песни, параллельно расчесывая свои волосы. Антон неоднократно утыкался лицом обратно в подушку, зажимая ею уши, используя её в качестве защиты от Олиных выкриков и жужжаний над ухом. Но самым тяжелым для Антона было, когда Оля кидалась к нему на кровать и, давя брата собственным телом, пыталась растормошить его, чтобы Антон наконец встал и поддержал её праздничное настроение. — Тоша, вставай уже! — приговаривала она, уже одетая и причесанная, обиженно надувая губы. Спустя полчаса ей все-таки удалось вытащить брата из постели и заставить его умыться и переодеться. Антон наверное ещё никогда не чувствовал себя настолько сонным и уставшим, но в то же время непомерно счастливым. Волосы Антона напоминали больше воронье гнездо, чем что-то адекватное, стоило зарыться пятерней в непослушные вихри и пальцы неизбежно застревали. Антон кое-как смог привести их в надлежащий вид. И вот, наконец стоя в коридоре, Антон лениво натягивал свою куртку и надоевшие за зиму ботинки, от которых уже ощутимо побаливали пальцы на ногах, но все это было сущим пустяком на фоне взбудораженной и счастливой Оли, которая точно посылала импульсы своего восторга рядом стоящему Антону, заставляя невольно заулыбаться. — Наденьте шапки, — строго произнесла мама, стоя в коридоре напротив них, — Что брат, что сестра, — причитала она, протягивая шапки родным. — Ну мам, — закапризничала Оля, всплеснув руками, — я и так уже укутана так, что напоминаю своим видом капусту, — и ведь действительно, мама настолько переживала, что заставила Олю укутаться по самые уши, — Я же в машине буду. — Вот не спорь со мной, — пресекла её капризы Карина, елейно протягивая, — а то передумаю и будешь дома куковать вместе со мной. Оля тут же оттаяла и произнесла голосом мягким, становясь образцом послушного ребенка: — Так какую шапку надевать? — Антон хохотнул, наблюдая за улыбающейся мамой, которая, победно хмыкнув, натянула на макушку Оли вязанную шапочку с помпоном, — ну мам, я ведь и сама могу! — Да-да, — протянула мама, поправив непослушные вихри Оли, спадающие ей на глаза, — я просто помогаю, — улыбнулась она, оценивая Олин вид, — идеально, — она засмеялась, — Думаю, с таким камуфляжем тебе никакой холод не будет страшен. Оля закатила глаза, обиженно надув губы. Её явно не воодушевила перспектива расхаживать в таком виде. Однако, несмотря на это, совершенно не жаловалась и была слишком счастлива, чтобы акцентировать внимание на одежде. Главное, что мама все-таки сжалилась, остальное сущий пустяк, можно перетерпеть. Мама перевела взволнованный взгляд на Антона, точно силясь что-то сказать, а затем, радушно улыбнувшись, произнесла короткое и трепетное: — Удачного дня, Антон. Антон почувствовал, как внутри волнами вздымается счастье. Вот оно, то самое тепло родного дома и мягкие черты маминого лица, что смотрела на него ясным и любящим взглядом. Он водрузил на свою голову шапку с круговой надписью «спорт» и, улыбнувшись маме напоследок, ответил так же тепло: — И тебе, мам. — Ну, мы пошли, — зазвучал папин бодрый голос. Он подошел к маме, крутя на пальце связку ключей, — пакет с угощениями уже в машине. — Давай Борь, до встречи, — поправив ворот его пальто, улыбнулась мама. Папа, несмотря на свой привычный суровый вид, не смог сдержать ответной улыбки. И в этих взволнованных взглядах таилось столько тепла и заботы, что Антон немного растрогался. И он и Оля наблюдали за родителями со стороны немного растерянно, и переглядывались между собой, стараясь не испортить особую атмосферу, захватившую их дом. Все же они были слишком рады видеть своих родителей такими. Любящими и заботливыми, — только про пакет перед выходом им напомни, а то знаю я их, — она перевела скептический взгляд в сторону ребят, — в машине забудут и вприпрыжку… — Не забудут, — заверил папа серьезно, — я прослежу. — Ну все тогда, идите уже, — окончательно попрощалась мама, — Жду всех троих к ужину. — До вечера! — синхронно отозвались все трое, с улыбками на лицах выходя из дома на морозную улицу, где по всему двору разлегся пушистый снег, искрящий всеми цветами радуги. Они тотчас открыли дверцу машины и расположились на своих сидениях. — Тоша, как думаешь… — взволнованно начала Оля, оглядывая бегущие за окном угрюмые ели и гордые сосны, стоящие в зимнем наряде, — у меня хорошие одноклассники? — Даже не знаю, Оль, — Антон протяжно зевнул, все-таки за ночь он толком не смог поспать, так как и сам был слишком взбудоражен в преддверии нового дня, — но думаю, что ты произведешь на них хорошее впечатление. — Надеюсь, а то ты знаешь меня, — она посмотрела на Антона сияющими глазами и изрекла, — с незнакомыми людьми у меня плохо вяжется! — Оля, ты у нас умница, да и очень говорливая, — внес свою лепту папа, хохотнув, — Не может быть, чтобы у тебя не получилось найти с кем-то общий язык. С нами тараторишь без умолку, так и с другими получится, — и закончил, заверив, — не переживай ты так. Кажется, папины слова повлияли на сестру весьма благотворно, убивая все сомнения на корню, потому что она тут же заметно оживилась. — Хорошо! — бодро отозвалась Оля, а затем поморщила носик, скрестив руки на груди, — только надеюсь, не столкнусь со всякими хулиганами, — она украдкой посмотрела на Антона, — а то я терпеть всяких дураков не буду, сразу сдачи дам! — Оля! — возмутился папа, чуть ли не давясь воздухом, ухватившись за руль покрепче, — На такие случаи у тебя есть старший брат, который должен будет решить все без рукоприкладства, — он взглянул в зеркало заднего вида с явным укором, ища глазами Антона, сидящего сзади на сидении. Антон уловил его сверкнувшие предупреждением глаза и скрестил руки на груди, вздыхая почти что мученически. Хотелось воскликнуть обиженное и детское «ну пап!», — негоже девочке в драках учавствовать! — И самый лучший папа есть! — лукаво заулыбалась Оля, успокоив отца одной этой фразой. — Естественно, — подхватил папа, тут же оттаяв, продолжая с неприкрытой гордостью в голосе, — самый лучший. — И самый скромный, — фыркнул Антон, произнося на тон выше, не оставшись в стороне. — Не паясничай, — хохотнул папа, — а то без блинов останешься. — Молчу-молчу! — поднял Антон руки в примирительном жесте. Когда они подъехали к высоким воротам школы и вышли из теплого салона автомобиля, папа взглянул на них с какой-то даже гордостью и родительской любовью, произнося: — Ну все, идите давайте… — Папа даже закончить не успел свою фразу, как Оля чуть ли не вприпрыжку подобно зайчику понеслась в сторону школы. Антон, немного растерявшись, подхватил настроение сестры и поспешил за ней, и папа, точно решивший проверить их память и подшутить, спросил с ехидством, — Куда понеслись? А блины? Антон и Оля с глуповатым смешком развернулись и подбежали обратно к отцу, забирая из протянутых рук аккуратно завернутые в пакет блины. Папа смотрел на них с наигранным осуждением, покачивая головой из стороны в сторону, с укором щелкая языком. — Помним! — произнесли они в унисон, смущенно улыбаясь. Папа закивал, оглядывая их со скепсисом. — Так, Оля, — произнёс он в своей строгой манере, — никаких драк, — он сместил вектор внимания на Антона, — Антон, проследи за ней, а то я действительно начинаю волноваться. — Да не ввяжется она ни в какие драки, пап, это же Оля, — засмеялся Антон, натянув Оле шапку чуть ли не до глаз. Хотя папины переживания были не беспочвенны, зная бурный нрав Оли, которая чуть что могла выйти из себя и как минимум ущипнуть в качестве мести за щеку. Благо до чего-то большего не доходило. Оля приложила правую ладонь к сердцу, а левую подняла на уровне своего лица, произнося шутливым тоном: — Я, Петрова Оля Борисовна, — Антон прыснул в собственные ладони, наблюдая за причудливыми действиями сестры, пока та продолжала назидательно, — торжественно клянусь ни в коем случае не ввязываться в драки, быть примерной дочерью и сестрой! — Так уже более правдоподобно, — удовлетворенно произнёс папа, хохотнув. Он махнул рукой, — все, чапайте на свою ярмарку, мне ехать надо. — Пока, пап! — одновременно произнесли Оля с Антоном, провожая черный бумер до тех пор, пока тот окончательно не скроется вдалеке. — Ну, пошли? — протянул руку сестре Антон, не прекращая улыбаться. Он был непомерно счастлив, поэтому никак не мог убрать с лица эту глупую улыбку, что выдавала все его чувства, стоило лишь посмотреть на него. Оля сжала его руку и восторженно произнесла: — Пошли! Когда они зашли в здание школы, Антон не смог не подметить то, насколько было тихо и умиротворенно внутри. Школьники ещё не пришли, поэтому отсутствие резвящейся ребятни в коридорах порадовало его. Оля, которая шла рядом с ним, завороженно рассматривала каждую люстру, каждую половицу, на которую она наступала и прислушивалась к характерному скрипу, находя во всем свое очарование. Антон наблюдал за её меняющимся лицом с очень теплой улыбкой. Оля не упустила из виду и висящий стенд, на котором красовалось и расписание её класса. Циферка шесть и запертая в кавычках большая буква «А» попались на глаза Антону сразу. Он взглянул на Олю с любовью и трепетом, произнося с улыбкой: — Тут есть твое расписание, — указал он пальцем на верхний кармашек стенда, — Хочешь, сходим посмотреть на твой класс? Оля прищурилась, вчитываясь в черные буквы очень тщательно, словно боясь упустить что-то очень важное. Она сняла варежки, задумчиво почесала нос и ответила: — Чуть позже, Тош! — лучезарно заулыбалась Оля, попутно сняв с макушки шапку, — Я хочу посмотреть, какие у тебя одноклассники! Похоже, Оле было очень любопытно узнать, с кем учится её брат, и Антон тут же просек, почему. Оля была подвержена беспокойству из-за ссадин Антона, поэтому она, судя по всему, хотела пойти, так сказать, на разведку, чтобы узнать, кто все это время глумился над её братом. Антон, конечно, не хотел бы, чтобы Ромка попался ей на глаза, но похоже, их встреча была неизбежна. Оставалось только надеяться, что сестра все-таки не узнает его. Она ведь столкнулась с ним всего один раз, когда Ромка принёс Антона домой с ушибленной ногой, ну не может же быть, что Оля запомнила его с той встречи. Успокоив себя этими мыслями, Антон выдохнул. — Ну хорошо, — согласился Антон, — но предупреждаю, мои одноклассники, — он протянул со смешком, поморщившись словно от боли, — о-очень скучные. — Не беда! — хмыкнула Оля. Похоже, подобное нисколько её не смутило, хотя Антон прекрасно знал, насколько сильно Оля ненавидит скуку и «взрослые» разговоры. Хотя, если подумать, кто из его одноклассников ведет себя, как нормальный старшеклассник? Антон мог по пальцам пересчитать тех, кто хоть немного подходил под это описание. Володя и Полина. Наверное… Всё? — Я ведь все равно рядом с тобой держаться буду! Антон ласково улыбнулся. — Давай куртки сдадим, — предложил он, двинувшись с сестрой в сторону гардеробной, — не будешь же ты в этом расхаживать, запаришься ещё. — Ага, еще бы один слой одежды, и можно было бы подобно колобку скатится по ступеням вниз, — захохотала Оля, ничуть не смутившись из-за своего внешнего вида. Антон подхватил её настроение, засмеявшись вместе с ней. Они сдали куртки и шапки и, под внимательным надзором гардеробщицы, прошли дальше, по длинному коридору. Когда Антон завидел вдалеке рыжую макушку, он тут же оживился, сжав мягкую ладонь сестры покрепче и ускорив шаги. Володя стоял у двери класса и, кажется, вчитывался в свой учебник с очень напряженным выражением на лице. Оля тоже заметила резко поднявшееся настроение брата и взглянула на Володю с нескрываемым интересом. — Доброе утро! — нагло выхватив учебник из рук сосредоточенного Володи, бодро произнёс Антон, хохотнув, — скажи, ты хоть иногда отдыхаешь? Для Володи, судя по его растерянному лицу, это действо оказалось неожиданным. — И тебе доброе утро, Петров Антон, — кисло ответил Володя, криво улыбнувшись и вырвав свой драгоценный учебник из рук друга, продолжил, — за такие шуточки можно и отхватить, — он шутливо стукнул Антона по макушке учебником, заливаясь смехом вместе с ним. Володя только спустя секунду заметил присутствие Оли и спросил, мягко улыбнувшись, уже предугадывая ответ на свой вопрос, — Сестрёнка твоя? Оля глядела на Володю неотрывно, словно анализируя его и силясь найти что-то интересное. Но лишь взглянув на неё, Антон понял, что скорее всего, Володя понравится Оле буквально сразу после того, как она заговорит с ним. Она без преувеличений боготворила людей с рыжими волосами и тех, кто отличался своей вежливостью, речь которых была чистой, без грамма сквернословия. Конечно, Володя иногда позволял себе выражаться нецензурными словечками, но каким-то чудом из его уст они звучали так, словно это было к месту. Антон призадумался и невольно заулыбался. Ромка уж точно не подходил под Олины стандарты. — Да, — Антон прочистил горло, принявшись знакомить близких людей друг с другом, — Володя, это Оля, моя сестра, — указал он рукой на Олю, а затем переключился и на Володю, — Оля, это Володя, мой… — он запнулся, потому что слово «друг» показалось ему слишком сухим и недостаточно выражающим то, насколько Володя был ему дорог и важен. За такой короткий промежуток времени, Володя умудрился занять место в числе близких людей Антона, — Лучший друг, — закончил он, улыбнувшись. Володя, что явно был очень рад услышать подобное, улыбнулся в ответ, убрав учебник за спину. — У тебя такие красивые волосы, — подала признаки жизни Оля, произнося воодушевленно и восхищенно, — прямо как у русалочки из мультика! Володя даже растерялся на секунду, точно не ожидав услышать от Оли подобного рода комплимент. Антон, завидев румянец на щеках друга, едва слышно прыснул. — Спасибо… — смущенно ответил Володя, потерев шею, — ты тоже очень… — он окинул её взглядом и произнёс искренне, радушно улыбнувшись, — Очень сказочная! — Оля, полегче, — хохотнул Антон, потрепав сестру по макушке, — ты же его в краску вгонишь, — он вздохнул, — Прости, Володь, она просто в первый раз в школу пришла, — Оля посмотрела на брата, озорно улыбнувшись, — теперь носится, как угорелая… — Да ничего страшного, у тебя очень милая сестра! — нисколько не растерялся Володя, улыбнувшись своей заразительной улыбкой, посвящая её Оле. Он чуть склонился к ней, чтобы их лица были на одном уровне и произнёс: — Антон мне очень часто рассказывал о тебе. Приятно познакомиться, — он склонился в галантном поклоне, и это точно подействовало на Олю как солнце на распустившийся цветок, — Оля. Оля, которая была весьма воодушевлена симпатичным старшеклассником, и одновременно лучшим другом своего брата, была готова взорваться от накативших эмоций, что бурлили внутри неё, будто кипяток в кастрюле. Она, скорее всего, была очень счастлива познакомиться с кем-то таким приятным в общении и по виду Володе, что отличался своей опрятностью, поставленной грамотной речью и улыбкой, которая больше напоминала солнечный лучик, теплый и ослепительно яркий. Она было приоткрыла губы, чтобы сказать что-нибудь в ответ, как все её планы разрушил громогласный голос Ромки. — Бяха, вот че ты делаешь?! — донесся из класса Ромкин недовольный голос и Антон прочувствовал стучащее в волнении сердце от мысли, что Оля сейчас столкнётся с Ромкой лицом к лицу, и избежать колкостей с её стороны у Ромки, скорее всего, не выйдет, — Серпантины надо вешать сюда, — Бяша с Ромой вышли из помещения, продолжая спорить о чем-то своем, — а не на люстры, как ты потом их снимать будешь, олух?! — С помощью лестницы-на, как ещё, — не понял Бяша, всплеснув руками. — Так нет у нас стремянки для такого! — тут же гаркнул Ромка. Когда они вышли, тут же столкнулись с ребятами, и Ромка, окинув всю троицу вопрошающим взглядом, подметил присутствие Оли и произнёс глуповатое: — Ой… — он бесстыдно указал на Олю пальцем, спохватившись, — А эта малявка… И Антон понял, что Ромка навлек на себя праведный гнев Оли буквально с первых брошенных слов. — Для тебя Оля Петрова, а не малявка! — тут же приготовилась Оля оголить свои шипы. Судя по всему, Оля запомнила Ромку очень детально, раз умудрилась узнать его с первой же секунды, стоило ей лишь разок посмотреть на него. — Твоя сестра? — перевел Ромка внимание на Антона, выглядя при этом немного растерянно. Даже Бяша, заслышав в интонации Оли угрожающие нотки, предпочел молча постоять в сторонке, видно предчувствуя всем своим нутром, что Ромке сегодня изрядно достанется за все его пакости. — Да! — расправив плечи и уперев руки в бока, ответила Оля. Несмотря на её низкий рост и кукольное лицо, внушала она своим видом и строгим голосом, которую она унаследовала от мамы, больше страха, чем потерянный и удивленный Ромка в данный момент, — А ты тот страшный хулиган, который Тошу обижал? — она прищурилась, — Я тебя помню, ты тогда к нам… — Оля! — поспешил прервать сестру Антон, чтобы развеять недопонимание, — Все нормально, он… — ему пришлось приложить усилия, чтобы не произнести следующее слово с иронией, — Хороший… — Ромка почему-то озадаченно на него посмотрел. Похоже, в голосе Антона все же просочилась толика сарказма, — Правда. Просто выглядит как-то… — Антон пробежался глазами по немного шокированному Ромке и, еле сдержав глуповатую улыбку, добавил, — Ну… Потрепанно? — Сам ты потрепанный, обосрыш! — не остался без ответа Рома, тем самым ещё больше испортив впечатление о себе. Оля взглянула на него со вселенским удивлением. Кажется скудный, но переполненный оскорблениями лексикон Ромки её явно не впечатлил. — Он страшный, так ещё и грубый, — фыркнула Оля, а затем, заулыбавшись, произнесла воодушевленно, словно намеренно пыталась надавить Ромке на больное, — а вот Володя очень милый и воспитанный! Володя, который тоже выглядел весьма растерянным, невольно перевел внимание на Ромку и еле сдержал победную ухмылку, криво улыбнувшись, что естественно не ушло от глаз наэлектризованного Ромки, который тут же нахмурившись начал сверлить Володю негодующим взглядом. Однако Володя искусно игнорировал его потемневшее лицо, продолжая ухмыляться уже внаглую. — Оль, хочешь, покажу тебе школу? — предложил Володя, лучезарно заулыбавшись. Антон прыснул в кулак. Ловелас чертов! Вот и начал Володя располагать к себе ещё и Олю своим обаянием и очарованием. Сестра даже не удосужилась задуматься, прежде чем ответить и не посмотрела на него с опаской, доверившись в ту же секунду. В любой другой ситуации Антон бы обязательно сделал ей замечание за доверчивость, но это же Володя, поэтому волноваться было не о чем. — Хочу! — Оля украдкой посмотрела на брата и робко спросила, — можно, Тош? Её взгляд так и умолял, просил разрешения. И Антон не мог устоять в такие моменты, поддаваясь напору её блестящих больших глаз, которые она использовала именно тогда, когда ей что-то было нужно. Но Антон, хоть и неохотно, признавал факт того, что действовало на него подобного рода оружие весьма эффективно. — Да идите, — хмыкнул Антон, махнув рукой. Антону показалось это наилучшим решением, чтобы поумерить пыл сестры, пока она всерьез не вознамерилась отвесить Ромке хорошую оплеуху и не разразилась гневной тирадой, — Володя тебе все покажет и расскажет. — Так легко доверишь мне свою сестренку? — хохотнул Володя, прищурившись. — Тебе я доверяю больше всех в этой школе, и ты это знаешь, — фыркнул Антон. Кажется, Володя был приятно удивлен. Антон добавил, растягивая последнее слово почти что кошачьим голосом, — поэтому давай, русалочка. — Отрадно слышать, — Володя расплылся в шкодливой улыбке, — Но я тебе не русалочка, — добавил он назидательно, заставив Антона прыснуть в кулак, — Ну что ж, пошли, Оля. — Пошли! — тотчас оживилась сестра, внезапно схватив Володю за руку, и полоснув Ромку неодобрительным взглядом. Володя, похоже, совершенно не был против её прикосновений, сжимая ладонь Оли в ответ, — какой мультик ты любишь больше всего? — с искренним интересом спросила она. — Дай-ка подумать… — задумался Володя, неосознанно поднимая взгляд на потолок, — «Питера Пэна», наверное? — Я тоже, я тоже! — восторженно пролепетала Оля, поднимаясь вместе с Володей по ступеням, — он очень классный! — Да… Классный, да и харизматичный вполне, — Володя лишь спустя секунду осознал, что ляпнул, и медленно перевел взгляд на стоящего позади Антона. Он раздосадованно прикрыл веки и процедил буквально сквозь зубы, — замолчи… — Так я ничего и не сказал, — многозначительно заулыбался Антон, пожав плечами, и Володю, похоже, это очень смутило. Он сконфуженно кашлянул в кулак и, улыбнувшись Оле, произнёс: — Мне ещё «Русалочка» нравится, — после чего последовал бодрый ответ Оли: — Мне тоже! Когда они поднялись на второй этаж и голоса наконец стихли, Ромка позволил себе расслабиться, будто заточенный, к виску которого приставили дуло пистолета, и вдруг в последнюю секунду передумали стрелять. Он произнёс слегка расстроенно: — Похоже, твоей сестре я не шибко нравлюсь. Антон еле сдержал в себе смех от того, насколько растерянным выглядел Ромка, произнося эту фразу. Ему даже показалось, что он ослышался, потому что он не видел Ромку таким ещё никогда. Словно брошенный пес. — А кто виноват? — скрестив руки на груди, ответил Антон, расплываясь в сардонической улыбке. — А ктё винават, — перекривил его интонацию Ромка, рисуя в воздухе воображаемые кавычки, а затем произнёс чересчур громко и раздосадованно, эмоционально ударив себя кулаком в грудь, — Да, я виноват, и что! — А то, что она тебя теперь испепелить готова одним взглядом-на, — фыркнул Бяша, откусив кусочек от новой булочки. — Запихивай в себя свою булку молча, Бях, — осадил его Ромка, на что незамедлительно получил от Бяши в качестве мести громкое чавканье. — Да она добрая, не говорите так, — попытался оправдать сестру Антон, переводя внимание на Ромку, — просто теперь тебя опасается немного после того случая. Ромка понимающе промычал, осознав, о каком случае говорит Антон. — Ну, че сказать, — хмыкнул Ромка, ничуть не обидевшись, а совсем наоборот - почему-то преисполненный гордостью, — боевая малявка, за брата вступилась, яйца стальные ей не помешают, — а затем произнёс очень-очень тепло, заставив Антона даже немного смутиться, — тебя напоминает, кстати. — В смысле? — Антон почувствовал, как в груди зреет что-то теплое, точно солнце. Он уж точно не ожидал от Ромки подобных слов, от которых щеки тотчас стали пунцовыми, ибо Ромка явно не был в числе тех, кто мог так разоткровенничаться. Он просто скуп на подобного рода слова. Но Ромка был бы не Ромкой, если бы не испортил идиллию в то же мгновение, не давая ей и шанса прорасти дальше: — Обосрыш, если она реально пошла в тебя, — он приложил руку к сердцу, произнося с наигранно-страдальческим выражением лица, — я этого точно не переживу. — И что ты хочешь этим сказать? — не понял Антон, уже после этой реплики относясь к предыдущим словам со скепсисом. Ромка оскорбить пытается его, или похвалить? Человек-загадка. Ромка многозначительно улыбнулся. — Кто меня все это время пиздил с поводом и без? — Ромка сморщился словно от боли и, потерев щеку, добавил с нажимом, — А? — Не хочу слышать это от тебя, — кисло намекнул Антон, смахнув с плеча видимую только ему грязь. — Я думал, что «Петров» - это фамилия, — Внес свою лепту Бяша. Он задумчиво закивал и выпалил, — а это диагноз-на, — захохотал он, — Ромка-на, испугался аж при виде ещё одной Петровой. Антон не смог сдержать в себе издевательский смех. Перспектива казаться грозным в глазах Ромки показалась ему весьма приятной, и разливало внутри чувство мстительного удовлетворения. — Да кто тут испугался?! — Ромины эмоции были как на ладони, и свое возмущение он никак скрыть не смог, — Она ж мелкая, — он окинул Антона скептическим взглядом, указывая на него рукой, — а этот вообще обосрыш, просто в жопу ужаленный вечно, кого угодно своими выкрутасами до приступа доведёт! Антон готов был задохнуться от возмущения. — Не я с топором по лесу шастаю! — парировал Антон, машинально поправив очки на переносице, — кто кого ещё до приступа доводит?! — Зато ты без топора шастаешь, — отфутболил Ромка, — кто ебанутее? Ты или я?! — Оба-на, — закатил глаза Бяша, прожевав булочку, — заебали, пошлите уже, там Полинка полчаса назад попросила примерить костюмы, а мы как додики в коридоре стоим, — он как-то обреченно вздохнул, сверля свою булку страдальческим взглядом, — если все пойдет не так, как ей надо, нам точно придет кирдык-на. — Мы обсуждаем важные вещи, Бях, — назидательно ответил Ромка, — это лучше, чем напяливать шаровары Алладина. — Про ковер-самолет не забывай, — хмыкнул Антон. — Не забуду, — сардонически заулыбался Ромка и гаркнул, — чтоб тебя в него завернуть, сраный ты Абу, — Бяша с Антоном захохотали и Ромка подхватил их настроение, произнося, — все, погнали уже. Когда они поднялись на второй этаж и зашли в класс, их тут же встретила нервная и взбудораженная Полина, которая явно хотела, чтобы ребята наконец отнеслись ко всему посерьезнее и примерили свои образы. — Ну чего вы стоите, как истуканы? — Полина всучила каждому костюмы, произнося не терпящим возражений тоном, — Надевайте уже. Класс по соседству как раз сейчас пустует. Антон и Ромка даже спорить не стали, тотчас ретировались к выходу, заходя в нужный класс под аккомпанемент Полининых причитаний. Судя по всему, Полина переживала сильно и была именно тем, кто отнесся ко всему серьезно, в отличие от ребят, которые тянули время, болтая в коридоре. Антону даже стало стыдно за то, что он отнесся ко всему так легковесно, когда девочки, включая Катю, корпели над их костюмами последние два дня, приводя их в более-менее презентабельный вид. — Походу, мы её все-таки разозлили, — виноватым голосом произнёс Антон, параллельно расстегивая пуговицы на рубашке, — а ведь она эти два дня только и делала, что подготавливала эти костюмы для нас. В классе они были одни, но подобный расклад ничуть не взволновал Антона, как это бывало обычно. Похоже, он наконец научился разговаривать с Ромкой адекватно, без робких взглядов и заиканий в голосе. Так, как можно было разговаривать с человеком, с которым мало-помалу зарождалась дружба. Пусть пока и странноватая, непонятная и местами хрупкая, но дружба. Эта мысль порадовало Антона как птиц, щебечущих от счастья приходу весны. — И не говори, — вздохнул Ромка. Кажется, ему тоже было совестно за свою несерьезность, — это все потому что ты хуйней маялся, обосрыш, — добавил он осуждающе и совершенно не к месту. Они стояли друг к другу спинами, поэтому Антон слышал лишь Ромкин голос и шуршание одежды. Когда Антон раскрыл аккуратно сложенную рубашку, он готов был завыть от вида рукавов фонариков, которые напоминали те времена, когда подобную одежду носили аристократы. Но критиковать её сейчас было бы настоящей наглостью, ведь Полина явно усердно старалась над тем, чтобы рубашка выглядела качественно и не висела на Антоне, как мешок. Но каково было выражение Антона, когда на сложенном пиджаке с брюками он завидел подтяжки. Подтяжки. Вот тут уже мозг Антона начал впадать в лютейшую панику, посылая громкие сигналы SOS. Он ожидал чего угодно, начиная от нелепой шляпы, заканчивая ненавистным галстуком-бабочкой, но каково было его потрясение, когда он завидел эти чертовы подтяжки, с блестящими металлическими карабинами. Антон сделал глубокий вдох. — Вот только не надо теперь! — закатил глаза Антон, без особого энтузиазма натягивая рубашку в первую очередь, — надевай свои шаровары и пошли показываться Полине на глаза. Антон искренне надеялся на то, что его образ не засмеют и ребята не станут потешаться над ним. Антона это самую малость беспокоило, ведь он не привык ходить в подобном одеянии, тем более по школе. Девочкам, такое, конечно же понравится, и возможно даже не поскупятся выкинуть парочку комплиментов в адрес Антона, но сдаётся ему, что парни уж точно не упустят возможности подшутить над ним. — Впервые я согласен с тобой, обосрыш, — Ромка тоже не отставал, одеваясь быстрее. Интересно, что попалось ему? Что-то настолько же нелепое, или же ему повезло и досталось нечто адекватное? — а то нас живьем съедят сейчас, — а затем спохватился, — А Бяха куда подевался? — Он ушел за своим костюмом, вроде, — Антон принялся надевать классические бежевые брюки, — ты кстати знаешь, что у него? — Я все ещё надеюсь на костюм говна, — хмыкнул Ромка. — Не надейся, Ром, — хохотнул Антон, сверля глазами ненавистные подтяжки, смирившись с текущим положением дел, — нет там такого, — он взял в руки подтяжки, пытаясь расправиться с ними поскорее. Благо, инструкция ему была без надобности, так как он уже был ознакомлен с данной вещью ещё в шестом классе. — Мечтать-то мне не мешай, — фыркнул Ромка, — Блины твои где? — Оля куда-то подевалась с Володей, блины у неё, — Антон наконец расправился с одеждой, но пиджак предпочел не надевать, закинув его на плечо, — А пирожки твои где? — хмыкнул Антон, — Поделишься же? — Нихера, — отбрил Ромка тут же, — давись блинами своими. — Жадина, — буркнул Антон, поправляя на себе подтяжки и молясь всем Богам, чтобы Ромка при виде него не зашелся в громком издевательском смехе, — хочешь, поделюсь? Взамен ты дашь мне пирожок. Похоже, Ромку устроило подобное предложение. Он на секунду стих, а потом выдавил из себя: — Я подумаю, — голос позади зазвучал громче, — Я готов уже, ты все? Антон нерешительно развернулся к нему, проговаривая: — Да, я тоже… — он запнулся на полуслове, оглядывая Ромкин небрежный вид, в то же время умудряясь выглядеть так, словно все было задумано так изначально. Ромка был облачен в классический костюм, с небрежно висящим на шее галстуком. Похоже, Ромка не собирался завязывать его, либо просто не умел, — готов… — вырвалось из Антона спустя лишь пару секунд. Почему на Роме костюм Маяковского сидит как влитой? Антон вдруг почувствовал себя шутом на его фоне. Не сказать, что Антон выглядел плохо, просто Ромка смотрелся в своем костюме в сто раз лучше. Удивительно, что происходит с людьми, стоит им лишь немного приодеться. Антон потер подбородок и произнёс, еле скрыв крошечную обиду в голосе, — Вот скажи, — Антон сглотнул, — почему костюм, который ты даже не удосужился надеть нормально, сидит на тебе так, словно ты собрался пройтись в этом по подиуму? — Кто бы говорил, — хмыкнул Ромка, не до конца понимая, что имеет в виду Антон. Он окинул Антона оценивающим взглядом, — подтяжки тебе к лицу, обосрыш, — насмешливо произнес Ромка, хитро улыбаясь. Антон почему-то смутился от этой фразы, которая не несла в себе абсолютно ничего. На секунду даже прокралась успокаивающая мысль, что он все-таки сможет избежать глупые шуточки в свой адрес. Ему даже показалось, что Ромка, вроде как, сделал ему комплимент? Просто в своей глуповатой манере. Хотя нет, Антон явно поторопился с выводами, так как Ромкина напускная непринужденность исчезла в ту же секунду, и он зашелся в приступе смеха, отводя глаза. И почему-то Антон смутился от этого намного больше, чем мог бы от какой-то глупой шутки, которыми Ромка одаривал его неоднократно. — Хватит ржать! — смущенно воскликнул Антон, почувствовав себя ещё более неловким. Он двинулся к выходу из класса на негнущихся ногах поскорее. Казалось, что одежда сковывает движения, но дело было только в самом Антоне. Он сковывал себя сам, взволнованный и алый, как спелое яблоко, — Пошли, выйдем уже, — закатил глаза Антон, замерев в дверях и сконфуженно кашлянув, — а то бесишь до жути. Рома лишь рассмеялся с этой фразы, шагнув за ним к выходу, попутно проговаривая насмешливое: — Это взаимно, обосрыш. Когда они зашли обратно в свой класс, их тотчас облепило с десяток пар глаз, и вопреки мыслям Антона, реакция была совершенно иной, а именно - положительной. Девочки одарили парней заинтересованными и оценивающими взглядами. Даже Ленка, обычно не обращавшая внимание ни на кого вокруг, выразила все свои эмоции восхищенным «вау». Но все блекло на фоне взбудораженной Оли, которая буквально подбежала к брату, высказывая слова искреннего восхищения на одном дыхании: — Вау, Тоша, ты такой красивый в этом костюме… — обхватив щеки ладонями, пролепетала Оля, а затем, присмотревшись, заметно поникла, — Только лицо все ещё в ссадинах! Антон смутился от того, с каким восхищением и благоговением Оля произнесла первую фразу. Немного неловко было предстать перед остальными любимым старшим братом несмотря на то, что Оля не сказала ничего зазорного. Просто назвала его красивым, а он, словно двенадцатилетний школьник, тотчас залился краской. Оля, завидев рядом со своим братом Ромку, подбоченилась и насупилась, всем своим видом показывая свое негативное отношение к нему. Антон не знал, какая у Ромки реакция на это всё, но искренне надеялся, что он это не воспримет близко к сердцу. Задумавшись над этим, Антон посмотрел на Ромку, чтобы убедиться в том, что все в порядке, и завидел на его лице то, чего не ожидал, а именно - улыбку. Радушную, теплую, будто посланную кому-то очень близкому и родному. Так Ромка смотрел на Олю. В груди затрепетало и Антон почувствовал, как его будто подбрасывает в небо и он зависает в воздухе. — Твоя сестрёнка права, — радушно улыбнувшись Оле, произнесла Полина. Сестра, похоже, быстро нашла со всеми общий язык. Она лучезарно заулыбалась Полине в ответ. А затем Полина перевела взгляд на Смирнову, — Катя, молю, — она сложила руки в молитвенном жесте, — сделай что-нибудь с его лицом, а то всех детей так распугаем, — она вздохнула, явно намекая на Ромку, — Я даже знаю, чьих это рук дело. — Полин, в этот раз это не я! — возмущённо воскликнул Ромка, отстаивая свою гордость, — зуб даю! — Точно, не он-на, — подтвердил Бяша, закивав. Полина сузила глаза с подозрением, буравя Ромку осуждающим взглядом ещё пару секунд, будто пытаясь выбить из него какую-то правду, в которую Полина верила больше, нежели в то, что Ромка действительно непричастен к ссадинам Антона. Антону вдруг всем своим естеством захотелось защитить Ромку. Он не знал, что сподвигло его на такой шаг, но осознавал, что ему претит мысль о том, что Полина, настолько близкий Роме человек, может сделать ему больно своими ложными обвинениями, но вполне справедливыми. — Полин, это правда не он, — вкрадчивым голосом произнёс Антон, слегка улыбнувшись. Ромка посмотрел на него с едва заметным удивлением, однако от Антона никак нельзя было скрыть эту эмоцию, потому что Ромка имел кое-какую особенность, которая выдавала его. В минуты изумления он поднимал брови и, как бы это смешно ни звучало, чесал нос. Вот и сейчас Ромка проделал те же действия. И, похоже, слова Антона подействовали намного эффективнее, чем Ромкины оправдания и растопили лед в сердце Полины Морозовой, потому что та заметно оттаяла, расслабившись. — Ладно уж, черт с вами, — махнула рукой Полина, — Бяша, ты нашел себе что-нибудь? — Там только один костюм остался-на, его и взял, — пожал плечами Бяша. Антону действительно было любопытно, какой у Бяши костюм, а тот почему-то упрямо не раскрывал свой образ, сохраняя интригу. Он озорно заулыбался, обнажая зубы, — Надену щас. — Хорошо, — закивала Полина, задумавшись и переводя внимание на Ромку, — Садись давай, — Полина выдвинула стул из-за парты и поставила перед собой, — волосы в порядок приведем твои, — она не пыталась расположить Ромку к себе, улыбаясь своей фирменной улыбкой, совсем наоборот - она говорила требовательно и нетерпеливо, и подобный тон действовал на Ромку намного эффективнее всяких просьб. — А что не так с волосами моими? — поинтересовался Ромка все же нехотя, но послушно садясь на стул, — нормально они лежат. — Нормально, — закивала Полина, — вот только Маяковский с такими лохмами на людях не появлялся, — изрекла она, на что Ромка лишь недовольно нахмурился, — сиди смирно, я быстро. Когда Полина легкой походкой прошла к своей парте, взяв в руки свою сумку и выудив оттуда переливающийся мятным цветом баллончик, Ромка тотчас просек, что это ненавистный лак для волос, от которого ему придется страдать прямо сейчас, жмурясь и зажимая нос пальцами. — Полин, может не надо, а? — рискнул Ромка, пытаясь уговорить Полину, — он же воняет так, что хочется сдохнуть. — Рома, просто сиди и терпи, — Полина сардонически заулыбалась, всем своим видом говоря о том, что никакие уговоры не повлияют на её решение. — Антон, садись тоже, я с твоими ссадинами разберусь, — Катин голос показался очень громким в тот момент, пока Антон завороженно наблюдал за ребятами, поэтому не сразу осознал, как кивнул на её реплику и сел на стул, который Катя подготовила специально для него. В её руках тут же оказалась пушистая кисточка и какой-то маленький бежевый тюбик. Должно быть, это был тональный крем. Антон был знаком с ним благодаря маме, которая изредка, но все же баловала себя косметикой, красясь, когда нужно было выйти в свет. — Сейчас в человеческий вид тебя приведем, — хмыкнула Катя, и Антон без всяких сопротивлений подставил свое лицо, полностью доверившись однокласснице. Хотя до этого, с их-то натянутыми отношениями, он точно не стал бы так рисковать, но почему-то казалось, что уже можно потихоньку сближаться с колючей одноклассницей, ведь последние дни она относилась к нему намного лучше, и общались они можно сказать практически как лучшие друзья, по сравнению с тем, что было. — Только осторожнее, — улыбнулся Антон уголками губ, — а то болит ещё. — Потерпишь, — в голосе Кати послышалось озорство, а зеленые глаза, устремленные прямо на Антона, будто смеялись по-доброму и блестели в свете солнца, — нечего было в драки лезть, — эти слова были произнесены в её излюбленном тоне. Колко, и казалось бы намеренно пытаясь задеть. Но Антон заслышал в этой язвительной фразе намного больше, чем простое желание ужалить. Катя, вроде как, ругала Антона за неосторожность? Прямо как мама, — Закрой глаза. — Тут ты права, но выбора не было, — Антон прикрыл веки, пожав плечами. Чувствуя приятный холодок из-за странной консистенции, которую Катя аккуратными и осторожными движениями наносила ему на кожу, он продолжил, — И что ты хотела этим сказать? — Антон невольно заулыбался, — Ты что, хотела дать дружеский совет… — и добавил нещадно, осознав значение данных слов только после того, как они вышли из его уст, — или ты волнуешься? Ответом ему послужило неловкое молчание и Антон вдруг под гнетом тишины почувствовал себя точно глупцом, раз рискнул подшутить над Катей таким нелепым образом. Они же не настолько близки, чтобы кидаться подобного рода шутками. Он чувствовал, как щеки становятся пунцовыми от стыда и надеялся на то, что косметика скроет это. Он уже успел пожалеть о сказанном, но Катя, к его облегчению, все же не растерялась. Она нашлась с ответом, который так и кричал о том, что вопрос её поставил в тупик. — Вот ещё, Петров, — немного заторможенно фыркнула Катя. Опять «Петров», значит, Антон все-таки смутил её. Ведь в минуты неловкости Катя больше язвила и злилась, нежели краснела. Её рука дрогнула, — просто сиди молча, уж больно ты болтливый сегодня. И правда, игривое настроение в очередной раз развязало ему язык, поэтому он прислушался к её словам и покорно замолчал. Так будет лучше. Попытавшись отвлечься от собственных мыслей, он вновь прикрыл глаза. Где-то на периферии слуха Антон уловил громкое Ромкино недовольство: — Я щас задохнусь, Полин, ну сколько можно? И Полинины жалобы: — Ты можешь сидеть смирно и не елозить хотя бы пару минут, Ром? — голос она не повышала, однако менее грозным от этого он звучать не перестал, — Это просто лак, ты не умрешь от него. Антон чувствовал неописуемое облегчение от мысли, что с его волосами так издеваться сегодня точно не будут, потому что его непослушные светлые вихры были подстать образу всеми известного поэта, поэтому все, что он делал сейчас - это искренне радовался тому, что он избежал подобного, хотя конечно Ромку самую малость было даже жаль. — Задыхаюсь! — Ромка имитировал то, как он якобы задыхается, обхватив ладонями собственную шею, — умираю, Полин! На фоне послышался Олин смешок, который она тут же подавила, натягивая маску напускной невозмутимости. Антон невольно улыбнулся. Вы посмотрите на неё, до последнего изображает враждебность! — Переживешь, — и бровью не повела Полина, стойко выдерживая детское поведение Ромки. На что Ромка лишь раздраженно фыркнул и, смирившись со своим положением, скрестил руки на груди, покорно продолжая и дальше терпеть ненавистный лак, заставляющий глаза слезиться, и резкий запах, от которого его бросало в дрожь. Полина словно была укротителем, а Ромка - диким зверем, что послушно выполнял все её приказы. — Вроде бы все, — произнесла Катя с заметным облегчением. Антон будто отмер, вновь переключившись на одноклассницу. Так быстро? Или это Антон потерял счет времени, пока терпеливо сидел на стуле, абстрагировавшись? — конечно, некоторые ссадины скрыть полностью не удалось, но выглядишь ты теперь как человек, — она взяла со стола свое маленькое зеркальце, поднося к лицу Антона, — Вот, гляди. Антон взглянул на себя и действительно чуть ли не ахнул. Ссадины были идеально замазаны тональным кремом, и даже синяки, до этого красовавшиеся под глазами, исчезли без следа. — Это… — Антон запнулся, — Это здорово, Кать, — он взглянул на неё с явным восторгом и удивлением, — Я действительно выгляжу намного лучше, — он улыбнулся, — спасибо тебе. Кажется, на Катю слова Антона повлияли в позитивном ключе. Она тут же расслабленно потянулась и вздохнула. — Да без проблем, Петров, — самодовольно улыбнулась Катя, но Антон успел заметить едва проступивший румянец на её щеках. Кажется, ей действительно было приятно от его слов, — проще пареной репы. В класс ступил Володя, одетый в свой костюм, который Полина любезно подобрала ему. Антон встрепенулся, потрясенный его образом. Он встал со стула и двинулся к нему навстречу. — Володя, ты… — Антон пробежался по его образу глазами, — Ведьма? — Колдун я, Антон Петров, — закатил глаза Володя и вторил вновь, с нажимом, — колдун. Похоже, Володю мало радовал заготовленный для него образ, но стоило бы признать, что он ему очень подходил. На макушке Володи красовалась большая остроконечная шляпа с широкими полями, а с плеч, будто усыпанная звёздами, свисала такая же черная как ночь мантия из атласной ткани. Сам же Володя выглядел в своем костюме весьма недурно и гармонично, сливаясь вместе с образом и становясь единым целым. — Он волшебник, Тош, — поправила Оля, качнув головой. Антон упустил из виду её внезапное появление рядом, — а не ведьма. — Как это иронично, — улыбнулся Антон, вспомнив недавнюю шутку про порчу. Это совпадение сделало ситуацию очень забавной. На что Володя, поняв, что именно имел в виду Антон, лишь скорчил ему нелепую рожицу, заставляя того засмеяться. — Оль, тебе показали школу? — улыбнувшись, спросил Антон, мягко пройдясь по макушке Оли ладонью. Он искоса посмотрел на друга, — Володя не надоедал? — Кто это ещё надоедал? — фыркнул Володя, посмотрев на Антона с капелькой обиды, уперев руки в бока. — Нет-нет, Тош! — опровергла Оля слова брата с предельной серьезностью, прижав руки к груди, — он мне всю школу показал! Мы даже мой класс нашли! — Вот как? — Антон даже не смог скрыть удивления на лице. Неужели Володя действительно отнесся к Оле с такой ответственностью? Он украдкой посмотрел на Володю, посылая благодарную улыбку, — Я очень рад. — Надо будет превратить тебя в жабу, — кисло вставил Володя, поправив шляпу на макушке, — неблагодарный. — Тогда ему придется ждать принца, который поцелует… — Оля запнулась, осознав смысл сказанного и спешно поправилась, — Ой! Принцессу! Володя глуповато заулыбался, неотрывно глядя на друга с очень красноречивым выражением лица. Казалось, что он лопнет как шарик, если не выкинет прямо сейчас отменную шутку. Антон закатил глаза, усиленно игнорируя взгляд Володи, и переключился на сестру, поинтересовавшись: — Пообщалась с одноклассниками? Оля замолчала растерянно. — Да я как-то немного… — она вздохнула, заламывая пальцы, — мне кажется, я не смогу… Она тут же превратилась в образец робости и этот факт взволновал Антона не на шутку, ведь хотелось, чтобы Оля начала контактировать с ребятами своего возраста и нашла себе какую-нибудь хорошую и воспитанную подругу, с которой она сможет проводить время. — Оль, не бойся, — попытался сгладить углы Антон, заметив немного упавшее настроение сестры, — ты же у нас умница, справишься со всем. — Да, Оль, — Володя включил все свое обаяние, которое действовало на Олю словно успокоительное. Антон даже диву давался тому, как легко Володя смог расположить к себе недоверчивую Олю, которая при виде Ромки тут же ощетинилась, готовясь атаковать, — думаю, ты легко подружишься со всеми. Оля посмотрела на него с капелькой просветления. — У меня ни разу не было друзей… — замялась Оля, переминаясь с ноги на ногу, но голос её звучал уже увереннее, — В основном я общалась только с Тошей и мамой с папой… — Тогда стоит тебя похвалить, — Володя лучезарно заулыбался, — ведь ты подружилась со мной, а это значит, что ты очень хороший собеседник. — Правда? — Олины глаза засияли, а голос окреп, становясь громче, как это происходило в минуты радости. — Правда-правда, — внес свою лепту Антон, — даже не сомневайся в том, что ты самая лучшая, — он мягко потрепал её по голове, тепло улыбаясь, — Да и с Володей могут общаться только избранные, да, Володь? — Антон незаметно подмигнул ему и тот, уловив все без слов, подыграл другу. — Да, на самом деле, мне мало кто может понравиться, — и это была чистейшая правда, — а с тобой мне очень интересно было провести время, — Володя, судя по всему, говорил очень искренне. Его слова были легкими, простыми, но очень трепетными. В них хотелось верить. — Тогда я попробую рискнуть, — задумалась Оля. Удивительно, насколько легко Володя придал Оле уверенности, развеяв все её сомнения, — думаю, я пойду в свой класс чуть позже. — Я провожу тебя, — тут же предложил Антон, — скажи когда, я… — Не надо, Тош, — Оля широко заулыбалась, взяв руки брата в свои и стиснув в ладонях, — я уже достаточно взрослая, чтобы дойти до класса самой. — Не опекай её слишком сильно, — скрестив руки на груди, дал совет Володя, — она и без тебя справляется. — Ой, да ну тебя, — фыркнул Антон, ничуть не обидевшись, — Вы два сапога пара. Оба упрямые и не любите принимать помощь. — Потому что мы сами в силах постоять за себя, да, Оль? — подмигнул Володя Оле. — Ага! — закивала Оля и изрекла немного грустно, — Просто Тоше жизненно необходимо заботиться о ком-то. Он всегда таким был. Антон искренне удивился сказанному. Он бы никогда не подумал, что настолько сильно печется о дорогих ему людях, пока сестра не указала на сей факт, открыв ему глаза. Неужели он действительно выглядит так, будто ему обязательно и жизненно важно заботиться о ком-то? Он бы попытался оспорить сказанное, если бы до него не снизошло озарение и осознание того, что он именно такой, каким его описала сестра. Забота об Оле, о родителях, о Володе и о Ромке с Бяшей в прошлом указывало на это. Он был преисполнен любовью и отдавал всего себя без остатка, чтобы получить чью-то любовь и внимание в ответ. Возможно, не в том же количестве, в каком давал Антон, но хотя бы капельку, хотя бы самую малость, чтобы он почувствовал себя значимым и важным. Возможно это началось ещё в детстве из-за того, что «предыдущие» родители обделяли маленького Антона вниманием в прошлом, а о заботе на тот момент и речи не шло. Вспомнился дневник, одиноко лежащий в рюкзаке с незаполненным расписанием, потому что Антон больше не видел надобности в подобном, казалось бы банальном действии, которое для остальных школьников стало рутиной. Родители уже давно не интересовались его отметками в школе и не спрашивали, как вообще прошел его день. Все ли хорошо? Чувствует ли Антон себя достаточно важным? Здоров ли он? Все ушло на второй план, и Антон перестал чувствовать себя значимым в собственной семье. Выдавленная улыбка, которую он посылал матери каждое утро перед тем, как пойти в школу и её равнодушное и холодное: «иди уже, Антон». Отец, который отвергал хобби сына всем своим естеством. Оля, которая смотрела на него стеклянными и пустыми глазами. Все это попросту высосало из Антона жизненные силы. Антон сморгнул, тряхнул головой, пытаясь вытрясти ворох негативных мыслей и воспоминаний. Он взглянул на Олю с едва заметной улыбкой. — Ты тоже так считаешь, Оль? — хмыкнул Володя, на что Оля, улыбнувшись, ответила бодрое: — Ага! А из Антона и слово наружу не вырвалось. Он лишь безучастно наблюдал за Володей и Олей, что с весьма приподнятым настроением переключились уже на другую тему. Антон просто не поспевал за ними, но краем уха слышал и происходящее в классе. — А галстук ты почему не завязал? — заметила недостающую деталь в костюме Ромки Полина. — Да не умею я! — сконфуженно ответил Ромка, вставая наконец со стула, — я че, похож на того, кто в смокинге ходит каждый день? Полина протяжно и обреченно выдохнула, махнув рукой, точно смирившись с тем, что Ромка и подобное одеяние - вещи несопоставимые. — Дай я сделаю… — качнула головой Полина, двинувшись к нему быстрым шагом. Ромка лишь закатил глаза, покорно принимая её помощь, хотя, судя по его измотанному взгляду, не имел никакого желания носить на себе подобный аксессуар. Удивительно было наблюдать за тем, как Ромка без лишних препирательств стоял на месте подобно каменному столпу. Полина закинула ему на шею галстук цвета бордо, с сосредоточенным выражением принимаясь завязывать его. Однако спустя пару минут она отступила на шаг и всплеснула руками, — не получается! — Поль, — вздохнул Ромка, взглянув на неё с какой-то даже заботой, — давай я вот так буду ходить, — всплеснул он руками, демонстрируя свой небрежный вид, выглядя при этом обрадованным, — ну никто ж не помрет, если галстука не будет. Однако Полина была непреклонна. — Исключено, — Полина оглядела всех присутствующих и произнесла с заметной усталостью, — ребят, кто-то умеет завязывать галстук? Ответом послужила давящая тишина. Антон будто бы отупел мгновенно. Конечно, он умел завязывать галстук благодаря папе, который терпеливо, монотонно объясняя каждое движение учил его, однако совершенно не горел желанием проделывать подобные смущающие действия рядом с Ромкой. От одной только мысли, что ему придется стоять напротив него и гореть от стыда под любопытными взглядами одноклассников ему становилось дурно. Благо, такого не случится. Он успокоил себя этими мыслями и даже заметно расслабился, как вдруг почувствовал чьи-то руки, упорно толкающие его в спину и голос, зазвучавший сзади. Очень четкий и уверенный: — Антон умеет! — растягивая слова подобно лису, промолвил Володя, улыбаясь своей солнечной улыбкой. Антон обомлел от импульсивных действий лучшего друга. По телу пронеслись импульсы жара, а немая паника отразилась на его лице очень явственно. Повернувшись к другу вполоборота так резко, он будто бы расслышал рвущиеся швы на рубашке и было прошипел: — Что ты… — но Володька, несмотря на кричащее возмущением лицо Антона, лишь продолжал невинно стоять и улыбаться, одним лишь взглядом желая ему, кажется, удачи? Он только что подмигнул? Да что ты хочешь этим сказать?! — Обосрыш, — зазвучал голос Ромки в вставшей тишине, заставив Антона дернуться на месте, — если ты умеешь, то давай, помоги ближнему, не тяни резину, — произнёс он, поторапливая растерянного Антона. Черт возьми, он уж точно не был готов к такому! Антон ещё раз окинул Володю возмущенным и взволнованным взглядом и, поджав губы, двинулся к Ромке на негнущихся ногах, ощущая, как с каждым шагом сердце пульсирует и начинает подступать прямо к горлу. Когда он встал напротив Ромки, то тут же ощутил трепет, разливающийся по телу и казалось, что все без исключения смотрят на них. — Смотри, — Антон прошелся подушечками пальцев по шероховатой ткани, сжав в руках оба конца галстука, — и запоминай, — он взглянул на Ромку из-под своих очков, чувствуя, как начинают от волнения потеть руки. — Давай быстрее, обосрыш, — дыхание Ромки опалило щеку, и подобный расклад событий оказался для Антона неожиданностью, заставляя его тут же потупиться и сосредоточиться на деле, — а то сейчас сдохну от вида твоей рожи. Антон хотел было возмутиться и ответить нечто подобное в ответ, как зазвучал лукавый голос Оли с другого конца класса: — И неудивительно, — подала признаки жизни Оля, произнося с некой гордостью и нежностью, — Тоша слишком красивый, глаз не оторвать! Ребята посмотрели сначала на неё, а потом и на него, глуповато заулыбавшись и сдерживая в себе смех. Володя же не стал церемониться и захохотал вместе с Олей. Антон закатил глаза. Вот предатель. Он тут же залился краской, дрожащей рукой поправляя свои очки на переносице. От смущения хотелось провалиться сквозь землю. Оля слишком уж восхваляла и гордилась своим старшим братом, силясь вдолбить каждому, что лучше него никого нет. Это не сказать, что напрягало Антона, просто слишком смущало показывать и такую сторону себя. Домашнего и любимого Антона. Ромка же, слава Богу, эти слова предпочел проигнорировать. — Стой смирно, — раздраженно процедил Антон, умудряясь сохранять на лице нервную улыбку, когда Ромка подался немного вперед, — а то вдруг случайно задушу тебя. — Лучше задуши, — согласился Ромка шепотом на подобное заявление, сверля Антона своими внимательными болотно-зелеными глазами, словно силясь прочитать его мысли, — чтоб я не позорился сегодня в этом тряпье. — Это тряпье тебе к лицу, — искусно завязывая галстук, ответил Антон. Что-что, а с подобным он справлялся без всяких проблем, чего нельзя было сказать о готовке. Единственное, что мешало ему и замедляло его движения, это Ромка, который почему-то не отводил от него взгляда. — Да что ты? — вскинул брови Ромка, а затем съехидничал, растягивая слова с особым удовольствием, наблюдая за реакцией Антона очень внимательно, — Подтяжки поправь свои, Сенечка. Антона будто обухом ударило. Он сжал ткань до побелевших костяшек пальцев и поднял глаза на Ромку, не скрывая своего возмущения, и завидел у того на лице шкодливую улыбку. Видимо, Ромка снова решил подшутить над ним в своей глуповатой манере, смутив тем самым Антона, застав врасплох. И судя по его довольному выражению лица, он явно добился своего. Скорее всего Антон выглядел красным, как рак. Антон рвано выдохнул. — А ты штаны придержи, — Антон кое-как придумал ответ на это слащавое «Сенечка», не собираясь проигрывать. Не в этот раз. Он добавил елейно, ухмыляясь и заглядывая в чужие глаза с нескрываемым триумфом на лице, — Маковка, вдруг свалятся, — парировал Антон, стараясь унять дрожащий голос. Ромка же на это елейное «Маковка» поморщился словно от головной боли. «Сам напросился» - мысленно порадовался Антон своей победе. — Не свалятся, — нервно улыбаясь, ответил Ромка, точно осознав свой проигрыш, — Полина же подшила их, забыл? — А жаль, — с досадой произнёс Антон, — с радостью посмотрел бы на твои страдания, — хмыкнул он, на что Ромка напрягся и выдохнул лишь возмущённое: — Обосрыш… Благо, Антон наконец затянул узел, справившись с этой тяжелой задачей не без жертв. Перенервничал он знатно благодаря Володе, что беспечно и импульсивно подтолкнул его к Ромке даже не задумываясь. Что за муха укусила друга? Надо будет чуть позже у него об этом спросить. Однако Володя лишь расслабленно сидел рядом с Олей, совершенно не обращая на них с Ромкой никакого внимания, продолжая что-то весело обсуждать. Зачинщик всего этого спектакля совершенно не чувствовал себя виноватым. Возмутительно, но Антон почему-то не мог перестать глуповато улыбаться. — Ну вот и все, я закончил, — Антон еле задушил в себе неумолимое желание вздохнуть с облегчением, неловко отстраняясь, — иди, посмотри на себя. Ромка, машинально дотронувшись до своего галстука, двинулся в сторону небольшого зеркала, скромно висящего на стене у выхода из класса, и рвано выдохнул. — Блять, — стоило Ромке воспользоваться бранным словом, как Антон окинул его угрожающим взглядом, всем своим видом говоря красноречивое «замолчи!». Даже Володя нахмурился, впиваясь глазами в Ромку. Ромка, уловив все без слов, принял во внимание реакцию Антона и кашлянул, — че это за тряпье на меня нацепили? — Искренне возмутился Рома, осматривая себя в зеркале ошарашенными глазами, — и волосы прилизали… — а затем произнёс, заменяя привычное «педик» простым… — голубого в зеркале и вижу! Полина искренне захохотала. — Это костюм Маяковского, — озорно улыбнулась она, видно, довольная своей работой, — хватит жаловаться! — Костюм-то Маяковского, а я в нем… — Ромка вновь осмотрел себя со скепсисом и отчаянно выдохнул, — Бл… — он тут же спохватился, исправившись, стоило ему вновь вспомнить, что в классе находится Оля, — Черт, все в голубых тонах… Антон не сдержался и прыснул в кулак, настолько забавно было лицезреть Ромку, который действительно старался контролировать свое излюбленное сквернословие перед Олей. — Да ладно тебе, Ромыч, — подал голос одноклассник, — как по мне, ты выглядишь очешуенно! — Ну спасибо, Вить, удружил, — сухо ответил Ромка, — от пацана слышать подобное в свой адрес еще лучше. В классе все засмеялись, а Ромка с видом вселенской печали развел руки по обе стороны от себя, мол, продолжайте, смейтесь. Полина ещё что-то сказала, но Антон уже не слышал. Более не топчась на одном месте, он прошел между рядами и сел рядом с Володей и сестрой. В этот самый момент, чуть ли не дефилируя, в класс ворвался Бяша в своем костюме, о котором он упорно отказывался говорить до последнего, держа интригу. Когда Рома увидел его, он чуть ли не раскрыл рот от потрясения, растирая глаза руками, будто то, что он видел прямо сейчас, было какой-то галлюцинацией. Антон и Володя прыснули в собственные ладони, переводя внимание на что угодно, но только не на идущего к ним Бяшу. Полина и Катя глуповато заулыбались, а Оля наблюдала за этой сценой немного растерянно. — Беру все свои слова назад, — все, что вышло из Ромкиных уст спустя секунду, а затем громко заржал, запинаясь на каждом слове от смеха, — Бях… ты пе… — ему пришлось длинно вздохнуть, чтобы выпалить громкое, — Ты пень?! — он внаглую указал на друга пальцем, подтверждая собственные слова, — Ты пень! — Бяша щелкнул языком, с оскорбленным видом ударив Ромку по руке, — Я ща сдохну! — он схватился за живот, более не сдерживая свой смех. — Завали-на, — не оценил его реакцию Бяша, покрутившись на месте в огромном костюме пня. Это буквально был костюм пня. Должно быть, это был некогда бывший реквизит, оставшийся после какого-то школьного спектакля, — я и в этом красавец, у меня хотя бы волосы не прилизанные. Класс залился хохотом и одноклассники начали подтрунивать над Бяшей совершенно безжалостно. — Бяш, ты в этом как передвигаться будешь весь день? — засмеялся Витя, откинувшись на спинку стула. — Не бойся, Витёк, как-нибудь прохожу-на, не задохлик, — не остался без ответа Бяша. — Главное, чтоб на тебя никто не сел, — захохотал ещё один паренек Андрей и сконфуженно принялся объяснять шутку, — ну типа ты пень, и на пне же сидят, поэтому… — Спасибо за объяснение Андрюх, мы поняли-на, — расплылся в наигранно-язвительной улыбке Бяша. — А знаешь, — подал признаки жизни Володя, посмотрев на Антона озорным и в то же время облегченным взглядом, — перспектива быть волшебником на самом деле неплохая идея. — Да и образ Есенина мне тоже симпатизирует вполне, — закивал Антон, искренне полюбив свой образ после увиденного, — Володь… — перескочил на другую тему Антон, подперев щеку рукой, потому что вопросы буквально душили его и хотелось узнать причину, — что это было? Антон завуалировал вопрос, но Володя похоже понял все без слов. Он качнул головой и пожал плечами. Антон действительно не понимал, что происходит, но чуть позже до него дошло, что Володя просто не может говорить об этом здесь, среди толпы ребят и Оли. Значит Антон вернётся к нему с тем же вопросом чуть позже, потому что действия друга его действительно беспокоили. Рома с Бяшей, похоже, устроили словесный батл и не могли остановить поток оскорблений, которые звучали довольно нелепо и странно без их излюбленных бранных словечек. — Напыщенный индюк-на, — нахмурился Бяша, вздернув подбородок вверх, тем самым пытаясь принизить своего оппонента. — Как скажешь, пень, — отфутболил Ромка, совершенно не напрягаясь. — Может вы перестанете дурака валять? — перебила их перебранку Катя, — надо парты вынести и угощения разложить уже, скоро дети придут. — Да, точно, угощения, — спохватился Антон, — Оль, блины ведь у тебя? — У меня, у меня, — пролепетала Оля, сжимая в руке полиэтиленовую ручку пакета. Она протянула ему пакетик с угощениями и спросила, — Тош, я тогда схожу посмотреть, чем мой класс занимается? — она состроила донельзя очаровательное выражение лица, умоляюще растягивая, — Я правда-правда буду осторожна. — Конечно, Оль, только не заблудись по дороге, пожалуйста, — взволнованно произнёс Антон. Все-таки он был за неё в ответе, а Оля ни разу не появлялась в школе, поэтому вряд ли могла запомнить дорогу до класса с первого раза. — Не заблудится, — вздохнул Володя, выдыхая с осуждением, — хватит её так опекать, ей тринадцать лет, Антон! — Она все ещё маленькая, — упорно упрямился Антон, водрузив пакет на парту, — мало ли. — Тогда я пошла! — Оля вскочила с места и, одарив обоих радушной улыбкой, ретировалась из класса. Выглядела она настолько счастливой и нетерпеливой, что Антон не мог не порадоваться тому, что маму все-таки получилось уговорить выпустить Олю из дома хотя бы на один день. — Ты неисправим, — хмыкнул Володя, все же смирившись. Антон посмотрел на него, все ещё пытаясь найти ответы на свои вопросы, но Володя молчал, игнорируя тяжелый взгляд Антона на себе. — Бях, помоги-ка парты вынести, — ухватившись за один конец парты, произнёс Ромка. — Сам выноси-на, — обиженно буркнул Бяша, забившись в угол, — пень вообще-то стоит на месте, на то он и пень, а не помогает всяким… — он запнулся, пытаясь подобрать подходящее слово и выпалил, — Грубиянам. — Бях, — предостерегающе протянул Ромка, прищурившись. — Достал, — сдался Бяша, ухватившись за другой конец парты, — с тебя пирожок-на. — Перебьешься, — хмыкнул Ромка, — помогай давай. Когда одноклассники начали потихоньку собираться, Антон почувствовал легкое волнение от мысли, что скоро начнётся все самое интересное. Каждый принёс угощения, с довольными лицами раскладывая на столах, любезно расставленных Ромкой и Бяшей в коридорах школы. Кто-то принёс покупные сладости, кто-то фрукты, а кто-то пироги с мясом и всякие другие вкусности. Антон устроился за столом, который стоял прямо у двери их класса, кропотливо раскладывая свои блинчики в большую круглую керамическую тарелку. Взглянув на свои труды, он удовлетворенно улыбнулся, с довольным видом хлопая в ладони, словно пытаясь стряхнуть с них грязь после тяжелой работы, пока не заслышал Ромкин голос, прозвучавший рядом: — Обосрыш, убери свои блины, — кивнул Ромка с угрюмым видом на угощения, красиво сложенные в треугольник и разложенные на парте, — тут будут лежать мои пирожки с пончиками. — Ещё чего, — возмутился Антон Ромкиной наглости, повернувшись к нему всем корпусом, — кто успел, тот и съел, — Антон скрестил руки на груди, — Я раньше тебя разложил свое, так что будь добр, смирись и не петушись. — Обосрыш, да ты офанарел уже в край! — и начал пояснять, — Вот сам посуди, кому нужны блины, когда есть пончики? — И это твой аргумент? — хмыкнул Антон, которого явно не убедила подобная причина. — Знаете, — повышенным и звонким голосом начала Полина, заставив вздрогнуть обоих от неожиданности и замолчать словно по команде. Она встала между ними, предварительно уложив руку каждому на плечо. И почему-то парни от этого невинного жеста заметно напряглись и вытянулись по струнке, словно Полина могла рассердиться по причине их глупых перепалок и собралась сделать замечание, — Маяковский с Есениным часто собачились, прямо как вы, — она лукаво заулыбалась, окинув обоих многозначительным взглядом, — Не находите? — Ага, — подхватил Володя, аккуратно раскладывая свои булочки, при этом глядя Антону прямо в глаза. Антон не мог контролировать свое удивление, которое искрилось на лице подобно бенгальским огням каждый раз, когда Володя начинал контактировать с кем-то из класса. Это был огромный шаг к чему-то хорошему, и к тому, что Володя так или иначе рано или поздно будет вовсю взаимодействовать с окружающим его социумом. Что же будет, если он сможет полностью раскрепоститься? — Есенин называл Маяковского «певцом банок Моссельпрома», если не ошибаюсь, а Маяковский отзывался о поэзии Есенина как о… — он защелкал пальцами, пытаясь вспомнить, — «идеализированной деревенщине». А ещё… — он продолжил, ехидно улыбаясь и вкладывая в следующие слова какой-то сакральный смысл, — Есенин был довольно любвеобильным человеком, и ему не особо было важно, кого любить. Конечно, это недостоверная информация, но она имеет место быть… — Ты это о чем? — не понял Антон, на что Володька хмыкнул и ответил с какой-то таинственностью в голосе: — Да так, мысли вслух. Антон было хотел разговорить его и получить ответы, как Полина воодушевленно произнесла: — Ого, Володя, это потрясающе, откуда ты так много знаешь? — Да он из библиотеки своей не вылезает, — съехидничал Антон, грубо взъерошив волосы друга рукой, — такое чувство, что он знает все на свете. Скоро мозги расплавятся столько учить. — Не расплавятся! — неуклюже пригладив торчащие рыжие волны, произнёс Володя, широко улыбаясь, — Зато я отличник, а ты хорошист! — Подумаешь! — воскликнул Антон, расправив плечи, — У меня только по математике четверка! — Четверка, которая и делает тебя хорошистом! — отфутболил Володя, горделиво вскинув нос, на что Антон лишь закатил глаза, и, улыбнувшись, признал свое поражение: — Ладно, ты выиграл в этот раз. — Поверь, и в следующие разы тоже, — хмыкнул Володя. — Но не в спорте и… — Антон самодовольно заулыбался, — Явно не в росте, — сбоку от себя он расслышал Ромкино прысканье. — Молчи свой рот, — фыркнул Володя, совершенно не обидевшись, — у меня идеальный рост, а спорт… — он махнул рукой, словно отгоняя от себя назойливую муху, — что может дать спорт? — Дыхалку например развить можно, укрепить иммунитет, в конце концов, — пожал плечами Антон, — А то стонешь после двухминутного бега как птеродактиль в припадке. — Да отстань ты со своим бегом от меня, пристал, как банный лист! — захохотал Володя, шутливо пихнув Антона в живот кулаком, заставляя того засмеяться, согнувшись, — бегай, хоть до посинения, но без меня! — Ребята-на, — подал голос Бяша, — вы подготовились хоть? — он выглядел взволнованным, — Загадку выучили какую? Володя с Антоном посмотрели на него с глупыми выражениями на лицах, пожав плечами, тем самым отвечая на поставленный вопрос немым «нет». Бяша облегченно вздохнул, и Антон пришел к неутешительному выводу, что он тоже ничего не подготовил. — Да я даже стих выучил! — горделиво вскинул нос Ромка. А вот тут Антон не смог скрыть своего удивления. Чтобы Ромка, да выучил стих? — Ты? Стих? — со скепсисом спросил Антон, почему-то предчувствуя нечто неладное. Даже Володя выжидающе выгнул бровь и закатил глаза, продолжая с напряженным видом раскладывать свои булочки на столе. На его лице Антон точно прочитал: «просто игнорируй этого идиота». Полина хихикнула, прикрыв рот ладонью, видно тоже относясь к подобному заявлению с неверием, или как к весьма неудачной шутке. Катя тоже среди остальных выделяться не стала. Она буркнула себе под нос что-то вроде «начинается», и перевела внимание в сторону окон, явно противясь оказаться свидетелем начинавшегося спектакля, в главной роли которого фигурировал Ромка. — Да, вот, послушайте… — Ромка прочистил горло и начал низким, прокуренным голосом, с драматичным видом прижав руку к груди, — Вы любите розы? А я на них срал! Антон ошарашено на него посмотрел, поспешив прервать Ромкин словесный поток.
 — Достаточно! — тут же перебил его Антон. На фоне спустя пару секунд зазвучал громкий смех Бяши, Полины, и прысканье Володи, который тут же снял со своей макушки шляпу и хохотнул уже в неё, — ты что, идиот? С какого перепугу ты выбрал именно это? — А че не так? — нахмурился Ромка, на что Антон ответил тут же, эмоционально всплеснув руками: — Все! — Ромка-на, — запинаясь на каждом слове от смеха, продолжил Бяша, — ты с этим собрался к детям пойти? — и выпалил дрожащим голосом, — Во горе-Маяковский! — Ром… — Полина с силой сомкнула губы, однако дрожь в теле от рвущегося наружу смеха скрыть не удавалось, — мне кажется, это плохая идея… — Ромочка, — начала Катя голосом певучим, неодобрительно качнув головой, — Антон прав, это правда никуда не годится. — Пиздец, тупо обосрали все мои труды! — Возмутился Ромка, потерев подбородок рукой, — вот стараешься так, стараешься, а потом херак! — он громко хлопнул в ладони, выпучив глаза в наигранном ужасе, — и все епта! — Мог что-то достойное выучить, — хмыкнул Антон, зарывшись пятерней в свои волосы, — а ты ту же шарманку завел! Розы и навоз, — Антон закривлялся, жестикулируя довольно усердно, — у тебя что, мания?! — Да я хотя бы выучил что-то, — чуть ли не давился воздухом Ромка, — а ты че приготовил?! — огрызнулся он. — Лучше не подготовить ничего, чем заявляться с подобным! — захохотал Антон, оглядывая угощения на столе с вопиющим нетерпением. Хотелось попробовать все и было немного жаль, что ему уж точно оттуда ничего не достанется, — а ты выбрал самое неподходящее. Ромка покорно замолчал на несколько секунд, и Антон было подумал, что тот принял во внимание его слова, но не тут-то было. Ромка, встав в ту же позу и прижав руку к сердцу, продолжил назло Антону, чувственно зачитывая стихотворение выразительно и четко: — Вы любите розы? А я на них срал! — несмотря на контекст стиха, Ромка умудрялся строить на лице выражение вселенской скорби, от вида которого чувства были смешанные и было непонятно, чего хочется больше - заливаться смехом или рыдать, или на худой конец, повеситься. — Ради Бога, — взмолился Антон, потерев глаза двумя руками, — замолчи. — Замолчу, — закивал Ромка, оголяя ряд белоснежных зубов, видно обрадованный тем, что нервишки Антона он все же успешно пощекотал, — но только потому, что я сам так решил. — Как скажешь, — фыркнул Антон, удовлетворенный таким ответом. — Мальчики, — голосом сладким, как мед, протянула Полина, лукаво заулыбавшись, — нам тут серпантинов не хватает, чтобы школу привести в праздничный вид, можете сходить в художественный кружок? — она сложила руки в молитвенном жесте и протянула, — Пожалуйста. — А у них че, есть серпантины? — озадаченно спросил Ромка, — сколько себя знаю, они только и делают, что рисунки свои малюют. — У них есть все! — отбрила Полина, произнося уже с нажимом, не церемонясь, — сходи с Антоном, все равно вы только и делаете, что валяете дурака. Антон хотел выразиться по поводу подобного предложения максимально отрицательно, как Ромка опередил его тут же: — Я, да с ним?! — возмутился Ромка, — не, пасеб, — он махнул рукой, — вдруг он опять в обморок грохнется, — он прочистил горло и буквально пробормотал последние слова, будто противясь тому, что его кто-то услышит, — пусть тут лучше сидит. Антон закатил глаза и длинно выдохнул. Перспектива выглядеть в глазах Ромки недужным пареньком, неспособным даже принести хотя бы одну коробку с серпантинами, которые весили столько же, сколько весили куски пенопласта, его явно не радовала. — Да никто не грохнется, — Антон поправил свои очки, добавляя раздраженно, — сказал же, что мне лучше! — Да-да, — чуть ли не пропел Ромка, — лучше ему, а потом приходится его на себе тащить, — судя по всему, Ромка смягчаться не собирался. Несмотря на шутливые нотки в голосе, взгляд его был серьезный и твердый, подобно камню, и это почему-то выводило Антона из себя. — Сам пойду тогда, — вздохнул Антон, поправив рукав рубашки, — хватит уже обращаться ко мне вот так… — Антон запнулся, так как до него дошла до боли простая, но очень теплая мысль. Ромка, возможно, просто… Переживал? Но показывал это в своей привычной манере. Антон прикрыл веки и выдохнул. Уже поздно было давать заднюю. Он взглянул на Полину и спросил со слабой улыбкой, — только серпантины нужны? — Да! — оживилась Полина. Кажется, она переживала, что парни опять начнут цапаться без видимых на то причин, поэтому хладнокровный и понимающий Антон показался ей лучиком света в кромешной тьме, — И, возможно, какие-нибудь украшения, просто спроси, есть ли у них что-нибудь. — Хорошо, Полин, — Антон вышел из-за стола, проходя дальше. — Я пойду с тобой, — двинулся к нему решительным шагом Володя, но Антон пресек его действия одним мягким: — Не надо, Володь, я ж не маленький, уж серпантины донесу, — улыбнулся Антон, шагая дальше. Излишнее переживание только тяготило в последнее время. Он даже упустил тот момент, когда все начали относиться к нему как к чему-то хрупкому, словно стеблю растения. Володя, судя по всему, смирился, пожав плечами, возможно что-то кинул вдогонку, но Антон уже не обращал на это внимание, шагая дальше по коридору. Не хватало ещё прослыть слабаком с шатким здоровьем в кругу ребят. Чего стоил взволнованный взгляд Полины и опечаленный, метавшийся по сторонам, Бяши. Как бы ребята ни пытались скрыть свое волнение, их беглых взглядов и взволнованных лиц более, чем хватало, чтобы понять, о чем они думают. Один только Володя не подавал вида, продолжая вести себя непринужденно. Пока Антон шел по коридору, размышляя обо всем этом, его настигла сонливость и легкая апатия. Настроение опять падало, как падали несущие стены терпения Антона, а ноги становились ватными и будто бы дряблыми, словно старые тряпки. Почему-то стало так гадко на душе, так плохо и так больно, что захотелось плюнуть на все и осесть на пол. Казалось, что все валится из рук. Он просто хотел хорошо провести время в компании ребят в кой-то веки, и ему почему-то чудилось, что всем от его нахождения рядом становится некомфортно. «Опять драму разводишь» Антон грубым движением потер глаза рукой и, вдохнув воздуха в легкие, решительно зашагал дальше. Где-то на периферии слуха послышались чьи-то грузные шаги и недовольный, полный раздражения и запыхавшийся голос Ромки, что зазвучал так глухо и так плохо из-за внезапно появившегося шума в ушах, что Антон будто очнулся от глубокого сна: — Да погоди ты! Антон замедлил шаги, рвано выдохнул, сглотнул слюну, пытаясь прийти в себя. Должно быть, у него сейчас на лице все написано. От подспудного раздражения, до жгучей обиды. Антон обычно не был в числе тех, кто мог принять близко к сердцу подобное отношение, поэтому он и сам не понимал, что с ним сейчас происходит, он просто запутался. Он, сжав руки в кулаки, развернулся к Ромке всем корпусом и спросил дрогнувшим голосом: — Чего увязался за мной? — получилось грубее, чем хотелось бы, но Ромке от его враждебной интонации было ни холодно ни жарко. — Чтоб проследить, — назидательно ответил Ромка, поравнявшись рядом с ним, — вдруг реально в обморок грохнешься. — Не грохнусь, Ром, — вздохнул Антон, идя бок о бок с Ромкой по коридору, — сказал же, — он еле сдержался, чтобы не процедить эти слова сквозь зубы, — что мне уже лучше стало. — Да знаю я, — щелкнул языком Ромка. Он неловко потер шею, — просто, блять… — замялся он, — Ты все равно выглядишь не очень, — он вздохнул и начал пояснять, — это я говорю не для того, чтобы поржать над тобой, а просто… — Ромка запнулся, не договорив фразу, но Антон прекрасно знал, чем она должна была закончиться. Слово «волнуюсь» застряло у Ромки в горле, и судя по всему он не хотел говорить подобные вещи при нем. При Антоне. На лицо лезла глуповатая улыбка. Мысль затеплилась в груди и Антон ощутил знакомое тепло, будто он надел на себя куртку и вязаные рукавички. Ромка махнул рукой и проговорил сконфуженно, — кароче, забей, — он засунул руки в карманы своих штанов, двинувшись вперед, — пошли уже. Ромка ускорил шаги и Антон, хохотнув себе под нос, последовал за ним, стараясь не отставать. Было приятно от осознания, что Ромка действительно чувствовал тревогу по отношению к Антону, потому что именно Ромка был свидетелем его обмороков. Он не пытался выставить его каким-то слабаком перед ребятами, он просто не хотел, чтобы Антон таскал тяжелые вещи, ещё не до конца оправившись после потасовки с ребятами из «А» класса. Возможно Ромка действительно переживал о том, что Антон снова потеряет сознание, почувствовав себя неважно, ведь это происходило периодически и стало уже даже привычным явлением. Когда вдалеке мелькнула пестрая дверца художественного кружка, Антон с Ромкой двинулись к ней торопливыми шагами и, прежде чем бесцеремонно ворваться в помещение, постучали по деревянной поверхности, и только потом, отворив с характерным скрипом дверь, переступили порог. Виктор и Виктория действительно находились в кружке в это время и, кажется, были поглощены в работу, судя по тому, как они согнулись, стоя на коленях, нависая над ватманом в весьма неудобном положении с кистями в руках и корпели над какой-то иллюстрацией. — Вика, мне кажется, этот цвет вообще сюда не подходит, — с озабоченным видом произнёс Виктор, указывая пальцем на палитру с красками, — вот как ты собираешься обыграть подобный вырвиглазный оттенок, когда все нарисовано в пастельных тонах? — он неодобрительно покачал головой. — Подумаешь, — фыркнула Виктория, ничуть не смутившись, — так хотя бы картинка живее станет, а то все цвета приглушенные и скучные, — она обмакнула свою кисть в стакан с уже помутневшей от красок водой, — глядя на подобную картинку, дети скорее уснут, чем прочувствуют праздничную атмосферу в школе. — Ну да, — с сарказмом проговорил Виктор, вырисовывая на бумаге новые линии, — лучше пусть глаза начнут рябить, веселее станет. Антон искоса взглянул на Ромку, что подозрительно молчал, как рыба, и прошел дальше, произнося не громко, но и не тихо, чтобы не напугать ребят своим внезапным появлением: — Привет, ребят? Судя по всему, план Антона не спугнуть их провалился, потому что ровно после того, как он заговорил, брат с сестрой вздрогнули, переводя внимание на Антона и Ромку и меняясь в лице. Виктор широко заулыбался. — Антон! — он тут же вскочил с места, отряхнув брюки от пыли, — тебя так давно здесь не было, и что это на тебе надето? — он окинул его анализирующим взглядом и двинулся к нему, протянув испачканную в красках руку для рукопожатия, и Антон, улыбнувшись, не колеблясь пожал её, — я очень рад тебя видеть… — Виктор перевел внимание на рядом стоящего Ромку и мгновенно изменился в лице. Дружелюбное выражение сменилось отторжением. Он сузил глаза и произнёс, — но зачем ты привел с собой одноклеточного? Одноклеточного? Антону понадобилось около пяти секунд чтобы понять, о ком именно так выразился Виктор. Это он о Ромке, что ли? Антон с удивленным видом посмотрел на Ромку и чуть ли не прыснул со смеху от того, каким недовольным и оскорбленным сделалось его лицо. Он скрестил руки на груди и ответил молниеносно: — Да харэ уже блять меня так называть! — почти обиженно гаркнул Ромка, — полгода прошло, а ты до сих пор из-за того случая… Виктор тут же его перебил, прочистив горло: — А как с тобой, амебой, по-другому? — он нахмурился и Антон почувствовал лёгкий мандраж, будто Ромка действительно провинился в чем-то серьезном, — Ты вместо адекватных извинений что мне сказал после того случая? — и продолжил пониженным голосом, на манер Ромки, пожав плечами и состроив невинное выражение лица, — «не держи зла, брат, все равно этой херью только задницу подтирать можно было», — Антон искренне удивился и прыснул в кулак от того, насколько похоже у Виктора получилось передать Ромкин образ. Виктор продолжил, — потому ты теперь и носишь это имя до конца своих дней, — Виктор криво улыбнулся, — ну что, освежил тебе память? Вика громко захохотала. — Эх, Пятифан, ничему тебя жизнь не учит, — качнула она головой, прикрыв веки. Она поправила свою юбку, двинувшись к ребятам, — сколько раз Виктор тебе говорил: «осторожнее, тут всюду рисунки лежат, не наступи ненароком», а ты что сделал? Ромка щелкнул языком, закатив глаза и пробурчал, засунув руки в карманы своих брюк: — Что сделал, что сделал… — и воскликнул, всплеснув руками, — Не наступил же! Антон отуплено наблюдал за начавшимся диалогом с искренним интересом и был подвержен любопытством узнать, в чем же именно Ромка провинился перед Виктором. — А что он сделал? — поинтересовался Антон, влившись в разговор, на что незамедлительно получил ответ от Виктора: — Антон, это… — он запнулся, — Я каждый раз просил Катю не приводить этого одноклеточного к нам в кружок, — он кивнул в сторону Ромки, на что тот в очередной раз закатил глаза, безучастно глядя куда-то в сторону, — потому что знал, что он и рыбу в воде утопит, если очень постарается, — Виктор приложил руку к лицу от досады, продолжая драматичным голосом, — Вот я как знал, — и повторился, прижав руки к груди, — как знал, что он обязательно что-то испортит! И он испортил! — Виктор всплеснул руками, не скрывая своего возмущения. — Да заканчивай ты уже, — утомилась Виктория слушать столь длинный монолог, — а то и Антон уснёт сейчас тебя слушать. — Так вот, — не растерялся Виктор, — просил же сто раз быть осторожнее, потому что здесь творится искусство! — А Пятифан у нас истинный ценитель, — фыркнула Виктория, поправив свою челку, — поэтому вместо того, чтобы наступить, он… Виктор закончил за неё: — Он, извините, не знаю как по-другому выразить увиденное… — Виктор сконфуженно кашлянул в кулак и выпалил, как на духу, вытаращив глаза, — приземлился на мою картину задницей! После сказанного, Вика и Антон переглянулись с глуповатыми выражениями на лицах и прыснув, заливисто засмеялись, заставив Виктора с невозмутимым видом прикрыть уши от нестерпимого шума, а Ромку буркнуть что-то вроде: «да завалите вы, а». — С тех пор Пятифан у Виктора в черном списке, — захохотала Вика, смахнув невидимую слезу с щеки. Она продолжила назидательно, оттопырив указательный палец, — картины Виктора лучше не трогать, можно навлечь на себя его праведный гнев. — А тебе он чем насолил? — осторожно поинтересовался Антон, на что Вика пожала плечами и ответила с самой широкой, на какую она была только способна, улыбкой: — А я просто за компанию, весело же! — и снова захохотала, заставив и Антона подхватить её игривое настроение. — Да это все равно херотень была какая-то непонятная, — щелкнул языком Рома, наконец подав признаки жизни, — фигуры всякие без смысла, а он драму развел. Виктор длинно вздохнул и процедил сквозь зубы, умудряясь при этом каким-то образом улыбаться: — Это называется абстракционизм, амеба ты… — Виктор сомкнул пальцы, как это делают итальянцы. — Все-все, Виктор, уймись, — Вика мягко прошлась руками по его плечам, — ну дурак он, что с него взять? — Да кто дурак-то?! — насупился Ромка, точно не горя желанием молча стоять в стороне, пока над ним подтрунивают ребята, — Хошь, я тебе такую же ебурду нарисую, раз у тебя так зад горит до сих пор? Виктор вперил в него недовольные глаза, скрестив руки на груди. — Упаси Бог, чтобы ты, да рисовать, — вздохнул Виктор, обняв себя за плечи и дернувшись будто от ужаса, — До этого твою пятую точку прикрывала Катерина, — вздохнул Виктор, — а в этот раз некому! Иди, помогай своим, — махнул он рукой в его сторону, — а не мешайся у нас под ногами. — Больно надо мне тут шататься, — буркнул Ромка, озвучивая причину, — мы сюда за серпантинами пришли, а не хуи пинать, а у вас, А-шек, их жопой жуй. — Коробка в углу стоит, — вскинув подбородок, показывая свое превосходство, произнёс Виктор. Он повертел в руке кисточку, — забирай свои серпантины, и с глаз моих долой, увалень. Ромка щелкнул языком, подбоченился и быстрым шагом двинулся к коробке с украшениями, всем своим естеством крича о том, что ему нестерпимо хочется ретироваться из класса поскорее. Даже его спина была напряженной и угрюмой. Антон не мог убрать с лица глуповатую улыбку. Он и не думал, что Ромка был знаком с ребятами из кружка, хотя прекрасно был осведомлен о том, что он помогал Кате таскать тяжелые коробки с художественными материалами. — Шепелявый сегодня где? — спросил Виктор беззлобно, интересуясь, — от него больше проку было. — Бяха занят, он сегодня пень, — усмехнулся Ромка, поднимая коробку, — поэтому его заменяет… — он кивнул в сторону Антона и, призадумавшись, добавил, — он. Почему-то Ромка не произнёс излюбленное прозвище «обосрыш». Кажется, он просто решил подстраховаться, ибо допер, что с такой интеллигенцией, как Виктор, шутки плохи и он явно начнёт отчитывать Ромку за подобные гадости. Антон почувствовал себя в какой-то степени под защитой ребят из кружка, и от этого становилось ещё забавнее. Картина маслом: грозу школы запугали остро заточенными карандашами, канцелярскими ножами и банками с краской. — Антон, останешься с нами? — поинтересовалась Вика, вытаскивая из коробок банки с краской кислотных цветов. Виктор чуть ли не ахнул, завидя эти оттенки, — мы плакат дорисовываем к сегодняшней ярмарке. — Не получится, — немного даже разочарованно ответил Антон. Было бы неплохо наконец провести время с ребятами из кружка, вот только его в классе ждали и другие товарищи, — я бы с радостью, но я тоже из одиннадцатого «В», помочь надо. — То есть, Пятифан твой одноклассник? — со скепсисом изрекла Вика, параллельно глядя на Ромку осуждающим взглядом. Ромка коснулся лба и нахмурился, усиленно игнорируя негативное внимание к своей персоне. — Ну да, — подтвердил Антон, поправив очки. — Сочувствую, — вздохнула Вика, смотря на Антона с явным состраданием. — Прими мои соболезнования, — пожал его руку Виктор, состроив лицо искренней досады. — Да никто ж не помер, блять! — возмутился Ромка тут же. Но несмотря на бурную реакцию, его недовольный возглас потонул в задорном хохоте ребят. — Да пошли уже, — засмеялся Антон, посмотрев на поникшего Ромку ободряюще. Он попытался забрать из рук Ромки коробку, но в ответ получил лишь искрящие глаза, которые так и норовили сказать «я сам!». Антон препятствовать не стал. Ему же лучше, — До встречи, ребят! — он махнул рукой, двинувшись вместе с Ромкой к выходу. — До встречи, — мягко улыбнулся Виктор, следом добавив насмешливое, — только в следующий раз приходи без одноклеточного! — Не обещаю! — хохотнул Антон. — Что… — растерянно отозвался Виктор, а затем последовало громкое и немного возмущенное: — Антон! Когда они вышли из кружка под аккомпанемент смеющейся Виктории, Ромка наконец выдохнул облегченно и заговорил: — Чет сегодня меня все добить пытаются. Обсирают и обсирают без конца, я в ахуе, — Ромка, произнося эти слова, выглядел не столько обиженным, сколько измотанным и недовольным, — думал, не свалим оттуда уже. — Это называется карма, Ром, — съехидничал Антон, сузив глаза. — Обосрыш, — кисло отозвался Ромка, — ты совсем не помогаешь. В груди почему-то кольнуло от мысли, что Ромка действительно воспринял слова ребят всерьез. Неужели Ромка начал задумываться над сказанным? Это же шутки, и даже, казалось бы, озлобленный на вид Виктор, не хотел как-либо задеть, да и слова его были сказаны не для того, чтобы оскорбить, а как-то по-свойски, что ли? Будто они с Ромкой были давними приятелями. По крайней мере в глазах Антона все было именно так. Антон ускорил шаги и резко встал перед Ромкой подобно внезапно выросшей преграде, заставив того чертыхнуться и замереть на месте. — Бля, хуль ты встал?! — хотел было возмутиться Ромка, как Антон перебил его, произнося вкрадчиво и мягко: — Ром, ты же знаешь, что все это несерьезно… — Антон был честен в своих словах и говорил Ромке только правду. Он постарался вложить в свою реплику как можно больше искренности, чтобы фраза дошла до Ромкиного сердца и позволила выйти к свету, — и моя сестра тоже оттает, как только узнает тебя с другой стороны. Она не со зла, — Он вздохнул, потерев шею от нарастающей неловкости. Ромкино лицо после его слов заметно посветлело. Он вдруг улыбнулся, будто фраза Антона подействовала на него в весьма позитивном ключе и произнёс несколько сконфуженное: — Пошли уже, обосрыш. Антон хохотнул, и не смог скрыть радости на лице от мысли, что он более-менее смог взбодрить поникшего минутой ранее Ромку. Поравнявшись рядом с ним, он повернул голову в сторону окон, наблюдая за прекрасным пейзажем. Солнце светило, заливая коридоры теплыми лучами, птицы щебетали, а снег все так же неподвижно лежал и мерцал, противясь весне. Когда ребята прошли немного дальше, Антон расслышал чью-то склоку, доносящуюся из другого класса. Почему-то этот шум побеспокоил его. — Это из класса? — Спросил Антон настороженно, на что получил в качестве ответа хмурый Ромкин взгляд и кивок, послуживший подтверждением. Стоило ему навострить уши, как он тут же уловил голос рассвирепевшего Володи и Антон оцепенел, будто кто-то нажал на стоп-кран. Ромка было хотел что-то сказать, возможно, заставить Антона поторопиться в класс, к Полине и остальным, но что-то удерживало Антона словно цепями, ни шагу не ступить. Он приложил палец к губам, тем самым заставив Ромку замолчать и прислушаться. Ромка точно был недоволен происходящим, но умоляющий взгляд Антона, возможно, помог Ромке смириться и сделать все так, как того хотел Антон, поэтому они уже вдвоем неподвижно стояли, прильнув к стене у двери класса. — Оставь меня в покое, — голос Володи звучал с явной злостью и Антон даже не сразу понял, что этот тон принадлежит ему. Его другу, — чего ты увязался за мной?! — Я просто, блять, хотел поговорить! — зазвучал ещё один, не менее свирепый и нетерпеливый. Что они оба вообще забыли в этом классе? Антон сжал кулаки от злости, потому что он прекрасно знал, кому принадлежит этот голос, а именно - Денису. Каким образом вообще столкнулись эти двое, было неясно, однако Антон был полностью убежден в том, что если этот мудак попробует как-либо навредить его другу, тому ох как не поздоровится. Антон выбьет из него всю дурь. — Поговорить? — Володя произнёс это с гневным отчаянием, — Нам не о чем с тобой разговаривать. — Послушай… — Денис запнулся, пытаясь тщательно подбирать слова, но получалось у него это очень плохо, — Мелочь… Но следующее потрясло Антона хлеще, чем что-либо, будто окатив ледяной водой. — Мелочь у тебя в штанах, — осадил Володя ровным тоном, заставив Антона расширить глаза от потрясения. Кажется, его друг более, чем справлялся с этим недоумком сам. Ромка же топтался на месте и был не особо заинтересован в начавшейся потасовке, однако при виде удивленного лица Антона, очень тихо, но все же прыснул со смеху. Его, кажется, совершенно не изумили Володины слова, — это ты меня послушай, — послышались шорохи, а затем и непонятный стук. Кажется, кого-то толкнули, припечатав к стенке. И Антон запоздало осознал, что этим «кто-то» был вовсе не Володя, — Не приближайся ко мне, — зашелся Володя в яростной тираде. Слова лились, впивались, проникали под кожу, струились по венам. Володя безжалостно обрушивал свой праведный гнев на своего бывшего обидчика, — не разговаривай со мной, не смотри на меня, — а затем добавил едко, отчеканив, — меня от тебя тошнит. Когда послышались шорохи и чьи-то приближающиеся в сторону выхода шаги, Ромка с Антоном тут же испуганно переглянувшись, стушевались, в панике готовясь опрометью нестись в противоположную сторону, пока не зазвучал возглас Дениса: — Постой! — а затем и выдавил из себя еле слышное, нежеланное, но казалось бы, искреннее? — Да прости меня, блять… А вот таких слов Антон уж точно не ожидал. Он взглянул на рядом стоящего и с таким же ошарашенным лицом Ромку, что уже перестал выглядеть спокойным и собранным. В этот раз они оба навострили уши, продолжая вслушиваться в дальнейшее. Антон в другой такой ситуации посмеялся бы над тем, как они подобно шпионам из фильмов стоят и подслушивают чужой разговор, рискуя оказаться пойманными на месте преступления, но только не сейчас. Сейчас он был слишком поглощен диалогом, чтобы задуматься о том, что Ромку стоило бы спровадить отсюда ещё в самом начале. Кажется, он стал свидетелем того, чего не должен был. И ладно бы один Антон, но теперь ещё и Ромка оказался непосредственным соучастником. Володя протяжно и нервно выдохнул, прежде чем произнести шокированное и язвительное: — Простить? — он воскликнул злостно, и от его леденящего тона Антона кинуло в холодный пот. Даже голос был другой. Чужой. Он ещё никогда не слышал в голосе Володи столько отторжения и всепоглощающей ненависти. Вот, как выглядит Володя в минуты безудержной ярости. Озлобленный и незнакомый. Антон судорожно поправил очки, а мысль, зудящая и едкая поселилась в сознании и безустанно скребла. Володя действительно ненавидел Дениса. Каждой клеточкой своего тела. И эта ненависть была не беспочвенна. Володю ранили, и очень сильно. — Ты издеваешься?! — Я, блять, не хотел, чтобы все вышло вот так, — зашелся Денис, ударив себя кулаком в грудь от отчаяния. Впервые Антон увидел такую его сторону. Неужели он действительно имел чувства к Володе, раз так старательно пытается втереться ему в доверие, — я планировал сделать так… — голос его охрип и ослаб, — чтобы досталось одному только Леше. Ты знал, что он с самого начала просто играл с тобой, с твоими чувствами? — он перевел дыхание и шумно сглотнул, прежде чем продолжить, а вот Антона всего колошматило. Что значила эта фраза? — Но все, сука, вышло из-под контроля, — и ужалил так, что даже Антону стало дурно от его слов. Так больно и так гадко за Володю, — потому что твой сраный возлюбленный растрепал всем, что ты тоже такой, чтобы все переключились уже на тебя! Внезапно в классе встала гробовая тишина. Нагнетающая, скверная, и ужасно драматичная. Антон сжал ткань своей рубашки и сам уже не замечал, как начал судорожно кусать губы, настолько сильно он переживал за чувства друга в данный момент. Ведь даже если они и не обсуждали прошлое Володи, затрагивая самые болезненные моменты, Антон прекрасно понимал, что тот самый Леша был Володе очень дорог. Ему не нужно было быть ясновидящим, чтобы понять. Достаточно было того, что ему было известно и уже лежало на поверхности, чтобы сделать какие-то свои выводы. Когда спустя продолжительное количество времени из класса донесся голос Володи, Антон весь сжался: — Какой? — голос Володи был надтреснутый, тихий и дрожащий. Точно пытался взять себя в руки. Он шумно выдохнул и нервно хохотнул, проигнорировав все выше сказанное и зацепился за другое, потому что явно не желал упоминать того самого человека, — Педик? Ну давай, продолжай, что ты там хотел сказать, или язык отсохнет закончить фразу? Денис смолчал на несколько секунд, а затем продолжил: — Я не хотел, — голос Дениса становился все более дребезжащим и слабым, точно не находя нужных слов, — Не хотел, чтобы ты пострадал, — он вздохнул, — Если бы не Леша, никто бы тебя не тронул, — Антону захотелось схватить его за грудки и врезать со всей дури, чтобы Денис наконец замолчал, если уж он собрался извиняться таким образом, затронув щепетильную для Володи тему, — Он блять, как последний трус сдал тебя, оставив на растерзание и свинтил, неужели ты этого не понимаешь? — Денис уронил лицо на свои ладони и проговорил в них глухо, — Все прекратилось благодаря мне, и сейчас тебя тоже никто не трогает благодаря мне! — И что ты ждешь от меня после этого? — голос Володи напоминал скрежет, выдавленный какими-то усилиями, — Слов благодарности? — произнёс он тише, — Ты думаешь, после твоих сраных извинений все должно было вернуться на круги своя? — а затем голос окреп, — Боюсь тебя разочаровать, но это так не работает, не бывает такого, что ты извинился и все вдруг стало заебись! — всплеснул руками Володя, выдавливая из себя последнее очень неохотно, — Да ты хоть знаешь, что мне пришлось пережить из-за вас? Что ты, что твой дружок, — он горько хмыкнул, — блевать от вас тянет. — Прости меня, — произнёс Денис. В этот раз ровно и уверенно, без лишних срывов на фальцет и не пытаясь строить из себя того самого подонка, с которым ранее был знаком Антон, — я правда, правда не хотел, чтобы все случилось вот так. Мне жаль. — Не надо меня жалеть, — стальным голосом ответил Володя. Столько презрения сочилось из этих слов, — Если бы не хотел, мог прекратить этот пиздец сразу, — Он щелкнул языком, — заканчивай свой высер, осточертело слушать. — Не мог, — Денис будто бы сдался, уже не питая надежд на то, что Володя как-то попытается прислушаться к его фразам, но упорно продолжал, — меня никто не слышал, — и добавил нежеланно, — пока Пятифан не помог, — Антон взглянул на Ромку вопрошающе, медленно повернув к нему голову, но тот словно и не слышал всей фразы и не уловил смысл сказанного, — Что мне сделать, чтобы ты поверил? — Что за бред? — раздраженно гаркнул Володя. В голосе его проскользнуло едва заметное удивление, — Что сделать? — спросил он, чуть ли не выплевывая слова, а затем проговорил на одной ноте, с пренебрежением, коротко и лаконично, — Сделай одолжение - сгинь. Голоса стихли, и спустя несколько секунд послышались лишь чьи-то тяжелые шаги, понуро плетущиеся в противоположную сторону. Антон с Ромкой почувствовали, что сейчас уж точно им не стоит здесь стоять, прижавшись вплотную к стенке, как последние идиоты. Они отпрянули от неё и едва слышными, но быстрыми шагами двинулись вверх по лестнице. Должно быть, Денис сдался и понял, что подобного рода словами Володю не смягчить. Вот только Антона не волновал этот подонок, его волновал собственный друг. Как Володя себя чувствует после подобных новостей и тем более, извинений? Он в порядке? Антон прижался поясницей к холодным железным перилам, выдыхая облегченно и громко. В мыслях все ещё крутился тот разговор, как белка в колесе, который повлиял на его восприятие очень сильно. Эта сторона Володи была ему незнакома, да и Денис показался ему совершенно другим. Но больше всего его волновало то, что происходит прямо сейчас, в данную секунду. Он вдруг почувствовал себя таким нелепым в глазах Ромки. Так глупо и так беспечно было стоять и подслушивать чужой разговор, но он никак не мог заставить себя принять ситуацию и уйти восвояси, оставив их совсем одних. Он боялся, что Володе снова навредят, поэтому уйти он никак оттуда уж точно не мог. Но его немного тяготил, и в то же время успокаивал тот факт, что Ромка, который должен был как минимум съязвить, сделать ему какое-то замечание, или на худой конец назвать его идиотом, просто молчал. Но и молчание давило на Антона с избыточной силой. Он был настолько поглощен в свои мысли, что не заметил за собой, как он хмурится, сверля глазами каменные ступени под ногами. — Харэ рожу корчить, — голос Ромки после минутной тишины показался Антону гудком в телефонной трубке, от которого захотелось только скривиться, — смотреть противно. Антон распрямился, поправил на себе рубашку, облизнул иссохшие от волнения губы, уставившись куда-то в стену и произнес будто бы обращаясь не к Ромке, а к невидимому слушателю, сомкнув веки: — Прости, — начал Антон робко, и Ромка взглянул на него вопрошающе, склонив голову набок, — что пришлось из-за меня там стоять, глупо получилось, — Антон вмиг почувствовал стыд от осознания, что он буквально заставил Ромку стать свидетелем той глупой сцены. С каждой секундой, отсчитанной в уме Антона, его желание завыть в собственные ладони достигало баснословных размеров, — Ты, кстати, знал обо всем этом? — Ну… — не понял Ромка, а затем ответил коротко и очень сухо. Ему, кажется, тоже было несколько неловко от всей этой щекотливой ситуации, — Предполагал. — Пиздец, — вздохнул Антон мученически. Он чувствовал себя тем самым другом, которому во всей компании ничего не рассказывали и до которого информация доходила в последнюю очередь. Почему-то он вдруг почувствовал себя достаточно изнеможенным после той потасовки, будто сам в ней принимал участие, — С какого перепугу этот придурок лезет к Володе, ума не приложу, — он потер веки, чувствуя на себе немигающий и проницательный взгляд Ромки. Он судорожно облизнул губы, — Я ещё, понимаешь, не могу это все переварить, — Антон не мог остановить свой словесный поток и был уверен в том, что чуть позже он пожалеет о том, что у него так легко развязался язык. Непринужденная и дружелюбная атмосфера, которая стала налаживаться между ним и Ромкой вконец ослабила его купол и он наконец начал потихоньку выходить из своего укрытия. Поэтому он чувствовал себя так, словно он может обсуждать даже такие вещи с ним. С Ромкой, — Да и Володю я ни разу таким не видел, поэтому я немного удивлен… — Каким? — не понял Ромка, поставив коробку на ступень и чуть поколебавшись, присаживаясь на следующую. Он, наверное, совершенно не хотел поддерживать этот разговор, но он поддерживал, и явно не из вежливости или жалости к Антону. Потому что Ромка не умеет быть вежливым, а жалеть Антона он явно не намерен, потому что прекрасно знал его отношение к этому. — Ты понимаешь, о чем я, — Антон сузил глаза, глядя будто куда-то сквозь Ромку. Ромка вздохнул почти раздраженно, однако не спешил как-либо заканчивать начавшийся диалог. Его глаза блуждали по стенам, по неровным ступеням и по напряженному лицу Антона. — Ну, обычно он не такой, — Ромка пожал плечами, разговаривая при этом очень легко и непринужденно, но его лицо выражало намного больше, и это было вопиющее нежелание, — Просто в подобные моменты его штырит не по-детски, и вмазать может, — он поморщился, — А бьет он неслабо, — он выдавил из себя последнее, — я как-то получал. — Ты? — глаза Антона округлились, а голос стал слишком громким, из-за чего удивление скрыть не удалось, — От Володи? — Пиздец, — с укором ответил Ромка, нахмурившись, — как же ты его недооцениваешь, — он потер щеку рукой, — У меня блять, неделю щека ныла, он бьёт похлеще, чем ты, — он вздохнул, а затем осознал, что ляпнул, признавая факт того, что Антон действительно бьет достаточно больно и резко, поэтому поспешил кашлянуть и продолжить, — Мелкий, но силища-то сколько блять… Советую тебе на будущее - подстрахуй себя и не выводи его, а то огребешь. Почему-то эти слова развеселили поникшего Антона и заставили залиться хохотом, который раскатисто понесся по этажам. Ромка же посмотрел на него, как на душевнобольного и произнёс настороженно: — Вот хули ты ржешь? Мозги что ль отшибло совсем уже? — Я просто не могу представить, — перевел дыхание Антон, немного свесившись с перил, — как такого бугая смог запугать Володя, он же от силы метр шестьдесят семь. — Да не запугал он меня нихуя, — ощетинился Ромка, которого чуть ли только что не обесчестили, — не дорос ещё, просто рука у него реально тяжелая, — и начал пояснять назидательно и совершенно серьезно, — Обосрыш, каким бы невинным ни казалось его ебло, он все-таки пацаном и остаётся. И лучше тебе об этом помнить. — Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Антон, не до конца понимая, что именно хочет втолкнуть ему Ромка. Ромка вздохнул так тяжело и протяжно, что Антону захотелось закатить глаза. Ромка явно с огромными усилиями выдавливал из себя реплики, чтобы унять любопытство Антона, и это стоило очень многого, однако его страдальческое выражение, словно Антон держит его в заложниках малость напрягала. — То, что тебе не советуется трястись над ним при каждой, блять, возможности, — щелкнул языком Ромка, уложив руки себе на колени, — Ты что, мамаша ему? Антон глупо моргнул. — Может он и может врезать разок, — задумчиво начал Антон, — но сил у него недостаточно, чтобы защитить себя. — Достаточно, — махнул рукой Ромка, — и тебе лучше это вбить в свою башку, потому что твой друг люто ненавидит, когда в нем видят какого-то сопляка. — Так я не вижу в нем сопляка… — растерялся Антон. Неужели он действительно выразился так, словно Володя в его глазах неспособный заступиться за себя малец, — Я просто… — Нет, ты именно и видишь, — пресек его слова Ромка, — Вот только дальше своего носа не смотришь, потому что Ветров такой невинный только с тобой, а в остальное время он ходящий, сука, сраный чихуахуа. Вот тут Антона пробило на смех. — Что за сравнение? — ему сказанное показалось настолько уморительным, что он не смог сдержать в себе эти эмоции. В голове всплыл образ Володи в роли собаки, так ещё и такой крошечной и злой, как чихуахуа! — И откуда ты все это знаешь? — Да он сука вылитый, — не оценил реакцию Антона Ромка, — Скажешь чет не то и всё бля, — он вскинул голову, глядя в потолок, — трясется как псина и начинаются выебоны, а потом и по еблету кулаком прилететь может, — Ромка выражался о Володе так непривычно и странно, что Антон не мог поверить в происходящее. Ведь обычно они не обсуждали Володю вдвоем, да и в принципе не разговаривали на такие темы. Возможно, Ромка чувствовал себя уже свободно и раскрепощенно по-сравнению с тем, что было раньше, — Хуево кароче. А знаю я это все потому, что в девятом классе мы с ним нехуево так общались, а я с соплежуями всякими не вожусь, а у Ветрова язык подвешен, поэтому я знаю, о чем я говорю, — и выпалил, как на духу, — Твой друг сраный чихуахуа. Антон не мог убрать с лица глуповатую улыбку, наверное его выражение сейчас было ужасно нелепым. — А о чем говорил Денис? — прощупывал почву Антон, стараясь разговорить Ромку и получить ответы, — Ну, то, что ты помог… — Да нихера я не помог, — Ромка раскрыл коробку, оглядывая содержимое, — Рявкнул один раз… — он защелкал пальцами, пытаясь подобрать подходящее слово, — на гондонов, и всё прекратилось, да и делал я это не ради Дениса, а ради… — Ромка осекся, понимая, что рассказал он за раз слишком много, — короче, пошли уже. Судя по всему, лимит был исчерпан и из Ромки больше не получилось бы вытянуть ответы, поэтому Антон смирился с этим довольно легко. — Ладно уж, не буду на тебя давить, — понимающе хмыкнул Антон, — а то ты уже выглядишь так, словно сейчас взорвешься. — Какой ты внимательный нахуй, — съязвил Ромка и начал ехидничать, — Я кстати понял, че ты сник, — на лице Ромки появилась странная улыбка, — Тя расстроило то, что Ветров в твоей защите не нуждается. — Помолчи лучше, заколебал уже, — наигранно-раздраженно ответил Антон, начиная спускаться вниз по лестнице. — С хуя ль я заколебал? Это твоя идея была подслушать разговор, — возмутился Ромка. — Скажи, — Антон замер посреди ступеней и повернувшись к Ромке вполоборота, спросил, хотя уже имел какое-то представление всего произошедшего благодаря Володе, — а почему вы с ним общаться перестали? Ромка взглянул на него с прищуром, внимательно, серьезно, холодно и сурово, будто пытаясь залезть в его голову и прочесть всплывшие в ней мысли. Антон не отводил взгляда, стойко выдерживая его проверку, в ожидании получить ответ на поставленный вопрос, который волновал его ещё с первого дня в этом месте. Мнение Володи он уже узнал, теперь осталось выведать, что думает обо всем этом Ромка. Ромка, судя по всему, сдался. Он вздохнул, проговаривая очень тихо и будто бы раскаиваясь: — Потому что я слушать не умею, когда мне пытаются чет объяснить, обосрыш, — Ромка взял в руки коробку с украшениями и прошел вперед, — давай вернёмся, — похоже, на него повлиял диалог в негативном ключе. Антон даже почувствовал, как его с головой прохватывает волнение от мысли, что ему не стоило давить на Ромку с расспросами вот так. Вдруг он тем самым потревожил Ромку и пошатнул его внутреннее равновесие? Это ведь не его дело, — Полина сказала, что дети с приюта прибудут через полчаса. Надо к тому моменту закончить с украшениями. Антон заторможенно кивнул, двинувшись вперед вместе с ним.

***

Когда все наконец закончили украшать школу всевозможными серпантинами и всякой мишурой, к тому времени в школу заявились дети. Судя по их неравнодушным ко всему происходящему лицам, они были очень рады и взбудоражены. Девочки с охами рассматривали блестящие серпантины и дождики, которые парни развесили по всей школе. Идея с украшениями посетила, как оказалось, Катю, так как она запомнила слова Полины о том, что дети так и не смогли отпраздновать Новый год. И Катя не прогадала, дети были в восторге. Каждый пытался выйти из толпы и наконец пройтись по школе, вот только воспитательница, которая несла за них ответственность, была очень строга. Большая часть из них были именно детьми возраста десяти, или двенадцати лет. Подростков Антон среди этой взбудораженной толпы не наблюдал, и это его малость волновало, так как над младшим звеном трястись нужно было намного больше. Виктория Алексеевна лично вышла из своего кабинета чтобы поприветствовать их и утихомирить, пока в школе не начался хаос из разрозненных криков и детских голосов. И воспитательница, завидя её, тут же поздоровалась и в качестве презента протянула коррекс с тортом, сим жестом выражая свое уважение. Когда Виктория Алексеевна радушно улыбнулась и с радостью приняла подарок, воспитательница кивнула и, сказав что-то на прощание, кажется, «вернусь за ними вечером, надеюсь они не доставят проблем», ретировалась на выход. Директор проводила её взглядом и поставив торт на ближайший столик, обратилась уже к детям, которые с уходом воспитательницы почувствовали свободу и безнаказанность в своих действиях, поэтому тишина сменилась гулкими визгами и беспорядочными разговорами. — Дети, не толпитесь, — строго произнесла она, и те, при виде довольно статной, высокой и педантичной женщины, тут же стихли. Виктория Алексеевна радушно улыбнулась, — давайте устроим перекличку и пойдете по делам, — когда дети кивнули на эту фразу с улыбками на лицах, директор удовлетворенно улыбнулась и, поправив волосы, спадающие ей на глаза, начала громко перечислять, — Иванов Степан. — Здесь! — подал голос мальчик лет десяти. Директор взглянула на него, будто пытаясь удостовериться в том, что она не ослышалась, и продолжила, глядя в журнал, который предусмотрительно передала ей воспитательница: — Кузнецова Лолита. — Здесь-здесь! — подскочив на месте, пролепетала девочка с двумя косичками, завязанными на концах розовыми бантиками. — Не стойте столбом, мальчики! — громким шепотом произнесла Полина, кивая в сторону толпившихся на одном месте детей, — идите, помаячьте у них перед глазами! — Так перекличка пока идет, Полин, — без особого энтузиазма ответил Ромка, сидя на стульчике за столом, переполненным от начала до конца разными угощениями, — как закончится, так сразу! Антон чувствовал облегчение от того, что Ромка вел себя непринужденно, но также параллельно ощущал и беспокойство по поводу Володи. Несмотря на недавний тяжелый разговор, Володя совершенно не выглядел угрюмым или приунывшим. Поведение его было точно таким же, как и ранее утром. Антон и восхищался его стойкостью и хладнокровием, и был поставлен в тупик, совершенно не понимая своего друга. Мало того, что затронули его хоть и уже в далеком прошлом, близкого человека, так ещё и какого-то черта попросили прощения за содеянное. Благо, Володе было плевать на Дениса, относясь к его словам со скепсисом, уж больно мутный он тип. — Ты просто схомячить хочешь что-нибудь со стола, — с подозрением протянула Полина, скрестив руки на груди, — это всё добро, — она обвела стол рукой, — продать надо, если уж мы хотим поехать в кино! — Да-на, поэтому брать отсюда ниче нельзя, — подтвердил Бяша, стоящий рядом, — интересно, на какой фильм… — Я бы «Людей икс» посмотрел, — внес лепту Антон, попытавшись взбодриться, — говорят, интересный. — Хуйня эти твои икс, — махнул рукой Ромка, не оценив предпочтения Антона, — я за «Гладиатора». — А я вообще на «Вий» сходил бы-на, — не остался в стороне Бяша, улыбнувшись. — Это тот, который Гоголя? — поинтересовался Володя и Бяша чуть ли не вздрогнул, потому что не ожидал того, что Володя сам вольется в диалог и заговорит с ним, — мне очень нравится это произведение, — лучезарно улыбнулся Володя и Бяша, уловив в его голосе позитивные нотки, добавил: — Да! — он почесал нос, продолжая уже увереннее, — Ужастик говорят-на, очень старый фильм, но говорят, в этом году можно будет пересмотреть… — Бяша прочистил горло и добавил, — я бы хотел посмотреть. — Да ну вас, мальчишки, — махнула рукой Катька, вливаясь и протягивая с ленцой, — ничего путного не выбираете, вот я бы мелодраму посмотрела, — она мечтательно пролепетала, сцепив руки в замок и прижав к груди, — Например, «трепетные сердца». — Так это же индийский фильм, — удивился Антон, — тебе такое нравится? — Петров, — вот опять Катя ощетинилась, проговаривая раздраженно, — да, нравятся, и что! — она поморщила нос, заканчивая уже несколько неуверенно, будто смутившись, — Шакрух Хан прекрасный актер. — Я не имел в виду ничего плохого, — поспешил оправдаться Антон, усиленно размахивая руками. Не хотелось бы ломать выстроенные между ними более-менее нормальные отношения, — я просто не ожидал, поэтому, — он прикусил губу, — думаю, есть море интересных индийских фильмов. Катя, судя по её расслабленному виду, смягчилась. Она слабо и благодарно улыбнулась Антону, и он осознал, что подход к Кате найти не так уж и сложно, стоит только поддержать её интересы и этого будет более, чем достаточно. — Да, Катька, ну и вкусы у тебя… — фыркнул Ромка, покачиваясь на стуле, — в этих фильмах главный герой каким-то хером умудряется выживать после выстрела в голову, — он поправил пончик, который по его мнению лежал криво, — Я видел как-то, как там девушка собственной косой «случайно» себя задушила, — Ромка заржал, хлопнув с силой по спине Бяшки ладонью, отчего тот незамедлительно ответил ему тем же. Ромка продолжал, — Охуел я конечно знатно с этой херотени, зато смешно! — Ага, а ещё танцуют и поют каждые пять минут, аж уши вянут, — подхватил Бяша, смеясь, — и сальтухи делают, как супер герои, неубиваемые-на. По мере того, с каким пренебрежением ребята отзывались об индийских фильмах, Катино лицо заметно темнело, точно тучи появились над её головой и сверкнула молния. И Антону вдруг очень захотелось её поддержать. О вкусах ведь не спорят и раз уж Кате нравится, то не стоит высмеивать её. Было видно, что её уверенность потихоньку таяла, а настроение катилось в бездну. — Нормальные фильмы тоже встречаются, — ровным тоном добавил Антон, — это вам не повезло, раз попадалась всякая бредятина. Катя посмотрела на него с толикой благодарности и даже, кажется, восхищения. И сколько же облегчения Антон завидел на её лице и в еле выдавленной улыбке, которая стала шире и искреннее после того, как он заступился за неё. — Ага, — закивал Ромка со скепсисом, видно не собираясь замолкать, — настолько не повезло, что попадались только такие. Они ещё вставляют в конце каждой серии нагнетающую музыку, чтоб типа, — голос Ромки стал дрожащим, — напря-я-яжно было, — на последнем слове Ромка понизил голос, — и десять минут показывают охуевшие от жизни лица актеров, — продолжил иронизировать Ромка безжалостно, скорчив нелепую рожицу, — как это ваще смотреть? — Замолчите, мальчики, — прервал их предупреждающий голос Полины, — у всех свои вкусы, — она ласково улыбнулась, пройдясь по плечу Кати ладонью, чтобы приободрить её, — Я вот тоже люблю индийские фильмы, там романтики много. — Я за боевики, — ответил Ромка, но ехидничать перестал, почувствовав на себе тяжелый взгляд Кати, и возможно от этого, хоть и запоздало, но ощутив вину за небрежно брошенные слова, — но и индийский можно разок глянуть… — Мне блинчик один, пожалуйста, этого хватит? — поинтересовался маленький мальчик в кепке, повернутой козырьком назад, протягивая несколько блестящих монет-копеек. Антон не заметил его присутствие и поначалу воззрился на мальчика вопросительным взглядом. Мальчик с блеском надежды в глазах смотрел на него неотрывно, продолжая стоять с протянутой рукой. Антон посмотрел на него с умилением, в пару с сочувствием. Конечно же этих денег было не просто недостаточно, их было катастрофически мало, чтобы хватило хотя бы на один блинчик, но Антону было так плевать на это, ведь он с самого начала не собирался ничего продавать детям из приюта и даже не надеялся заработать хоть что-то. Цель была другая. Он приветливо улыбнулся и, приняв из протянутых маленьких ладоней теплые монеты, произнёс ровным голосом: — Тут даже много, — он сложил блинчик в прозрачный пакетик, наигранно удивившись, — можешь ещё что-нибудь выбрать, хочешь пончик? — А можно? — спросил мальчик, заметно воодушевившись. — Конечно можно! — широко заулыбался Ромка, внезапно вскочив с места. Это было произнесено так громко и усердно, что Антону показалось, будто его оглушили, — бери все, чего душа пожелает. Антон посмотрел на него с каким-то даже теплом, впечатлившись Ромкиной щедростью. Он не ожидал, что Ромка окажется таким… Благородным? Добрым настолько, чтобы делиться своими угощениями с кем-то другим просто так, не ожидая ничего взамен. Наверное глупо было думать, что Ромка, который из жадности не хотел делиться лакомством с Антоном и Бяшей, отнесется так же и к остальным. На Антона снизошла мысль, которая расставила все по местам. Судя по всему Ромка, который корпел над своими угощениями последние два дня, даже не планировал извлечь из всего этого выгоду. Все его угощения предназначались именно детям. Пончики были разновидные, с разноцветной глазурью и разной посыпкой. Яркие и пестрые, именно такие, какими обычно можно было впечатлить маленького ребенка. Ромка бы так не заморочился и не был бы так внимателен к деталям, если бы ему было плевать, для кого готовить. Именно поэтому Ромка так ревностно относился к своей выпечке, отказываясь делиться с Антоном и с другими одноклассниками. Мальчик со счастливым видом принял пакетик с угощениями и сказал переполненное благодарностью и искренней радостью бодрое: — Спасибо большое, — он прижал шуршащий пакетик к груди, — я с подругой поделюсь! — Иди-иди, смышленыш, — махнула рукой Полина, — такие милые, — вздохнула она, наблюдая за тем, как тот мальчик с восторженным видом подходит к девочке с двумя хвостиками и вручает пончик, смущенно улыбаясь. — Полин! — зазвучал встревоженный голос одноклассника из класса, — игры когда начнутсэ? — с кричащим на конце «э» произнёс Коля, — Надо же детей чем-то занять, пока мы тут будем стоять, — это был смуглый паренек с кавказским акцентом. Весьма воспитанный, да и был одним из тех, кто решил поучаствовать во всей этой авантюре, — не хочу, чтоб они ушли отсюдэ, толком не повеселившись, да и комната страха ещё не готова! — Да все будет-на, Колян, — улыбнулся Бяша, растирая ладони в предвкушении, — я фейерверки притащил, вечером зажжем, круче твоих хычинов с сыром будет! — Реально? Во круть! — воспылал тут же Коля, — но круче хычинов ничего быть не можэт, — фыркнул он, качнув головой. Несмотря на русское имя, фамилия у него была Карачаев, а отчество - Русланович. Карачаев Николай Русланович. Немного подумав, Антон пришел к выводу, что имя дала ему мать, — а у директриски ты разрешение спросил? — настороженно добавил он, на что Бяша высунул кончик языка, кривляясь, и пожал плечами. — Дуралеи, — захохотала Полина, — надеюсь Виктория Алексеевна смягчится и вас не исключат после такого сумасбродства. — Да смягчится, — встрял в разговор Ромка, — если че, коньяк в качестве взятки принесем, она его просто обожает. — Рома, не говори так! — наигранно возмутилась Полина, смеясь, произнося чуть тише, — вдруг она услышит? — Тогда ему не жить, — добавил Антон, закивав, словно упав духом, — и не видать нам потом никаких фейерверков. — Обосрыш, завали а, все под контролем, — щелкнул языком Ромка, изображая рукой жест «окей». — Из твоих уст это звучит как-то неправдоподобно, — кисло заметил Антон, и повторился, — все-таки не видать нам фейерверков. Ромка хотел было добавить что-то язвительное в ответ, но ему помешала запыхавшаяся и воодушевленная всем происходящим одноклассница: — Ребята почти закончили украшать комнату страха! Скелет даже стащили из-под носа биологички. А мальчишкам уже и грим нанесли, — выбежала из класса взбудораженная и нетерпеливая, тараторящая без умолку Лена Сидорова, — вот здорово будет! — Уже? — изумилась Катя, — я думала мы кое-как успеем только к игре подготовиться, — она сложила руки в молитвенном жесте и приложила к щеке, — изумительно! — пролепетала она, а затем сникла, произнося повышенным голосом, — Но только я туда ни ногой! — А ты че, Катька, испугалась что ль? — съехидничал Ромка, — это ж наши пацаны переодетые будут. — Все равно не пойду! — упрямилась Катя, — буду с Полиной продажей заниматься, это посерьезнее ваших кривляний будет! Бяша с Ромкой переглянулись и начали заливаться смехом, повторяя шутливое: «А Катька-то у нас струсила!», на что Катя продемонстрировала хулиганам кулак в знак предупреждения, что они сейчас от неё получат по самое не хочу. Те поняли все с первого раза и заметно стихли. — Вы постарайтесь уж, девочки, — сжав руки в кулаки и подняв на уровне плеч в знак поддержки, произнесла Лена, — А то видела, как у «А» класса столы на втором этаже оформлены, да и угощений столько же, сколько у нас! — Возмутительно! — завопила Катя, — Нельзя, чтобы они продали больше, чем мы! — проснулся в ней сопернический дух. — Так, ладно, — Полина потерла лоб, — мальчики, вам пора пуститься в пляс, давайте. — Чего? Куда? — не понял вальяжно развалившийся на стуле Ромка, на что Полина натянуто улыбнулась и указала рукой на резвящихся детей вдали коридора, которых директор уже пустила в свободное плавание. — Все, как мы репетировали… — шепнула Полина, словно боясь оказаться услышанной детьми, которые стояли на достаточно большом расстоянии от них, — постарайтесь уж не накосячить! — Вот и пришел наш час, — наигранно-страдальческим голосом произнёс Ромка, вставая с насиженного места, резким движением натягивая пиджак, — почапали, че вы встали, как додики? — обратился он к Володе, Бяше и Антону. Володя закатил глаза, поправив свою мантию, Бяша без лишних слов прошел вперед, а Антон, пожав плечами, поспешил за ними. Не отставая, спустя пару секунд подошла и разрумянившаяся в преддверии игры Полина, многозначительно улыбаясь. — Секунду внимания, дамы и господа, — певучим голосом пролепетала Полина, обратив на себя внимание, и у неё это получилось практически сразу, — давайте сыграем в игру, а то скучно наверное тут стоять и ничего не делать! — она кокетливо подмигнула. Ребятня замолкла, закончились разрозненные, звучащие со всех сторон разговоры. И все без исключения начали прислушиваться к ней. К Полине. Она стояла в самом центре, будто костер, вокруг которого собрались ребята. Изящным движением руки откинув свои черные волосы за спину, она продолжила таинственным голосом: — Вы знали, что в нашей школе есть потайное место, в котором давным-давно, ещё во времена принцев и принцесс, запрятали клад? — Врешь… — неуверенно отозвался мальчик лет двенадцати и тут же замолк, прислушиваясь внимательнее. — А вот и не вру, — лукаво улыбнулась Полина. Она прочистила горло, призадумалась и продолжила, — когда-то на месте нашей школы стоял огромный-огромный замок, в котором жил одинокий-одинокий Король, — она приложила руку к сердцу и слегка покачнулась на пятках, продолжая с неизбывной печалью в голосе, — он был настолько одиноким и несчастным, что даже сокровищница, в которой ютились такие драгоценности, которые никому в жизни не снились, совершенно его не радовала, — она начала заламывать пальцы. Было заметно, что несмотря на то, что Полина звучала уверенно и легко, она все же самую капельку переживала, боясь все испортить. Её черные волосы струились в свете полуденного солнца, а каждое её движение казалось заученным и отточенным до идеала. Полина была примером для подражания, и кажется, даже находящиеся в школе дети разделяли это мнение, глядя на изящную, как скрипка Полину с заметным восхищением, — поэтому все свое богатство он предпочел щедро раздать простолюдинам, и оставить самое необходимое для укрепления своего королевства. — Как глупо! — фыркнула девочка в розовом платьице, — как можно иметь все, и не быть при этом счастливым? — Судя по всему, не в богатстве он видел счастье, да и когда у тебя есть все, становится скучнее жить, — ответила Полина, прижав ладонь к щеке. Девочка замолчала, — но дворцовые слуги были против подобного. Они считали своего Короля глупцом, разбрасывающимся драгоценностями направо и налево, не видя смысла делить сокровища с обычными жильцами города, — она понизила голос, — и они начали строить козни против собственного Короля, чтобы украсть оставшиеся сокровища, а его свергнуть с престола. Строили козни день за днем, но никак не могли решить, кто займёт трон вместо нынешнего Короля, и начали думать, собираясь каждый вечер в башне, которая находилась в правом крыле замка, — Полина многозначительно заулыбалась, — Волшебник был первым, кто предложил подложить в бархатную обивку трона ржавые кривые гвозди, чтобы Король познал истинную боль и не смог усидеть на собственном троне более пяти секунд, чтобы тот добровольно отрекся от престола и больше не появлялся в замке, — Володя прыснул в собственные ладони, а Антон не мог подавить свой интерес, с таким благоговением рассказывала историю Полина, что хотелось верить во все эти глупости. Но стоило отдать должное, импровизировала Полина отлично, — дворцовые слуги решили, что это вполне отличная идея, и в тот же вечер подложили под обивку ржавые гвозди, — она хихикнула, приложив ладонь к губам, — вот только на утро Король не заметил никаких изменений. Сидел как обычно, скучающий и несчастный, вытирая слёзы шелковым платком. — Как можно было не заметить гвозди под попой? — спросил недоумевающий пацаненок, — Королю было вообще плевать, что происходит в его замке? — Да нет, — Полина задумалась, прежде чем ответить, — Просто Король был настолько опечален и удручен, что он не замечал абсолютно ничего вокруг, кроме собственного горя, — она продолжила, — тогда на помощь пришел Маяковский… — Ромка закатил глаза, не скрывая задорной улыбки на лице. А дети прислушивались ещё внимательнее, видно прониклись Полининой историей, — Он написал стихотворение, но не простое, — она понизила голос на последнем слове, растягивая, — а сплошь переполненное всякими гадкими словечками, и предложил подобный срам зачитывать Королю каждый вечер перед сном, без продыху, пока Король по собственному желанию не выдержит и выбежит в истерике из замка! Ребята тихо хохотнули, преисполненные любопытством продолжая вслушиваться в эту сказку. Даже Антону стало интересно, чем закончится этот чудаковатый рассказ. Смогут ли облапошить Короля и оставить с носом у разбитого корыта, или Король поумнеет и догадается во всем сам? Даже ветер перестал выть за окном, поглощенный в историю, а в коридоре стояла абсолютная тишина. Каждый относился к Полине с уважением, и это было заметно по тому, как кто-то из ребятни делал второму замечание, когда тот начинал болтать, мешая остальным вслушиваться в рассказ. — И знаете что? У них не получилось! — всплеснула руками Полина, произнося наигранно-удивленным тоном, — Потому что Король засыпал сразу, стоило его голове коснуться подушки, набитой перьями! Дети весело засмеялись. — А какой стих приготовил Маяковский? — поинтересовалась девочка. Антон искоса взглянул на Ромку и прыснул в собственные ладони, потому что на лице его сверкала нетерпеливая улыбка, будто только и ждал момента, когда он сможет зачитать приготовленный стих. Полина осадила его одним предупреждающим взглядом и Ромка, оскорбившись, фыркнул, скрестив руки на груди. — Просто плохой стих, — добродушно ответила Полина, продолжая, — Тогда на помощь пришел ещё и Есенин, — тут Антон не смог сдержать улыбки и подавить растущий интерес, — Он же предложил напоить Короля игристым вином, чтобы тот опьянел и уснул вечным сном… — Есенин жестокий, — осуждающе протянула девочка лет девяти. «А Волшебник будто не жестокий!» — Но у них опять ничего не вышло! — всплеснула руками Полина, а голос был почти точно такой же, как у хитрой лисички из сказок, — когда Король устроил пир на весь мир, он был единственным, кто отказывался пить напрочь, — она пригладила свою плиссированную юбку, — и знаете, кто в итоге выпил слишком много игристого вина и уснул? В коридоре встала гробовая тишина и Полина томить не стала, изрекая со смешком: — Наш господин Есенин! — она хохотнула и Антон подхватил её настроение, — он выпивал бокал за бокалом, приговаривая: «это последний, честно, больше не буду, зуб даю», но в итоге спился и уснул! — Неужели Короля так и не смог никто свергнуть с трона? — подал голос мальчик в джинсовом комбинезончике. — Не смогли, — качнула головой Полина, — Король чуть позже понял, что злоумышленники посягнули на его спрятанные в замке сокровища! — она сделала голос ещё драматичнее, — Он испугался за свою казну и зарыл золото под старым пеньком, который находился недалеко от замка, стоило только пересечь реку, — она вздохнула, — Так недруги искали-искали сокровища годами, но так и не нашли. — Куда же тогда делись сокровища? — искренне изумился мальчишка в толпе. Полина улыбнулась, сцепив руки в замок. — На месте пня построили нашу школу, — тут уже Антону стало ясно, к чему Полина вела все это время, но каким нужно было быть гением, чтобы придумать на ходу вполне неплохую историю и заставить в неё поверить? Нужно было стать Полиной, — поэтому думаю, клад находится где-то здесь, нужно только найти его! — Как здорово! — воодушевилась ребятня, — Но как его найти? — А в этом вам помогут наши ребята, — она кивнула в сторону одноклассников, которые все это время молча топтались сзади, и Антон начал потихоньку осознавать, что сейчас начнётся веселье, — вам нужно отгадать их загадки, чтобы прийти к кладу, — она качнула головой, — иначе никак. — Это же они! — восторженно воскликнула девочка лет десяти, указывая на каждого пальцем, — Волшебник, Маяковский, Есенин и… — она засмеялась, — Пень! — Да-да! — подхватила ещё одна девочка, — Уж они нам скажут, где находится клад! — Во-во! Только нужно отгадать загадки, — вздохнул ещё один мальчик, — как утомительно! — Все не так просто, — вздохнула Полина, — наши ребята очень хитрые, поэтому сначала вы должны будете их найти, и только потом загадки отгадывать. — Это что-то вроде пряток? — спросила девочка, догадавшись. — Да! Допустим… — Полина задумалась, переводя внимание на одноклассников, и с хитростью лисы сказала, не жалея, — Мы даём им ровно тридцать секунд, чтобы успеть спрятаться, — она улыбнулась лукаво, — вы же справитесь, мои дорогие? За тридцать секунд Антон едва успеет добежать до второго этажа и найти подходящее место для того, чтобы затаится, но он был абсолютно уверен в том, что Володя будет первым, кого схватят. Взглянув на него и получив в ответ вопросительный взгляд, Антон не смог не прыснуть в кулак, и Володя будто прочел его мысли, посмотрев на него с явным осуждением и капелькой обиды. — Ага… — ответили синхронно все четверо без какого-либо энтузиазма. Но Ромкин досадный вздох зазвучал громче всего, всем своим видом показывая то, что он явно не горел желанием бегать в подобной одежде по школе. — Дядя Маяковский, покатай меня на спине, — потянулась маленькая девочка лет шести к Ромке. Ромка же не заметил появившуюся внезапно у его ног крохотную девочку, воскликнув от неожиданности: — Че? Дядя? — И меня и меня! — подбежали ещё двое, заставив Ромку запаниковать и скрыться за спиной Антона. Антон удивленно посмотрел на него, а затем громко захохотал. Настолько было странно наблюдать за запуганным детьми Ромкой. — Да че за… Че за фигня?! — Ромка, будто забитая в угол овчарка выглянул из-за спины Антона и воскликнул умоляюще, — Полина! — Так, дети, — не терпящим возражений тоном произнесла Полина, подбоченившись, — оставьте в покое дядю Маяковского, он покатает вас, но чуть позже, — она улыбнулась, — Считайте до тридцати, только закройте глаза, чтобы было честно! Когда дети послушно прикрыли глаза руками и начался обратный отсчет, Ромка присвистнул, прошипев: — Валим отсюда, у нас ровно тридцать секунд! — Ромка двинулся вперед быстрым шагом, а затем перешел в бег, при этом умудряясь жаловаться неустанно, — в этом трепле хрен, сука, побегаешь! Антон прыснул со смеху, поравнявшись рядом: — Хватит ныть, Маковка, — на что Ромка с сардонической улыбкой на лице продемонстрировав тому средний палец, нашелся с ответом моментально: — Жмёт мне, Сенечка, — он махнул рукой, — бля, удавка сраная. Кароче, разделяемся, — Ромка попытался ослабить узел галстука, который явно не привык носить и прошипел, — давайте. Антон хохотнул. Ребята не стали тянуть, разбежавшись в разные стороны и стараясь унять смешинку, рвущуюся на свободу от осознания собственных действий и происходящего. Все было до того забавным и глупым, что Антону хотелось только смеяться и бегать по школе, как он это делал сейчас. Антон опрометью понесся в сторону лестницы и побежал по ступеням вверх, стараясь не оступиться или споткнуться. На втором этаже народу было заметно меньше, чем на первом. На глаза попался класс литературы, с уже открытой нараспашку дверью, будто приглашая к себе, и Антон не стал противиться этому. Выбор и так был невелик, а время поджимало. Ворвавшись туда и плотно прикрыв за собой дверь, он не смог ничего придумать, как скрыться под последней партой первого ряда, согнувшись и подтянув к себе ноги. Сердце трепетало в грудной клетке от предвкушения и какого-то детского восторга. Это чувство было схоже с тем, как Антон в двенадцать лет прятался от родителей в шкафу, который находился на втором этаже. Эмоции были точно такие же - взбудораженный в ожидании, когда его найдут. На месте не сиделось, а улыбка упорно лезла на лицо. Обхватив ноги и уложив голову на свои колени, он принялся терпеливо ждать. Ему искренне было интересно, где же спрятались все остальные, успели ли скрыться где-нибудь вообще, или их уже поймали до того, как они нашли подходящее укрытие? Спустя десять минут дверь безжалостно скрипнула и последовали чьи-то неторопливые, неуверенные шаги, словно пришедший проверял класс на наличие кого-либо. Антон затаил дыхание и прикрыл рот рукой, чтобы не издавать ни звука. Казалось, даже собственное дыхание было оглушительно громким. Было бы не очень хорошо попасться так быстро на глаза ребятни, которые сейчас рыскали по всей школе в поисках. Но когда Антон сквозь щель в парте завидел Ромкино запыхавшееся лицо, он рвано выдохнул. Высунув макушку из-под своего укрытия Антон прошипел, будто боясь оказаться услышанным кем-то ещё: — Рома, ты чего тут? Ромка чуть ли не подскочил от неожиданности, а затем повернулся в сторону звука всем корпусом. Он выглядел напряженным, точно боясь оказаться пойманным детьми. Завидев знакомое бледное лицо Антона, выплывшее из-под парты, он облегченно выдохнул. — Обосрыш, — протянул он немного раздраженно, — чуть не словил инсульт при виде твоей рожи, — наигранно возмутился он, оперевшись поясницей об парту. — Придурок, — хохотнул Антон, разговаривая уже чуть громче и смелее, — нафига ты сюда притащился? — спина уже затекла сидеть согнувшись в три погибели под партой, — Вдвоем здесь прятаться дело гиблое, сразу двоих одним выстрелом… — Да не нуди, обосрыш, — вздохнул Рома, стягивая пиджак, — У меня, блять, не было времени думать. И откуда я знал, что ты уже тут в угол забился… — он запнулся, — Ты, кстати, хуль под партой сидишь? Антон почему-то смутился, вот только сам не понимал, почему. Ну сидит под партой и сидит, будто Ромка может предложить что-то лучше. — А у тебя есть идеи получше? — Идей получше может и нет, — хмыкнул Ромка, — но твои ласты если че прекрасно видно, ты б ещё разлегся там, — тут Антон осознал, что его место, служащее убежищем, оказалось абсолютно бесполезным. И спину и ноги не удалось скрыть за небольшой доской, приколоченной к железным ножкам парты, — тоже мне, ниндзя, — прыснул Ромка, складывая пиджак на спинку стула. Антон залился краской от того, каким нелепым он выглядел со стороны все это время. — Уж лучше так, чем вообще нигде, — сконфуженно ответил Антон, вновь скрывшись под партой. Ромка было хотел что-то добавить, но за дверью послышался топот и чья-то возня, а так же гул из беспорядочных детских голосов: — Мы тут не проверяли! — зазвучал высокий мальчишеский голос. — Да-да! — ответила девочка, — Думаю, кто-то точно тут притаился! На Ромкином лице отразилась откровенная паника, и прежде чем дети успели отворить двери класса и заметить его, он не придумал ничего лучше, как подбежать к парте, под которой уже устроился Антон, и под его недовольное шипение кое-как просунуться и сесть рядом, подтянув к себе ноги. Антон посмотрел на него возмущённо, готовясь разразиться тирадой. Места было катастрофически мало для двух семнадцатилетних школьников, поэтому они оба были зажаты между ножкой парты и телом рядом сидящего одноклассника. Антон чувствовал, как на плечо усиленно давит железный каркас и прекрасно слышал Ромкино загнанное дыхание прямо рядом с ухом. Он не успел даже возмутиться и сказать что-либо, как двери класса отворились и послышался топот маленьких ножек. — Что-то нет тут никого, — зазвучал раздосадованный голос девочки, — Миш, может в соседнем классе поискать? На что тот самый Миша ответил невозмутимо: — Нет, Насть, мне кажется, они точно где-то тут спрятались, надо просто чуть дальше пройти. Ромка посмотрел на Антона с плескающейся на лице словно волнами паникой, прижав палец к губам, посылая тем самым предупреждающие сигналы. «Молчи» Антон робко кивнул, прочувствовав легкое волнение в груди, ведь было бы не очень, если бы их обнаружили так быстро. Топот ног становился громче с каждым разом и отдавался эхом в полупустом классе. Ромка повернул голову в сторону звука так резко, что Антона обдало слабым ветерком и едва различимым ароматом мятного шампуня. Антон сомкнул губы и затаил дыхание. Затылок Ромки находился на таком близком расстоянии, что Антон почувствовал себя зажатым в угол, не зная, куда деться. Взгляд заметался по сторонам, в висках запульсировало, а пульс участился. Он сделал глубокий вдох, стараясь лишний раз не дергаться и не воспроизводить какой-либо шум, который точно поможет их вычислить. Подтяжки очень сильно мешались в подобной позе, эластичные лямки давили на кожу и Антону нестерпимо захотелось их убрать. Ромка дернулся назад, заслышав, что чьи-то шаги становятся громче, а значит и ближе. Его плечо надавило Антону на грудь, а макушка закрыла обзор перед глазами. По телу пронеслись мурашки, словно десятки тысяч иголочек, впивавшихся в кожу. Внутри Антона точно скрутилась спираль. Отросшие волосы Ромки защекотали щеку, под кожей ладоней чувствовался шероховатый, потертый, старый пыльный ламинат, и неприятная липкая испарина выступила по всему телу, несмотря на то, что в классе была вполне нормальная, комфортная температура. Антон сжал руки в кулаки и рвано выдохнул. Сердце почему-то забилось птицей в клетке, дыхание сперло, а в груди точно заискрились бенгальские огни. Кровь шумела в ушах, он чувствовал, как мышцы вздуваются сами по себе, а дыхание становится чаще. Возникает совершенно особенное, тяжело поддающееся описанию чувство. И Антон не понимал, что именно породило внутри него такой шквал незнакомых ему эмоций. Паника овладела рассудком, а взгляд метался по сторонам, силясь зацепиться за что угодно. Но глаза упорно возвращались к ней. К Ромкиной спине. Потоки солнечного света растекались по классу причудливыми кляксами, скользили по Ромкиным плечам, по складкам рубашки и черным волосам. Антон больше не дышал. — Миш, нет тут никого, — произнесла девочка спустя несколько секунд, но Антону казалось, что прошла целая вечность, — давай не будем время тратить и поищем в другом месте. Названный Миша сначала не спешил уходить, но затем послышался его неуверенный голос: — Ладно, пошли! Зазвучал хлопок двери спустя секунду и отдаляющиеся шаги. Антон после этого почувствовал такое небывалое облегчение, что ему показалось, будто на шею до этого давила удавка, отчего он не мог вдохнуть хотя бы клочок воздуха. Ромка тоже облегченно вздохнул, расслабившись. — Все, давай вылезать отсюда, — Антон чувствовал, как из него высосали все жизненные силы, а плечо уже начинало неприятно побаливать, — нафига ты вообще сюда полез? — он хмыкнул. Голос почему-то дрожал и Антону хотелось ударить себя за это, — идей получше не нашлось? — Обосрыш, завали а, — огрызнулся Ромка, но без какого-либо энтузиазма. Он, кажется, тоже успел здорово перепугаться. От этой мысли стало смешно. Два оболтуса трясущиеся под партой в страхе оказаться замеченными. И кем? Детьми! — времени особо думать не было. — Да что ты, — фыркнул Антон, — несколькими минутами ранее помнится мне, ты говорил совсем другое. — Времена меняются, мнение меняется, поэтому хватит нудить, — пожал плечами Ромка, вылезая из-под укрытия, — бля, так спина затекла, — он блаженно потянулся. Антон тоже не стал засиживаться под столом дальше. Облизнув иссохшие от волнения губы, он вновь воспроизвел тот момент. Сидя там, прижатый Ромкиным телом к железному каркасу, он вдруг почувствовал себя уязвимым и беспомощным. Ему казалось, что воздуха становится все меньше и меньше, а плечо Ромки упорно давило ему куда-то в грудь, и несмотря на то, что Ромка был в рубашке, даже сквозь ткань Антон прочувствовал тепло, исходящее от него. Антона кинуло в жар. — Может пойдем отсюда? — предложил Антон, сцепив руки в замок. Голос дрогнул, — что-то мне мало хочется сидеть тут и дальше. — Ну, мелкотня вродь больше сюда не сунется, — Ромка хотел было взъерошить свои уложенные волосы, но тут же себя пресек, — Вообще… Мы ж наоборот должны были помочь им отыскать клад типа, — Ромка призадумался, — а мы хуйню творим какую-то и наоборот мешаем поискам… — он хохотнул и Антон, осознав, тоже засмеялся вместе с ним. — И правда, не додумались просто, — Антон отряхнул брюки от пыли. — Ну и хуй с ним, — махнул рукой Ромка, устало потерев шею, — пошли, комнату страха что ли проверим. — А испугаться не боишься? — съехидничал Антон. Плечо все ещё горело, а язык заплетался, мешая построить вразумительное предложение. Несмотря на то, что произошедшее изрядно пощекотало ему нервы, Антон старался выглядеть непринужденным и спокойным. — Да кто тут испугается?! — гаркнул Ромка, тут же взбесившись, — Обосрыш, подбери свой кал, потому что как только мы туда зайдём, ты начнёшь верещать, как девчонка. — Это мы сейчас и проверим, Ром, — пер тараном Антон, не собираясь уступать. — Ну так пошли, Сеня, — протянул Ромка кошачьим голосом, двинувшись к выходу из класса. Антон закатил глаза. — Пошли, и никакой я тебе не Сеня. И Ромка поспешил поправиться с явным удовольствием в голосе: — Звиняй тогда, обосрыш.

***

— Может, вернёмся назад? — спросил Антон, со скепсисом рассматривая табличку на двери с надписью: «НЕ ТРОНЬ - УБЬЕТ». Не сказать, что подобного рода предупреждение как-либо заставило его прочувствовать мандраж, но проверять почему-то не хотелось. — А че, слабо те да? Обдристался уже, да? — провоцировал Ромка, расплываясь в издевательской усмешке. — Нифига, — нахмурился Антон, готовясь отстаивать свою гордость, — давай уже зайдём и проверим, кто обоссытся быстрее! — В нашем случае не обоссытся, а обосрется, — поправил его Ромка назидательно, распрямившись, — потому что обсираешься у нас только ты. — Ну вот давай зайдем, — прищурился Антон, а затем с упоением произнёс, растягивая слова, заставляя Ромку тотчас заметно вспыхнуть, — обоссыш, — Антон не смог сдержать победную улыбку, настолько приятным оказалось это действо, — чего встал-то? Струсил? Ромка сморгнул, проигнорировав выпад Антона и ответил: — Нихуя, — гаркнул Ромка, а затем ухмыльнулся, добавляя голосом деланно ласковым, не оставшись в долгу, — просто будет некрасиво, если не пропущу даму вперед, — он галантно поклонился, тем самым подействовав Антону на нервы. — Сам ты дама! — возмутился Антон тут же, попавшись на крючок, подобно пойманной рыбе, — черт с тобой, зайду первым, — смирился он, махнул рукой и прошел вперед, решительно отперев дверь. А за ним, немного колеблясь, прошел и Ромка. Антон даже на секунду позволил в голове явится приятной мысли, что Ромке все-таки было несколько, хотя бы самую малость стремно заходить в эту комнату страха. Вот только до чего же было забавно, ибо Ромка, рыщущий по лесу по вечерам с топором до сих пор стоял перед глазами. Весь такой холодный и собранный, подстать снежной буре. На лицо упорно лезла улыбка. Ровно после того, как они зашли, в классе воцарилась тишина. Из-за того, что окна были заклеены солнцезащитной пленкой, в помещении было очень темно, поэтому как бы Антон ни старался вглядеться в темноту и привыкнуть к ней, все равно ничего не было видно. — Ну и чего? — произнёс Антон шепотом, не понимая, почему Ромка вдруг затих, будто пультом убавленный звук телевизора, — где актеры? Где декор? По спине Антона пробежался холодок, несмотря на то, что он прекрасно осознавал, что все здесь ненастоящее и если сейчас кто-то внезапно выпрыгнет как черт из табакерки, его не получится напугать. Ромка, стоящий позади, почему-то не произносил ни слова, будто тоже прочувствовал эту странную атмосферу в комнате, а затем все же подал признаки жизни: — Да в жопу этот декор. Антон не смог сдержать ухмылки. — Ты что, испугался? — Антон прошел чуть дальше, пытаясь нащупать перед собой хотя бы что-то отдалённо похожее на человека в костюме. Однако никто их почему-то пугать не спешил. — Че блять? — Ромкин голос был очень тихим, несмотря на то, что он был возмущен, — Вот только не надо теперь на меня валить, если ты обосрался. — Ну чего ты, Ром? — продолжал ехидничать Антон, обойдя парту, на которую чуть не напоролся, благо руки нащупали перед собой гладкую деревянную поверхность, — Никто тебя не осудит, если ты признаешься в этом, — его очень веселило играть на Ромкиных нервах, как на гитарных струнах, — Ну испугался и испугался, чего темнить-то. — Обосрыш, — последовал предупреждающий тон, — завали уже и пошли дальше… Голос его потонул в грохоте, который зазвучал на другом конце класса и за ним последовало чье-то громкое чавкание. Ромка замер, вытянувшись по струнке, и напрягся, будто натянутая тетива лука, и Антон вместе с ним, стоя на месте и больше даже не пытаясь как-либо подколоть друг друга. Вот тут уже стало самую малость, не то, чтобы страшно, а просто немного волнительно. Возможно, кто-то из одноклассников решился наконец выскочить и напугать ребят. Однако из-за того, что Антон не знал, с какой именно стороны к нему подступятся, чувства обострились и он ощутил себя уязвимым, хотя спину ему можно сказать прикрывал хоть и недостаточно надежный в данный момент и подозрительно молчаливый Ромка. Он осторожно повернул к Ромке голову вполоборота и, заметив мерцающие в темноте глаза, кивнул и робким шагом прошел вперед к источнику звука. Что-то мелькнуло в темноте. Что-то большое, неестественного размера для обычного человека. Это существо громко чавкало, бурча себе что-то под нос, согнувшись в странной позе, напоминая больше безобразную корягу. Рома с Антоном затаили дыхание, продолжая наблюдать. Пульс участился. В комнате встала гробовая тишина, и только стук заведённого в ужасе сердца заполонил помещение. Существо вдруг подняло голову. И под тусклым светом лампы, который кое-как пролез с улицы через не запечатанные пленкой щели, выражение его исказилось. Дрогнули веки, изменился темп дыхания. И даже бесстрашный Ромка, стоящий рядом, громко сглотнул. Глаза чудовища яростно полыхнули, а пасть распахнулась, оголяя ряд острых зубов. Возможно, это была всего лишь разыгравшаяся фантазия Антона, но почему-то мозг упорно посылал сигналы и предупреждающее «беги». Темнота делала свое дело и сознание вырисовывало во мраке жуткие картинки. Антон и Ромка стояли на месте будто придавленные к полу штангой, не воспроизводя лишнего звука, шороха, стараясь не тревожить находившегося в классе незнакомца. Лицо «монстра» вдруг разгладилось, стало более человечным и оно проговорило тихое: — Вы че встали-то на? — голос Бяши зазвучал так звонко, что Антон с Ромой тотчас подскочили на месте, а затем, словно отмерев, шумно выдохнули. Антон прикрыл веки. Черт возьми! Это был Бяша, который закрылся в классе в тайне ото всех и уминал свою любимую булочку. — Бяха, блять, — Ромкин голос напоминал скрежет, — кто ж так делает?! — воскликнул он, прижимая руку к груди, — Я чуть сердце свое не высрал! — А я тут причем, — не понял Бяша, с невозмутимым видом откусив ещё кусочек от булочки, — ты ж сам обосрался-на. — Ты же блять, пень ебучий! — зашелся Ромка, не в силах остановить свои словесные излияния, — Вот и веди себя, как пень, и стой на одном месте, блять, — он перевел дыхание, — чуть до сердечного приступа не довёл, обмудок! — А ты вообще странный, Ром, — ноги Антона все ещё подрагивали от испуга. Он сглотнул, прежде чем продолжить, — По лесу ночью шатаешься, а тут Бяшу в костюме испугался. — По лесу я не с пустыми руками хожу — парировал Ромка, — а с топором, нехер сравнивать! — он нахмурился, — и че ты заладил блять, с этим лесом?! — Так тут вообще переодетые актеры должны быть! — с укором ответил Антон, — и ничего я не заладил! — От этого они менее опасными не становятся, — нашелся с ответом Ромка. — Обоссыш, — фыркнул Антон, скрестив руки на груди и отвернувшись. Как бы Антон ни пытался скрыть в кромешной тьме свое побледневшее лицо, как бы ни старался разговаривать ровно, без лишних срывов на фальцет, голос все равно предательски дрожал, а дыхание сбилось. Он уже и забыл, каково это - столкнуться с чем-то таким невообразимо страшным. В памяти вспыхнула медвежья морда, и тело Антона пробила дрожь. — Завали, — буркнул Ромка, пытаясь нащупать в классе выключатель, — обосрышам уж точно слово не давали. — Давайте вернёмся а, — предложил утомившийся Бяша, вставая с места, — я чет заебался бегать, может дети и без нашей помощи нашли спрятанный клад-на? — Вполне возможно, — хмыкнул Ромка, —малявки вообще-то довольно шустрые оказались. — Пойдемте отсюда, — внес лепту Антон. Он обнял себя за плечи, растирая их ладонями, — посмотрели и хватит. Почему-то эта фраза позабавила Ромку с Бяшей. — Обосрыш все-таки уронил свой кал, — закивал Ромка. И несмотря на то, что в классе было ужасно темно, Антон хоть и не видел его лица, но заслышал в голосе издевательские нотки. — Отстань, — наигранно огрызнулся Антон, — ты вообще в штаны напрудил небось, а сам строил из себя… — Да вы рожи свои не видели-на, — захохотал Бяша, — Я-то тут уже полчаса торчу, привык к темноте. Что Ромка, что ты, — он махнул рукой, — так что хватит выделываться. Ромка с Антоном почувствовали лёгкий укол стыда. Никто не хотел признаваться в том, что их действительно напугал Бяша в костюме пня и уминающий за обе щеки булку, это бы ударило по их гордости. Поэтому они не придумали ничего лучше, чем произнести синхронное и предупреждающее: — Бяш.

***

Когда ребята вернулись в класс, на глаза тут же попался окруженный детьми Володя, который выглядел достаточно утомленным и даже, кажется, слегка раздражённым. Антон чуть ли не прыснул со смеху, когда завидел его ссутулившуюся фигуру. Возможно Володя все это время развлекал ребятню как только мог, пока они отсутствовали. Антону даже стало немного совестно за то, что он не помог другу сбежать, ибо Володя бегал очень медленно. Скорее всего, он был первым и единственным из всех четверых, которого удалось поймать. Бяша наблюдал за ним со смешком, а Ромка, который как бы ни пытался скрыть это, с рвущейся наружу улыбкой. — Наколдуй ещё что-нибудь! — просияла маленькая девочка лет шести, прижимая к груди своего плюшевого зайца, — Пожалуйста! Володя вздохнул. В его взгляде искрило недовольство, но несмотря на это, он кое-как натянул на лицо свою фирменную улыбку, сохраняя самообладание. — Конечно, — проговорил он, сдувая с глаз рыжую прядь волос, — вот смотри, видишь палец? — он оттопырил большой палец, демонстрируя его девочке. Та кивнула, — а сейчас я заставляю его исчезнуть! — Володя состроил весьма сосредоточенное выражение на лице, словно он намеревался распилить на две части деревянную коробку, внутри которой находился живой человек. Он поднял вторую руку и сжал в ладони большой палец другой руки, а затем, состроив на лице гримасу боли, резко убрал ладонь, сжимавшую до этого палец, демонстрируя уже его отсутствие. Володя сконфуженно кашлянул и произнёс якобы восторженно, — Та-Дам! Глаза девочки заблестели от восторга, она весело зааплодировала, чуть ли не подпрыгивая на месте. — Вау! Куда он делся?! — Это ещё не всё,— улыбнулся Володя, — сейчас я верну его на место, — он понизил голос и произнёс, — Абракадабра! — и резким движением руки якобы вернул палец на место, самодовольно вскинув подбородок. — Как здорово! — девочку впечатлить было совсем несложно, — ещё-ещё! Володя протяжно вздохнул, но заметив краем глаза вернувшихся ребят, заметно оживился и произнёс: — Да это уже скучно, — ответил Володя, поморщившись будто от головной боли. Он кивнул в сторону прибывших одноклассников, — вон, дядя Есенин и Маяковский с радостью вас развеселят! Десятки пар глаз облепили ребят и Антон почувствовал лёгкий мандраж. Сейчас точно избежать свою участь на сегодняшний день не получится. — Дядя Есенин, покатай меня на спине, пожалуйста! — протянула крохотная девочка в растянутом свитере, которая до этого подходила к Ромке с той же просьбой. Володя добавил, ехидничая: — Да, дядя Есенин, — пролепетал он на манер девочки, — покатай её на спине, жалко что ли? Антон посмотрел на друга и прыснул в кулак. Похоже, Володя изрядно устал, развлекая ребятню все это время, пока остальные отсиживались в классе и в комнате страха. Это была своего рода маленькая месть, чтобы Антон больше не пропадал вот так, оставив друга на растерзание детям. Антон посмотрел на девочку с очень теплой улыбкой и, присев перед ней на одно колено, произнёс очень осторожно и тепло: — Если угадаешь загадку. Рома фыркнул, а девочка посмотрела на Антона озадаченно, но протестовать не стала, посылая несмелый кивок. У девочки были короткие светлые волосы и большие голубые глаза. Миловидное лицо напомнило Антону Олю, такую же маленькую и шестилетнюю, когда та смотрела на него таким же ясным и сияющим взглядом, без умолку умоляя выполнить все её капризы. Антон еле вспомнил одну загадку из детства. Конечно же он мог бы без промедлений дать девочке то, чего она так желает, но почему-то Антону хотелось показать ей, что все в этой жизни даётся не так легко, как хотелось бы. Антон хотел немного закалить её, ведь получить что-то, не проявляя никаких усилий не приносило такого удовольствия, как когда ты получил все благодаря собственному труду. Он улыбнулся и произнёс, растягивая слова: — Ёжик странный у Егорки, — начал Антон и девочка начала прислушиваться внимательнее. Ромка же прыснул, отводя взгляд, — На окне сидит в ведерке. День и ночь он дремлет, спрятав ножки в землю, — когда Антон только закончил загадывать загадку, моментально последовал ответ от девочки. Уверенный и твердый. — Кактус! — произнесла она довольно усердно и громко, застыв в ожидании. Выглядела она настолько взбудораженной и счастливой, что Антон буквально таял, как масло на сковороде. — Умница, — Антон мягко и радушно улыбнулся и девочка просияла, — как звать-то тебя, принцессу? Девочка смущенно прикрыла лицо ладонями и пролепетала тихое: — Маша. — Дорогая Маша, — певуче начал Антон, разворачиваясь спиной к девочке и присаживаясь на корточки, — моя спина к вашим услугам. Девочка широко заулыбалась, словно ей подарили кучу сладостей и немедля обхватила его шею руками, сжав в кольце. Антон тут же подхватил её и резко распрямился, вставая на ноги, отчего девочка весело завизжала, словно от испуга, а затем и громко захохотала. Антон подхватил её настроение. — Что ж, добро пожаловать на борт, — он прочистил горло, — Проведем экскурсию по нашему замку, — со смешком произнёс Антон на манер какого-то гида из телевизора. Ромка посмотрел на них с заметным испугом и проговорил с укором: — Да осторожнее ты, вдруг уронишь! Антон посмотрел на него и прыснул со смеху от того, что Ромка, все это время молча стоявший рядом не проронив ни слова, подстраховывал девочку, вытянув руки вперед, чтобы поймать, если она вдруг свалится. Этот жест показался Антону очень трогательным. Ромка выглядел переживающим старшим братом, и эта мысль затеплилась в груди, будто льющийся по внутренностям горячий чай. Комфортно. — Да успокойся, Ром, — фыркнул Антон, покружившись на месте и слыша над ухом счастливый смех раззадоренной девочки, — По-твоему у меня сил нет, что ли? — В том-то и дело, что нет, ты ж задохлик совсем! — не остался без ответа Ромка, все ещё стоя на месте с вытянутыми вперед руками, — да отпусти ты её на землю бл… — он запнулся, — блин! — Маш, а ты хочешь слезть? — поинтересовался Антон у девочки, на что та отрицательно замотала головой, прижавшись к спине Антона ещё крепче, — Маша против, — хмыкнул Антон, наблюдая за Ромкиной реакцией, — побежали! — весело воскликнул Антон, набирая темп и слыша Машин громкий детский смех, отдающийся эхом по коридору. — Какие счастливые-на, — с улыбкой наблюдал за ними Бяша, — нам бы тоже не помешало немного расслабиться, да, Ромыч? Ромка щелкнул языком, наблюдая за ними с явным волнением, как вдруг почувствовал, как кто-то ухватился за ткань его штанов и чуть потянул, пытаясь обратить на себя внимание. И Ромка обратил. Это был такой же крохотный белобрысый мальчик, который с завистью и грустью наблюдал за резвящимися и счастливыми Антоном и Машей. — О Боже, — протянул Ромка мученически, прикрывая лицо рукой. Ромка вздохнул, без лишних вопросов присаживаясь на корточки и поворачиваясь к мальчишке спиной. На его лице так и читалось: «и что я делаю, черт возьми?». — Залезай, — хмыкнул он, — чувствую, сегодня я точно надорву спину. — Правда можно? — спросил мальчик настороженно, уставившись на чужую спину. — Малец, не тяни резину, давай уже, — вздохнул Ромка, чувствуя, как паренек несмело подходит и обхватывает его шею руками, — зовут тебя как? — Антон, — ответил мальчик робко, на что тот прыснул себе под нос и проговорил: — Ещё один обосрыш. Мальчик конечно же не понял смысла сказанного, но тут же захохотал, как только Ромка вскочил, распрямившись, и понесся в сторону ребят с воплями, на что Антон, завидев приближающееся исчадие ада, засмеялся так громко и весело, что Ромка подхватил его эмоции. Бяша тоже не отставал, позволяя себя эксплуатировать ещё одной девочке лет восьми. И спустя минуту все трое, разрумянившиеся и раззадоренные начали катать маленьких детей на себе, совершенно не жалуясь на усталость и даже, кажется, чувствуя счастье от того, что они делают прямо сейчас. Антон чувствовал легкость, словно за спиной его выросли крылья. Пол под ногами казался пружинистым, тело прочным, сознание ясным, а чувства, бушевавшие внутри, невообразимыми. Во взгляде каждого ребенка искрился тот самый детский восторг, и каково было Антону, который мог послужить причиной этих улыбок и радостных визгов. До этого глаза той же маленькой Маши показались ему слишком уж взрослыми для шестилетней на вид девочки. Её посеревшее лицо прекрасно говорило о том, что ей пришлось повзрослеть слишком рано. Она одна, как и все прибывшие в школу дети, не имеющие родителей, и Антону очень сильно хотелось поддержать и обнять каждого из них. Чтобы они почувствовали себя комфортно и защищенно, чтобы хотя бы сегодня они смогли забыть обо всех своих проблемах, которые легли им на головы в столь раннем возрасте. Чтобы они были счастливы здесь и сейчас. Поэтому Антон, Ромка с Бяшей и Володей постарались выложиться по максимуму, чтобы сделать этот день особенным и запоминающимся надолго. Антон скорее всего чуть позже будет чувствовать, как сильно у него ломит спина и как ноги начнут покалывать от усталости и часовой беготни в компании резвящейся ребятни с одноклассниками на пару. Но он ни в коем случае не позволит проскользнуть даже самой невинной мысли о том, что он перестарался, ведь довольные и счастливые лица, светящиеся под лучами солнца и детский смех, однозначно стоили всех его стараний. Ромка неоднократно и внаглую тырил со столов «А» класса угощения и делился со всеми, приговаривая: «только не ешьте слишком много, а то живот заболит». Он с такой ответственностью и искренним волнением подходил к каждому ребенку, что у Антона, наблюдавшего за ним издалека, неоднократно отзывалось это приятной болью в сердце. Бяша постоянно трясся над детьми помладше и уточнял, не нужно ли кому-нибудь в туалет, чтобы ребята смогли избежать неприятного конфуза, однако за всеми уследить в силу того, что их было слишком много, Бяша не смог. Поэтому когда к нему подошел маленький мальчик и произнёс с каменным выражением на лице: — Дядь Бяш, я хочу писать. Бяша и Ромка в ужасе поднимали мальчишку на руки и неслись как угорелые в сторону уборной, умудряясь при этом пихать друг друга локтем, ибо хватило бы одного старшеклассника для такой простой задачи. Володя с Антоном наблюдали за ними не без громких смешков и шутливых комментариев, от которых уже начинали болеть животы, так как смех все никак не хотел прекращаться. Ромка и Бяша, конечно же, реагировали на подколы с наигранным раздражением, но по ним прекрасно было видно, что их самих забавляет вся эта ситуация. Когда чуть позже ребята вернулись к девочкам уставшие, но весьма радостные и довольные, с пунцовыми щеками, небрежно висящими костюмами, которые до этого были идеально отутюжены и были как с иголочки, точно можно было пройтись по подиуму, Ромка спросил: — Ну че, сколько удалось продать? — Почти три тысячи, — гордо заявила Полина, улыбнувшись, получив в ответ изумленное лицо Ромки, — вы где были-то? Дети уже давно конфеты нашли без вашей помощи. — Ну и хорошо-на, — плюхнулся на стул Бяша, протягивая вымученно, — спина болит просто пиздец… Катя посмотрела на них с каким-то даже беспокойством и произнесла: — Что-то вы вчетвером выглядите какими-то… — Убитыми, — закончила Полина, поправляя скатерть на столе, — а ведь вечер только начинается. — Поль, мы по всей школе как черти носились, дай передохнуть, — Ромка, судя по его голосу, был готов завыть. Он немедля двинулся и уселся на стул рядом с Бяшей, откинувшись на спинку. — Да, — подхватил Бяша, приложив руку к своему лбу, — а то передохнем сейчас-на. — Пришлось, блять, при малявках не выражаться и быть интеллигентом, — Ромка выдохнул мученически, напоминая больше пыхтящий паровоз, — и это заебало меня намного больше, чем катать их на спине. — И не говори-на, даже не поговорить нормально, — закивал Бяша, поправив свой неудобный костюм, в котором ему явно было тяжело передвигаться, судя по его запотевшему лбу. — Через пять минут посиделки начнутся, — назидательно добавила Катя, склонив голову набок, — так что… — А там что делать нужно? — поинтересовался Антон, уже даже не понимая, чего ещё стоит ожидать от этого безумного, полного странных приключений дня. Полина прочистила горло, прежде чем ответить: — Передавать друг другу свечу и рассказывать, что именно вас впечатлило или осчастливило на сегодняшний день, — она вздохнула, — Это Виктория Алексеевна придумала. Обычно таким занимаются в лагерях. — Задрала эта женщина, — гаркнул Ромка, — я думал, день уже заканчивается и осталось только фейерверки пустить. — Не будь букой, Ром, весело же было, — фыркнула Катя. — Он просто выдохся уже, — съехидничал Антон, потерев шею, — староват для таких мероприятий. — Че ляпнул, обосрыш? — распрямившись на стуле и нахмурившись, тут же оживился Ромка. — Что слышал, обоссыш, — парировал Антон не без удовольствия. — Как вы меня сегодня заебали-на, — завыл Бяша, — только и делаете, что цапаетесь как додики. — Да, дела… — качнула головой Полина, озорно заулыбавшись, — Был у нас значит обосрыш, а теперь и обоссыш появился, — она хохотнула и Катя засмеялась вместе с ней. — Полина, не смей! — чуть ли не в ужасе воскликнул Ромка. — Обоссыш, — буркнул Бяша с непринужденным видом, за что незамедлительно получил от Ромки смачный подзатыльник в качестве мести. — Не, сегодня не проканает-на, — Бяша победно заулыбался, — камуфляж у меня рабочий, хрен пробьешь, — для подтверждения своих слов он даже постучал по костюму кулаком. — Предатель, — буркнул Ромка, — ну и хуй с тобой, пень. — Ну а че, не одному же Тохе тебя долбоеба терпеть-на, — не остался без ответа Бяша. Ромка рассвирепел сразу же: — Сам ты долбоеб! Володя стоял рядом с Антоном молча некоторое время, словно пытаясь вновь запастись энергией после проведенного с детьми временем, будто из него высосали все силы. — Ну и где тебя черти носили? — сняв огромную шляпу, спросил Володя с улыбкой, поправив торчащие волосы, которые наэлектризовались и распушились, — я уж думал, тебя связали и заперли в подвале. — А вот и нет, — Антон ухмыльнулся, скрестив руки на груди, шкодливо продолжая, — а тебя, я так понимаю, поймали уже через минуту? — Ой, да замолчи, вот и неправда, — шутливо боднул его в бок Володя, смеясь, — через пять. Антон захохотал. — Тоша! — с конца коридора зазвучал Олин бодрый голос и Антон встрепенулся. Она подбежала к нему с широкой и весьма счастливой улыбкой на лице, и Антон, шагнув к ней, распахнул руки для объятий, и Оля не противясь сжала брата в кольце рук. — Оля! Ну как ты время провела? — поинтересовался он у неё ласково. За это время он действительно успел соскучиться по ней. — Все хорошо! — Оля отстранилась, взяв руки Антона в свои, кружась вместе с ним, — Я подружилась с одной девочкой из класса, она очень хорошая! Эта новость так обрадовала Антона, что он не смог сдержать счастливой улыбки на лице и произнести достаточно громко и усердно, выражая свои чувства: — Я очень рад! — искренне произнёс Антон, — я же говорил, что ты найдешь общий язык со всеми! — А ты как время провел? — поинтересовалась она, бросив взгляд на его костюм, который успел за несколько часов запачкаться и помяться от излишних телодвижений. — Да тоже не скучал, как видишь, — заметив её взгляд на себе, ответил Антон, смеясь. Оля взглянула на него со скепсисом, с намерением отчитать Антона за такой небрежный вид, и почти заговорила, если бы не Володя. — Принцесса! — зазвучал голос Володи, который тут же двинулся к ним со счастливым видом. Антон взглянул на него почти возмущённо. С каких пор они перешли на такие отношения, чтобы называть Олю принцессой? Антон был убежден теперь окончательно. Володя чертов ловелас! — как тебе класс? — Очень и очень хороший! — пролепетала она, заметно оживившись, стоило ей увидеть Володю, — там так много девочек, все воспитанные и красивые! А мальчики… — она вдруг сникла и произнесла обреченно, — мальчишки все дураками оказались, они Кристину постоянно за косу тянули, она просила прекратить, а те продолжали! — проговаривала она запальчиво с укором, — Вот бы были все, как Володя, мир бы лучше стал! Володя смущенно улыбнулся. — Да ладно тебе, Оль, — со смешком начал Антон. Конечно же не хотелось, чтобы сестра видела в одноклассниках каких-то тиранов, но по её рассказам там действительно все могло оказаться плачевным, — может ты сделала поспешные выводы и они на самом деле неплохие ребята? — Я так думала сначала, — вздохнула Оля, — а потом, когда они поставили подножку ещё одной девочке, я поняла, что они просто дураки, — фыркнула она, скрестив руки на груди, — но зато они от меня получили… — Оля! — изумился Антон, воззрившись на сестру шокированными глазами, — что значит, получили? — Ты их что… — подал признаки жизни Володя, — проучила? — Да не всех, конечно, — хмыкнула Оля, сдувая челку с глаз, — есть там один, Гордеев Даниил, — она поморщилась неприязненно, — грубиян, каких поискать. — И что ты сделала? — настороженно спросил Антон, на что Оля произнесла с жаром: — Стукнула его! — Как стукнула?! — голоса Антона и Володи слились воедино, синхронно произнося этот вопрос по-разному. Володя с каким-то странным восхищением, а Антон с ужасом. — Вот так, — пожала плечами Оля, — он пристал ко мне, хотел тоже за хвостики потянуть, а я ему раз! — она рассекла воздух взмахом руки и подытожила, — и стукнула по голове. — Оль… — начал Антон пониженным голосом, — нельзя так делать, вдруг этот парень попробует потом навредить тебе… — Не попробует, он трус и ничего мне сделать не сможет, — беспечно и с заметной неприязнью ответила Оля, подбоченившись. — Оль, Антон тут прав, — внес лепту Володя, — осторожнее будь, а то мальчики бывают без тормозов, так ещё и в твоем возрасте… — Да я понимаю… — вмиг оттаяла Оля, — просто не хочу спускать им с рук всякие гадости. — В следующий раз меня позови, — гордо вздернув подбородок, произнёс Володя, — душу вытрясу из них, если обидят. — Правда?! — воодушевилась Оля, и Антон с искренним шоком на лице переводил внимание то на неё, то на Володю, не находясь с ответом. — Так, ты чего, в защитники моей сестры подался? — прищурился Антон, глядя на Володю с подозрением, — героев не может быть два. — Зато эффективнее, когда их два, — хмыкнул Володя и Антон не смог с этим не согласиться. — Тош, Володь, — прервала их разговор Оля, — я пойду тогда, меня Кристина заждалась в классе, мы хотели в дурака сыграть… — В дурака? — изумился Антон, — откуда карты достали? — Саша принесла! — широко заулыбалась Оля, — а я хорошо играю, ты же знаешь, — она начала заламывать пальцы с азартом на лице. — Ладно-ладно, — хохотнул Антон. Все же Оле стоило бы провести побольше времени с новыми товарищами и узнать их поближе, поэтому Антон был только рад, — только в этот раз прошу, без драк, — наставлял Антон сестру на путь истинный, — ты же добропорядочная леди. — Да-да, Тош, не занудничай, — фыркнула Оля и, послав им радушную и солнечную улыбку, хотела было уже унестись к лестничному пролету, как Антон, спохватившись, кинул вдогонку: — Только фейерверки не пропусти! — Да помню-помню! — смеясь, откликнулась Оля и побежала вверх по лестнице. Антон улыбнулся, возвращая свое внимание другу и натыкаясь на полный иронии взгляд. — Да, Тош, не занудничай, — вторил Володя на манер Оли, состроив лицо невинности, и заливисто засмеялся, когда Антон приготовился одаривать его смачным подзатыльником. — Хватит флиртовать с моей сестрой, павлин, — шутливо боднув друга в бок, произнёс Антон, на что получил в ответ сверкающий возмущением взгляд и громкое: «У тебя что, комплекс сестры, так ты это видишь со стороны?!». И Антон, не выдерживая его напора шуток и возмущений, засмеялся вместе с ним.

***

Когда в актовом зале потух свет, опутывая комнату мраком, спустя секунду послышалось чиркание спички и крошечный теплый огонек осветил лицо Полины. За окном уже стемнело, звезды весело мерцали, а школа разительно поменялась в атмосфере. Вечером все чувствовалось по-другому, да и люди, которых ты казалось бы знал очень хорошо, раскрывались с совершенно другой стороны. Вот и сейчас Полина держала в ладонях маленькую стеклянную вазочку, внутри которой горел крошечный огонек. Одноклассники любезно расставили стулья по-кругу, усаживаясь по местам, образовывая кольцо. Антон слышал их смех и нелепые подколки, которыми они одаривали друг друга и невольно улыбался. Все же ярмарка была хорошей идеей, чтобы сплотить ребят и конечно же просто повеселиться. Антону было очень любопытно узнать, чем же они будут заниматься сейчас, потому что для него абсолютно все было ново и непривычно. Пришло время для вечерней свечи. Антон мало понимал, что это такое, но судя по Полининым объяснениям, все было не так сложно, как казалось самому Антону, однако Полина старалась так доходчиво и усердно донести информацию, что могла и перестараться, отчего Антон и остальные ребята не очень вникали в суть, поэтому Антон не стал особо расслабляться. — Полина, — зазвучал шепот маленькой девочки, которая свесила ноги со стула, — а что мы делать будем? — Я хотел салюты посмотреть! — донесся ещё один мальчишеский голос справа. — И я, и я! — подхватили ещё. — Салюты будут чуть-чуть позже, — улыбнулась Полина, потерев веки. Она приблизила вазу со свечой к своему лицу, отчего лицо её исказилось и на нем образовались ярко выраженные тени, которые разительно меняли мягкие черты одноклассницы, — а сейчас давайте поговорим о всяком неважном. — Полина, вот что ты опять придумала? — зазвучал голос одноклассника в нетерпении, — надеюсь мы не начнём призывать Пиковую Даму, — со смешком добавил он, а затем спросил настороженно, — не будем же? — Не будем, Вить, — хихикнула Полина, — Как насчет вечерних историй перед тем, как пойти запускать фейерверки? — она присела на свой стул, попутно поправляя подол своей юбки. — А каких историй? — поинтересовалась Лена, положив руки на свои колени. — Надеюсь не страшилки, — пробормотала Катя, поежившись, — терпеть их не могу! На этот комментарий Ромка и Бяша посчитали своим долгом хохотнуть и переглянуться с глуповатыми выражениями на лицах. И хоть Антон в кромешной тьме толком не мог разглядеть всего того, что происходит, но их лица потихоньку, по мере привыкания к темноте, образовывали очертания и Антон уже без особых усилий явственно видел и широко раскрытый рот, когда Ромка зевал протяжно, и вытянувшиеся в улыбке губы Бяши. — Да необязательно страшилки! — добродушно улыбнулась Полина, а затем протянула, вскинув палец, — Например, самая смешная ситуация, которая произошла в вашей жизни, или совсем недавно. — У нас много таких-на, — гордо заявил Бяша, сидящий рядом с Ромкой напротив Антона и Володи. — Требую правила! — скрестив руки на груди, улыбнулся Коля, — что делать-то нужно? Не просто же так ты свечу принесла. — Какой ты догадливый, — со смешком ответила Полина, начиная пояснять, — Все верно, но тут особо нет никаких правил, — она убрала прядь волос за ухо и прочистила горло, — просто передаем свечу по часовой. Историю рассказывает тот, кому достанется свеча, и так по кругу. — Давайте начинать тогда, — скучающе промолвил Ромка, откинувшись на спинку стула, — смешные свои истории эти, а то я ща усну, время уже позднее. — Всего семь часов, Ромка-на, — кисло заметил Бяша. — И че? На улице темно? Темно! — всплеснул руками Ромка, — А значит все. — Балбес, и это твое объяснение-на? — фыркнул Бяша. — Бях, завали а, — без всякого энтузиазма ответил Ромка, — я и так подыхаю, а тут ещё и ты над ухом трещишь. — Ромыч, не нуди, — хмыкнул Витя, прервав нелепую перепалку. Ромка лишь махнул рукой и прикрыл веки, — Поль, давай начинать. — Ну хорошо, — Полина хихикнула, — передавая свечу рядом сидящему мальчику лет четырнадцати, — Толя, расскажешь историю? — Тот с какой-то растерянностью и страхом на лице взял в руки вазочку и, оглядев всех, начал робко и тихо: — Недавно мы с Даней лепили снеговика, и это было одной из счастливых моментов в моей жизни, — робко начал мальчишка, и Полина не смогла скрыть умиления на лице, — правда снега было тогда мало, поэтому снеговик скорее превратился в… — он тихо прыснул, — в грязевик, — почему-то это слово показалось Антону и остальным забавным. Благодаря смешкам, зазвучавшим по всему актовому залу, мальчик по имени Толя почувствовал себя увереннее и продолжил окрепшим голосом, — правда, чуть позже мы осознали, что снеговик состоит ещё и… — он задрожал всем телом и прыснув, выпалил, — из собачьих какашек! — вот тут Антон и вправду засмеялся вместе с ним, и даже рядом сидящий Володя не смог скрыть улыбки, — Снеговик пах просто ужасно, — он забавно поморщился, — так еще и одежда вся в грязи была, поэтому нас с Даней очень сильно отчитали воспитатели. — А мне Даня на день рождения плюшевого медведя подарил! — зазвучал восторженный голос маленькой девочки. — А мне приготовил кексы! — добавил какой-то мальчик. — Че за Даня? — поинтересовался Ромка. — Наверное старшак из приюта, — пожал плечами Витя. — Даня — наш старший брат! — гордо заявил маленький белобрысый мальчик, — он все для нас делает. — Я закончил, — смущенно добавил Толя, протягивая свечу рядом сидящему Бяше. Тот без промедлений забрал из рук мальчика свечу и неловко почесал затылок. — М-да… Чет я даже не знаю че рассказывать из своей жизни, все забылось как-то, на… — Бяша вздохнул. — Давай уже, хватит лясы точить, — начал поторапливать Ромка, — расскажи например, как ты в шестом классе обдристался из-за училки… — Ромка не успел договорить, как Бяша тут же ощетинился, стыдливо выкрикивая: — Завали-на хлеборезку свою, а то всем расскажу про Соньку! — пригрозил Бяша и Ромка тут же вернул себе прежний суровый вид. — Только попробуй, мудила, и твой труп только по весне… — Уже весна, долбо… — Бяша запнулся, оглядев детей и продолжил, стараясь контролировать свою речь, — конь педальный… — Сам такой, — нашелся с неоригинальным ответом Ромка, — мог просто сказать «тупой», а не вые… — Ромка запнулся, — выделываться. — Бяш, ты начнёшь уже рассказывать историю? Не томи же! — прошипела Катя нетерпеливо, — рассадите их кто-нибудь! — Расскажу-расскажу Катька-на, не злись, — поднял Бяша руки в примирительном жесте, — Так вот, подарили как-то Ромке овчарку… — Завали… — тут же перебил его Ромка, за что получил с десяток пар осуждающих глаз и Катино цоканье. Ромка закатил глаза, проговаривая уже тише, — ну давай бл… — он вновь запнулся, — блин, позориться, так до конца. — Рад, что ты смирился со своим положением-на, — хмыкнул Бяша, и под неодобрительным взором друга продолжил уже веселее, растирая руки в предвкушении, — Соня - это собака Ромы, немецкая овчарка, — тут уже Ромка прикрыл лицо ладонями, обреченно вслушиваясь в дальнейшее без какого-либо энтузиазма. Бяша перевел внимание в сторону друга, и тут же изменился в лице, произнося с кричащим осуждением, — вот только Соня мужик с яйцами, а этот долбоящер дал ему девчачье имя. Ровно после того, как он закончил, весь актовый зал залился громким смехом. Антон был весьма удивлен тем, что у Ромки есть питомец, так ещё и пес. Ведь помнится ему, Ромка не очень любил собак, по крайней мере только по причине того, что Полина относилась к ним негативно. Одноклассники кидали насмешливые комментарии и Ромка, закатывая глаза, выслушивал все эти нелепые шутки с крайним возмущением. Даже дети не смогли сдержать хохота, прикрывая рот ладонями и обсуждая между собой, насколько это глупо - дать псу мужского пола женское имя. — Да я че бл… Блин, виноват? - ощетинился тут же Ромка, чуть ли не подскочив на своем стуле от шквала эмоций под аккомпанемент громких смешков. Даже Полина захохотала так громко и искренне, что Антон невольно подхватил её смех, — что у неё морда, как у девки?! — Бяша на эти слова лишь вздохнул со скепсисом, а Ромка все упорно продолжал свое нелепое оправдание, — Вот я и подумал, что он девочка! — А проверить овчарку на наличие бубенцов у тебя ума не хватило-на? — кисло вставил Бяша, взглянув на друга с капелькой укора. — Ром, — послышался смешок Коли, — это и правда слишком… Ромка гаркнул: — Так я черт возьми, был уверен на сто процентов, что Соня - девочка! Вы просто не видели её… Тьфу ты, его морду! — Ну и ну, — качнул головой Антон, не удержавшись от комментария, — не повезло Соне с хозяином. — Да завали ты тоже, умник тут нашелся, — хмуро ответил Ромка. — Может и не умник, но перед тем, как дать питомцу кличку, — Антон сардонически заулыбался, — я в первую очередь проверю его пол. — Уделал, — насмешливо пролепетал Витя, выговаривая по слогам. — Дай сюда свечу, обмудок, — сконфуженно пробормотал Ромка, — моя очередь тебя позорить перед всеми, — он потянулся резким движением руки за свечой. — Ну уж нет-на, — Бяша вдруг встал со своего места и опрометью унесся подальше от озверевшего друга, параллельно смеясь и слыша за своей спиной Ромкины угрозы: — Я ж из тебя щас душу вытрясу. — Догони сначала, фраер-на, — во все горло смеялся Бяша. Спустя пару минут Ромка все-таки догнал его и, схватив за шиворот, усадил обратно на место под недовольное бурчание друга, который все еще проявлял сопротивление. — Так вот… — Ромка начал наигранно-серьезным голосом, будто намеревался рассказать страшную историю, — У нас как-то контроха была, ну и Бяха шпоры притащил. А нас-то тогда отсаживали частенько, типа мешали и сильно шумные были, — он хмыкнул, продолжая под взором уже обидевшегося Бяши, — Так к чему я веду… Обычно, когда Бяха списывал, я следил за училкой, чтобы она не спалила нас, а в этот раз Бяха сидел за партой один, и следить было некому, — Ромка прыснул в кулак, — и он кароч где-то минут пять списывал, пока училка прям перед ним стояла и глаза в него вперила злющие, как у змеюки, — Ромка подводил к концу истории с явным смешком, — Он заметил её только в последний момент и все, че он смог сказать, это «ой, Марь Ивановна, а вы чего тут?» — Ромка заржал, а Бяша прикрыл лицо ладонями, — ну и он настолько испугался, что прямо в штаны навалил… — в классе встала гробовая тишина, а затем последовали громкие смешки. Ромка задрожал всем телом, изрекая последнее, запинаясь на каждом слове от смеха, — Мы потом ходили по школе и спрашивали у пацанов, нет ли у них лишних трусов, — он засмеялся, — Косились на нас люто. — Чтоб у тебя понос случился, — глухо проговорил Бяша в собственные ладони, — предатель-на. — Да ладно, Бяш, с кем не бывает… — пыталась подбодрить его Полина, радушно улыбнувшись, — ты же ещё маленький был, да и давно это было… — Со всеми не бывает-на! — воскликнул Бяша. Из его горла вырвался нервный смешок, как у шипящей банки со взболтанной газировкой, — Ромка потом счел своим долгом рассказать каждому, что я обосрался, поэтому трусы и нужны-на. — А че делать было-то, на нас как на голубых смотрели, — нашелся с ответом Ромка, возмутившись, — Кто будет ходить по школе и выпрашивать труселя? — Ты не выпрашивал, — со скепсисом изрек Бяша, выпалив, — ты у одного пацанчика пытался стырить трусы! Поэтому тебя и назвали пе… — он запнулся, — Голубым, фуфлыжник недоделанный. — У меня не было выбора! — чуть ли не подскочил на своем стуле Ромка, оправдываясь. — Ты ему ножиком пригрозил, — пер Бяша тараном, — ещё рожу стремную скорчил, — он прыснул, — Ещё бы чуть-чуть, и ещё одних обосранных трусов было бы не миновать. — Ну трусы-то мы достали, — нашелся с ответом Ромка, добавив с укором, — а то ходил бы в говне под жопой до конца дня! Бяша наигранно заулыбался и протянул пренебрежительно: — Огромнейшее спасибо тебе за то, что мы потом у директора отчитывались-на, — он попытался поклониться, сидя на своем стуле. — Зато в чистых труселях, — парировал Ромка, посчитав это оправдание вполне весомым, — все, дальше давайте, — он передал свечу рядом сидящей девочке и та, без промедлений начала рассказывать свою историю. Антону было очень весело и впервые комфортно в кругу одноклассников и можно сказать, новых друзей? Он даже не предполагал, что день пройдёт в настолько позитивном ключе и чувствовал лёгкий мандраж перед тем, как увидеться со всеми, ожидая скорее негативное отношение к себе, так как до этого к нему все относились со скепсисом и даже презрением. Нет-нет, конечно же остались и те, кто одаривал его неприязненными взглядами и тихими язвительными комментариями, когда они перешептывались между собой, но Антону не было до этого дела, так как для полного счастья ему хватало Володи, Ромки и Бяши. Он был даже несколько изумлен тем, что Коля, Витя и Лена не воротили носы и не смотрели на него с недовольством, совсем наоборот - с улыбкой и с толикой принятия на лице. Благо Иван, который был против всей этой авантюры, в школу сегодня не заявился, поэтому Антон чувствовал себя в безопасности. Когда очередь рассказывать историю дошла уже до Антона, и он завидел протянутую маленькой Машей свечу, он будто весь внутри сжался и сделался робким под надзором всей этой толпы. Он даже не успел толком придумать за все это время какую-никакую интересную, путную историю, пока вазочку передавали по кругу. Крошечная паника забилась прямо в груди. Он шумно сглотнул, забирая из рук девочки свечу, благодарно улыбаясь. — Ну че, обосрыш, — начал ехидничать Ромка, закинув свой локоть Бяше на плечо, — пора и тебе песенку спеть. Сознание опустело и Антон почувствовал мандраж. Он неловко почесал затылок, чувствуя взгляды, устремленные прямо на него. Володя ободряюще похлопал его по плечу и Антон выдохнув, пробормотал невнятно: — У меня, на самом деле, нет таких уж интересных историй… Почему-то в сознании упрямо всплывали только теплые моменты с Ромкой и Бяшей. Их вечерние посиделки, игры в карты, шашки, и даже иногда Ромка соглашался сыграть вместе с ним в шахматы, хоть Ромка и не был сторонником подобных игр. Ромка больше отдавал предпочтение игре в «ножички». Правила там были довольно простые, в теории все было понятно, вот только на практике Антон терпел неудачу каждый раз, стоило ему метнуть нож в землю, и видеть, как острое лезвие не протыкает почву, что и было целью игры - метнуть нож в землю так, чтобы бросаемый нож воткнулся. Ромка не раз высмеивал его потуги, неоднократно показывая, как именно нужно делать. Вот только сколько бы он не объяснял, сколько бы не демонстрировал свои резкие, отточенные до идеала движения, Антон никак не мог просечь и повторить точно так же. Или воспоминания о том, как Ромка частенько захаживал к нему в гости, уминая сгущенку с хлебом вместе с Олей, параллельно глядя на экран телевизора, на котором крутили «Утиные истории». Как Оля изрисовывала его лицо маркерами и тестировала на нем детскую косметику, щедро купленную и подаренную мамой. Как Ромка после голубых теней на веках жаловался неделю, что эта «срамота» не смывается и что Оле надо выкинуть к «херам» этот «пиздец». Как мамино лицо изредка скрашивала слабая, но очень теплая улыбка, стоило Ромке заявиться к ним с большим пакетом угощений и провести время за чашечкой чая, беседуя о всяких мелочах, которые, хоть и не имели какого-то глубоко смысла, но позволяли расслабиться и просто забыть обо всех невзгодах и проблемах, мучавших семью Петровых день изо дня. Как Ромка приговаривал, стоя на пороге их дома все ещё в шапке и кожаной куртке, параллельно стягивая с рук перчатки: «Ну че, малявка, обниматься будем?», и как Оля неслась к нему подобно торпеде с восторженными выкриками и визгами, тут же оказываясь в Ромкиных крепких объятиях под аккомпанемент смешков мамы и Антона. Антон ощутил противоречивые чувства. Режущая боль внутри и приятная эйфория затуманили рассудок и мешали здраво мыслить. Антон метался между ними и не мог притупить хотя бы малую долю терзающих его ощущений. Явилась апатия. Когда Антон поднял помутневший взгляд и оглядел заинтересованные лица присутствующих, он моргнул, а затем сфокусировал внимание, выискав среди этой толпы смеющиеся лица Ромки, Бяши, Володи, Кати и Полины, он будто бы наконец пришел в себя и осознал, где он в данный момент находится. — Да любую фиговину расскажи, — голос Ромки показался ему оглушительно громким, — никто тебя здесь не сожрет, если будет не смешно, — он улыбнулся и Антон осознал, что Ромка просто заметил то, каким растерянным и нервным выглядел Антон в тот момент, когда до него дошла очередь, — Вон, Колян вообще рассказал, что его мать часто бесится по причине того, что она овен, а не потому что он ей нервы треплет, — он пожал плечами и актовый зал заполнился громкими смешками. — Не заставляй меня выражаться на кабардинском, — пригрозил Коля, гордо вскинув подбородок, — ты ж не выдержишь. — Опять порчу будет наводить, — закатил глаза Ромка, — Христа ради, пожалей хотя бы в этот раз. — Да какая порча! — возмутился Коля, — и я вообще не христианин, — хохотнул он, — Я просто сказал «я не смог выкрутиться» на своем языке, — он всплеснул руками, — а теперь эти два недоумка без конца треплют мне мозги! — А как звучать-то будет? — полюбопытствовал Антон, так как ему ещё ни разу не приходилось вести беседу с человеком другой нации, поэтому было весьма интересно услышать, как звучат слова на другом языке. — Обосрыш, не надо, — почти умоляюще произнёс Ромка, — пожалей хотя бы себя. — Ну раз Антон попросил, так уж и быть, — вскинув нос, пролепетал Коля, а затем зазвучало то, что по звучанию больше напоминало проклятие на каком-то древнем и давно забытом языке, чем что-то адекватное, — ЗыкъысхукIуэцIырыгъэджэрэзыкIыжыфыртэкъым, — как на духу выпалил Коля и прыснул тут же, завидев на лице Антона самый настоящий шок, вкупе с нескрываемым восхищением. — Нифига себе! — обомлел Антон, — что это за заклинание такое? — Я не понял ни слова из того, что он сказал, — подал признаки жизни притихнувший Володя, — мне кажется, у меня мурашки пошли по коже, — он судорожно растер плечи. — На самом деле это одно слово, — смущенно ответил Коля, гордясь своим языком как никто другой, — вроде бы оно считается у нас самым длинным… — Я тебе отвечаю, он всех нас проклял прямо сейчас, — на лице Ромки отразилась наигранная паника, — хана нам будет. Я после его речей заснуть не мог, всякая херь мерещилась. — Да говорю жэ вам, — ощетинился Коля, — в переводе это просто «я не смог выкрутиться»! А остальное всего лишь твое самовнушение, Ромыч, — закатил глаза Коля, потерев подбородок. — Заливай дальше, — фыркнул Ромка, — если со мной чет случится, виноват будешь ты. — Ну и пожалуйстэ, — махнул рукой Коля, — тоже мне. Свеча упорно горела. Огонек дрожал, потеки расплавленного воска стекали вниз, глухо падая на стекло вазы, и тут же застывали, образовываясь в твердые капли. Антон мысленно сравнил их со сталактитами в пещерах. И, хоть и с трудом, наконец заговорил: — Я вспомнил кое-что, — в горле, по ощущениям, высохло так, словно Антон разом закинул в рот горсть песка. Всплыло воспоминание. Возможно скорее душевное и слегка забавное, нежели смешное, — Не знаю даже, покажется ли моя история вам достаточно уморительной… — когда Полина ободряюще улыбнулась, Антон продолжил чуть смелее, немного изменив историю, чтобы не возникло подозрений, — Когда я жил в Москве, у меня были друзья, их наверное можно назвать хулиганами… — он украдкой посмотрел на Бяшу с Ромкой, которые при упоминании хулиганов навострили уши, и невольно улыбнулся, — которые очень сильно любили доставлять мне проблемы, — он хмыкнул, — они частенько оставались у меня с ночевкой, а у меня сестра младшая, которая очень любила проводить время в их компании… — Антон чувствовал лёгкий мандраж, казалось, что он стоит в центре сцены, а свет софитов больно слепит глаза, отчего лица присутствующих нельзя было разглядеть детально, — В один из таких дней Оля, — он пояснил, — моя сестра, притащила в комнату лак для ногтей, — он хохотнул, — начала канючить, чтобы парни пожертвовали своими ногтями и пообещала, что они смоют её творение сразу же после того, как она потренируется, — он вскинул палец, — Вот только Оля не учла одного: у неё не было средств для снятия лака, поэтому парни… — тут уже Антон прыснул, заканчивая свою историю, — Две недели разгуливали с розовыми ногтями, сгорая от стыда. Послышался смех Вити: — Ну дает твоя сестрёнка, — он хлопнул в ладони, выражая тем самым восторг и какое-то даже одобрение, — пацаны вообще как отнеслись к подобному? Не негативно? — Да нет, — пожал плечами Антон, прыснув, — похвалили Олю и гордо заявили, что к ним уж точно ни один адекватный человек теперь не сунется. — Ну дела, — зазвучал голос Ромки, — не повезло пацанам, — он воспроизвел у себя в голове подобный момент и выдохнул облегченно, — главное, что не со мной подобная дичь произошла, — он сделал вид, словно его передернуло от ужаса, — нас бы за такое за гаражами… Антон смотрел на Ромку с такой иронией на лице, ибо это было так смешно и нелепо, что тем самым хулиганом в истории Антона непосредственно был он. Хотелось вскочить с места и с по-детски глуповатой улыбкой на лице указать на него пальцем, изрекая громко и насмешливо: «Это был ты». Бяша его реакцию не разделял, перебив тут же: — Ну походил бы с розовыми ногтями-на, — закатил глаза Бяша, фыркнув, — не помер бы, неженка. — Да завали, — пихнул его в бок локтем Ромка, — жаль, что мы сегодня строим из себя интеллигентов, а так бы получил от меня тумаков за свой дрянной язык. Этот комичный дуэт вдоволь повеселил этим вечером детей и одноклассников, поэтому на каждую их нелепую перебранку все заливались смехом. — Интеллигент ты только во снах-на, — Бяшка вздохнул, ссутулившись и облокотившись о собственные колени, обхватив щеки ладонями, — по жизни ты додик, не важно в костюме ты или в спортивках своих. — Сам ты додик! — гаркнул Ромка, тут же принимаясь шутливо душить друга руками, а Бяша в свою очередь сквозь смех подыгрывать ему, имитируя удушье, — соплежуй ты херов! Когда очередь дошла до Володи, он с особой неохотой и пунцовыми щеками рассказал недавнюю историю про сажу, которая окрасила его волосы в черный цвет. Почему-то даже Ромка, заслышав эту историю, прыснул в кулак, старательно пытаясь это скрыть в темном помещении зала, а Бяша по-доброму улыбался, наблюдая за тем, как Володя сконфуженно кашляет в кулак и отводит глаза, потому что не привык контактировать с ребятами. Полина же неоднозначно пожала плечами, радушно улыбнулась и с нотками грусти произнесла, что не может вспомнить ни одну забавную историю из своей жизни, и Ромка любезно решил вспомнить за неё: — Вот че ты заливаешь Поль, — стоило Ромке что-либо произнести, как у Полины дернулся глаз, и её лицо скрасила нервная и одновременно предупреждающая улыбка. Но Ромка безжалостно продолжал начатое под надзором темнеющих глаз Полины, упрямо не замечая её сурового взгляда, — а как же Сонька, которая обоссала твою ногу… — Ромка не успел договорить, как по всему актовому залу пронесся гогот и заливистый смех ребят. Полина, глядя прямо на Ромку буравящими глазами, прошипела на одной угрожающей и низкой ноте: — Чуть позже я разберусь с тобой, — и добавила, выделив, — Ромочка, — и от этого, казалось бы слащавого «Ромочка», Рома обреченно проговорил, прикрыв лицо руками: «она из меня все говно выбьет, а потом пустит на фарш», и зазвучал гогот Бяши под комментарии раззадоренного Коли: «поделом тебе, Ромыч». Антон не мог перестать испытывать это щекочущее чувство веселья и тепла, находясь в кругу ребят вечером. Папа должен был подъехать к восьми часам, и Антон ощутил себя маленьким мальчиком, который упрямо противился ехать домой. Ведь сегодня столько всего хорошего успело произойти. Он перешагнул тот самый порог, который не давал ему чувствовать себя достаточно уверенно и раскрепощенно, примерив костюм известного поэта, бегая в подобном одеянии по всей школе. Принёс угощения, поделившись ими с детьми, показал Оле школу, пообщался с ребятами и нашел общий язык, откинув свой страх подальше, и ещё много-много всего, а вечер к его счастью все ещё продолжался. Впереди его ждут ещё и фейерверки, которые были той самой вишенкой на торте, которую ждали в нетерпении все присутствующие. Оля же при упоминании салютов сама чуть ли не взорвалась от предвкушения, ведь фейерверки были редким явлением в их семье, и на Новый год папа обычно баловал их только бенгальскими огнями, строго приговаривая, что салюты - это очень опасно. Катя рассказала про своего кота, который жил с ней до того, как она переехала с мамой в поселок, а кот остался с бабушкой в городе. Загвоздка была в том, что кота она назвала по глупости «Пушком», несмотря на то, что порода у него была необычная. — Канадский сфинкс, — заявила она с капелькой стыда, и не все сразу поняли в чем смысл данного рассказа, как Антон и Володя среди всех присутствующих заливисто засмеялись, и Антон, запинаясь на каждом слове, проговорил: — Но они же лысые! — и весь актовый зал после его пояснения вновь залился громким смехом. Однако Антон не мог скрыть своего восторга, ведь такая порода считается очень дорогой, да и не сыщешь такую в их округе, и уход к ним нужно подобрать особый, поэтому он не удержался от вопроса, — откуда достали-то такого? Катя смущенно, и каким-то образом одновременно с хвастовством ответила, откинув косу за спину: — Папа привез, он за границей работает, — и Антона ничуть не смутил подобный ответ, преисполненный тщеславием, ведь это действительно здорово, и именно то, чем гордился бы каждый. И судя по Катиной интонации, она очень любила и восхищалась своим отцом. Чуть позже ребята раздали оставшиеся угощения детям и одноклассникам. Антон с радостью принял пирожок, приготовленный Ромкой, начиная уминать его под недовольным и сверлящим взглядом одноклассника. Все же Антон добился своего, поэтому растягивал удовольствие, демонстративно откусывая кусочек за кусочком, играя на нервах Ромки совершенно безжалостно. Ромка же на его причудливые действия фыркнул беззлобно и, взяв со стола последний блинчик, принялся уплетать с таким же удовольствием на лице. — Ну что ж, пришло время для салютов! — весело пролепетал Бяша, вскакивая с места, и все без исключения подхватив его настрой, начали ретироваться к выходу. Дети были так воодушевлены, что понеслись вприпрыжку, обгоняя старших и обсуждая предстоящий салют, который все с замиранием сердца ждали с самого начала ярмарки. — Антон, а ты что, не пойдешь с нами? — спросил Володя, завидев, что Антон не спешил выходить. — Я помогу тут и приду, — улыбнулся Антон, — нельзя же оставлять все так. Антон вызвался помочь ребятам со стульями, которые были чуть ли не разбросаны по всему актовому залу, и нужно было их вернуть в изначальное положение. Володя с Ромкой и Бяшей тоже хотели помочь, но Антон буквально силком вытолкнул их на выход, ибо рук более, чем хватает, а пропускать салюты будет грешно, особенно, когда в их посёлке подобное считается редкостью и чем-то невероятным, волшебным. Почему-то не хотелось бросать парней в такой момент, поэтому ему было нисколечко не трудно внести свою лепту. В актовом зале остались только Витя, Коля и он, поэтому Антону было слегка волнительно находиться рядом с теми, с кем не заговаривал до этого вовсе. Когда Антон убрал стул на место под напряженное молчание ребят, он уже успел внушить себе, что ему не стоило оставаться с ними в одном помещении. Возможно ли то, что он своим присутствием вызвал негативные чувства? Может ребята противились его нахождению здесь. Эти мысли подпортили ему настроение, однако уходить, не доведя дело до конца, он явно не собирался. — Тох, — зазвучал тихий голос Коли и Антон вздрогнул, переводя внимание на одноклассника, который переминался с ноги на ногу, силясь что-то сказать. И судя по его озабоченному лицу, точно что-то очень важное. Антон вопрошающе на него глядел, ожидая продолжения реплики, и чувствовал, как сердце начинает биться быстрее от переживаний. А затем Коля произнёс то, чего Антон уж точно не ожидал услышать, — ты прости за то, что в нашем классе одни говнюки… У Антона по коже пробежали мурашки. Он даже толком не понимал, что сейчас происходит и что хотят сказать его товарищи. Но он точно был убежден в том, что это «что-то» нечто хорошее и чудесное. Антон чувствовал всем своим естеством, что начинается та пора, когда он сможет чувствовать себя в своей тарелке. Не белым вороном, отделенным ото всех своей нелюдимостью, а тем, кого гордо смогут назвать «своим». — Да, — подхватил Витя сконфуженно, подвинув стул и распрямившись. Его движения были неестественными, как у деревянного солдатика, Антону даже будто бы послышался характерный скрип, — ты на самом деле парень неплохой… — Антон слышал нотки неловкости в их голосах, пока они пытались построить вразумительное предложение, чтобы донести свою мысль до него, а Антон же в свою очередь не перебивал, потому что не мог поверить в происходящее. Витя потер глаза грубым движением руки, — вот блин, — он щелкнул языком, — весь день готовились, даже речь нифиговую придумали, а теперь, стоило заговорить с тобой, в голове стало совсем пусто… Коля, видно осознав, что его товарищ не сможет собраться с мыслями и закончить свою речь, взял на себя инициативу и двинулся к Антону легким шагом. Стоило ему встать напротив, как он поднял руку и по-товарищески похлопал Антона по плечу, примирительно улыбаясь. Его взгляд явственно выражал сожаление, словно Антон успел когда-то отхватить по его вине. — Витя хочет сказать, что плохой вовсе не ты, — Коля выдержал небольшую паузу, прежде чем продолжить. Кажется, ему стоило это немалых усилий, — а наш класс, который прогнил насквозь. — Ребят… — сипло произнёс Антон, глазея на парней с неприкрытым изумлением. Это что, призыв к дружбе, к товариществу, к миру, в конце концов? Антон метался в своих мыслях и, честно говоря, чувствовал, как пол под ногами становится чуть ли не ватным и как Антон проваливается куда-то вниз, а затем и взлетел, парил в воздухе. Тело будто закружилось, словно пушинка на ветру, и даже появилось ощущение невесомости. Это было раскаяние. Парни в своей глуповатой и неловкой манере пытались попросить прощения. Пускай и скомкано, пускай с запинками, но очень искренне, по-настоящему. И в груди Антона загорелся огонек надежды на лучшее. — Ну вот, ты смутил его! — возмутился Витя, всплеснув руками, — Говорил же подходить к нему осторожнее, не видишь, что ему и так сложно в нашей компании? — он схватился за свою голову и чуть ли не завыл отчаянно. — Да я ничего не сделал! — раздраженно ответил Коля, ощетинившись, — че ты с ним, как с маленьким? — Пацаны… — Еле вырвалось из Антона короткое. Он поднял руку в примирительном жесте, — Я правда не в обиде, да и вы не были в числе тех, кто пытался мне навредить, — он сжал в руке ткань своей рубашки, заметно занервничав. В полупустом актовом зале гулким эхом разнесся его голос, — Не думаю, что вам стоит… — Ещё как стоит, — вздохнул Коля, упав духом, а затем проговорил ровно и серьезно, без запинок, — Дажэ если мы и не пытались навредить, но все же ничего и не сделали для того, чтобы предотвратить травлю в твою сторону, — судя по его интонации, он действительно очень сожалел, и Антон уловил его чувства. Плечи Коли заметно опустились, словно он нёс на себе какую-то тяжелую ношу, а лицо приобрело задумчивое выражение, — так что мы тожэ считаемся соучастниками. — Уф, — схватившись за сердце, заулыбался Витя, выдыхая облегченно и громко, — Мне так хорошо стало, что я наконец выразил то, что хотел, аж гора с плеч! Антон будто потерял возможность разговаривать. Язык стал тяжелым, а мысли спутались, словно клубок ниток. — В общем, Тоха, — Коля пытался занять чем-то руки, нервно пододвигая стулья, — ты прости уж нас, дураков, — он почесал затылок, — На поводу у стада шли вместо того, чтобы подойти и узнать, какой ты человек на самом деле, — он очень слабо и радушно улыбнулся, — а сегодня, понаблюдав за тобой, мы поняли, что ты пацан неплохой, с малышней вон бегал, трясся за каждого, как мамочка, — он хохотнул и Антон смущенно улыбнулся. — Да, на самом деле, — почесал нос Коля, протягивая со смешком, — когда ты перешел в наш класс, мы подумали, что ты псих. — Да-да, — подхватил уже смелее Витя, хохотнув, — он так носился по классу, будто ужаленный. — А как он Ромыча на физре приструнил, — в открытую уже смеялся Коля, — это была просто чума, никогда не забуду его лицо. — Да, я тоже офигел тогда! — закивал бодро Витя, обратившись уже к Антону со смеющимся лицом, — Антон, ты наикрутейший и смелый пацан, которого я только встречал в своей жизни, вот честно, — он прижал руку к сердцу. — Да че ты теперь сопли пускаешь, — осуждающе прошипел Коля, — он и так уже красный, как рак, ничего ответить не может. — Скажете тоже… — Антон был так смущен и растерян, что он даже не знал, какие слова стоит подобрать, чтобы выразить те чувства, которые неустанно кружились внутри него. — Просто знай, что ты занятный малый, — улыбнулся Витя очень широко и дружелюбно, оголяя ряд зубов. — Малый… — закатил глаза Коля, перекривив его интонацию и скрестив руки на груди, — Мы в одном классе с ним, если че, может он вообще старше тебя. — Ой, да харэ уже, — поморщился Витя, — зануда. Антон был так тронут, что не мог убрать с лица глуповатую улыбку. Наблюдая за своими новыми товарищами, он не мог унять смешинку, подступающую к горлу, до того он был счастлив и воодушевлен происходящим. Приоткрыв губы, он все же проговорил мягко: — Давайте заканчивать, — поспешил прервать их Антон, улыбнувшись настолько искренне, насколько умел только он, — а то салюты пропустим. Парни подхватили его настроение и заметно взбодрились, разговаривая с Антоном уже увереннее, чем ранее. — Во! — восторженно воскликнул Коля, — Тоха дело говорит, давай Витек, поднажми, а то все торжество проэбем. — Значит нам стоит поторопиться, — подхватил Витя, — и тогда не проебем.

***

Когда Антон наконец закончил дела в актовом зале, он наконец со спокойной душой, наэлектризованный и нетерпеливый, в приподнятом настроении двинулся к лестничному пролету. Он еле удерживал себя от неутомимого желания мчаться по школе вприпрыжку и, чувствуя, как ему сносит крышу, повторить легендарную «лунную походку» Майкла Джексона. Однако чувства нокаутировали здравый смысл и Антон, решившись, сначала заозирался по сторонам, убедившись в том, что его никто не видит, а затем повернулся вокруг своей оси, пробуя пройтись луной походкой назад, однако переоценил свои возможности и вдоволь посмеялся над своими нелепыми движениями. Наверное, было бы очень неловко, если бы его застали таким, но ему было слишком весело, чтобы задумываться об этом сейчас. Чужое мнение больше не приносило дискомфорта, Антон будто превратился в перышко и, поддавшись напору ветра, кружился в вихре. Он вдруг замер, расслышав голоса. Очень теплые и родные. Когда Антон завидел устроившуюся на ступенях Олю, и услышал её до боли суровый, пропитанный упрямством ответ, он не смог сдержать улыбки, потому что рядом с ней стоял тот самый, который целый день не мог набраться смелости чтобы подступиться к ней и найти общий язык: — Я Тошу жду. Антон едва ли сдержал в себе рвущийся наружу хохот, настолько твердо, коротко и лаконично произнесла Оля эти слова, оставив Ромку без шанса за что-то зацепиться. Однако несмотря на щекочущее чувство, кружившееся внутри, зерно переживаний все же вздымалось в груди волнами. — Слушай, — попытался разговорить её Ромка, засунув руки в карманы своих штанов. Антон мог лицезреть только их напряженные спины и изредка профиль лица, поэтому те не замечали, что Антон стоял позади и молча наблюдал, — малявка… — Для тебя - Оля Петрова, — ощетинилась Оля тут же, чуть ли не проговаривая эти слова сквозь зубы. Она ссутулилась, скрестила руки на груди и буркнула, — какой же ты всё-таки грубиян. Ромка тяжко вздохнул, и Антону даже на секунду показалось, что уже растерял всю смелость, которую он копил для разговора, как Ромка пошел на поводу у Оли и произнёс: — Оля Петрова, — в голосе Ромки послышалась улыбка. Антон изумлённо уставился на его напряженную спину. Кажется, вместо того, чтобы смириться со своим поражением, Ромка предпочел играть по её правилам, прощупывая почву. Антон завороженно наблюдал за тем, как Ромка несмело протягивает Оле пирожок, аккуратно завернутый в салфетку, — примешь пирожок? Сколько искренности, тепла и радушия звучало в его голосе, когда он с прелестной осторожностью поинтересовался у неё об этом, стараясь не показаться навязчивым. Антон чувствовал, как сердце трепещет, будто он сел на самый страшный аттракцион и его подкинуло в небо, отчего хотелось кричать и смеяться от щекочущего чувства в животе, который потом подступал к горлу. Оля повернула к нему голову и, посмотрев на аппетитный пирожок блестящими глазами, все же собралась с мужеством и воздержалась, ибо судя по её угрюмому выражению, смягчаться она уж точно не собиралась. Да и подкупить Олю таким образом у Ромки явно не выйдет. Не настолько же она проста и Антон это знал. — Я не вожусь с теми, кто обижает Тошу, — скрестив руки на груди, тут же закрылась Оля, демонстративно повернув голову в сторону, тем самым обрывая едва начавшийся диалог. Ромка вздохнул, неловко почесав затылок. Антон наблюдал за его нервными движениями с замиранием сердца. Как Ромка мнётся перед Олей, стараясь построить вразумительное предложение, удалив из своего лексикона привычные бранные словечки. Как Ромка дрожащей рукой по привычке тянется к карману своих штанов за сигаретами, а затем пресекает себя тут же, так как при тринадцатилетней, так ещё и девочке, весьма воспитанной между прочим, это моветон, да и у Ромки были принципы, которым он придерживался и ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не изменял себе. Он вздохнул, проговаривая вкрадчиво и осторожно. Так, чтобы Оля поверила в эти слова, и откинула все мешающие сомнения: — Я больше не обижу его, — Ромка закончил твердо, — честное слово. По телу побежали мурашки. Антон не мог убрать с лица широкую улыбку. Кто бы мог подумать, что грозный Ромка, с которым он враждовал почти целый месяц, будет сейчас стоять и оправдываться перед его сестрой, пытаясь подобрать нужные слова. Оля вновь вернула ему свое внимание, в этот раз глядя на Ромку так, словно она намеревалась все же выслушать и дать ему шанс, если он, конечно, опять все не испортит. В голосе сочилось недоверие: — Этого мало, — она нахмурилась и произнесла сурово, — докажи. Ромка удивленно на неё посмотрел и даже Антон не смог сдержать прысканья в собственные ладони. — Что брат, что сестра, — хохотнул Ромка, ничуть не смутившись. Он присел рядом с ней на корточки, и, немного склонив голову к ней, спросил, — Ну давай, че мне сделать для тебя? Оля замялась. — Пообещай, — выдохнула Оля, произнося вкрадчиво и как-то даже по-взрослому, глядя Ромке прямо в глаза. Смело и, будто пытаясь проникнуть в его сознание и прочитать мысли. Антон восхитился, насколько зрелой показалась ему Оля сейчас, — Пообещай, что больше не тронешь Тошу, и я тебе поверю. — Вот так просто? — стоило Ромке задать такой вопрос, как Оля с непринужденным видом решительно протянула ему оттопыренный мизинец. Вот тут Антон еле сдержал себя от того, чтобы не захохотать в голос. Ну, Оля, та ещё проказница! Если бы сестра знала, насколько Ромке претит подобный жест, она бы с радостью использовала это действо в качестве пыток, и подопытной крысой служил бы как раз-таки Ромка. Ромка округлил глаза в удивлении и эмоционально выпалил на одном дыхании, — да вы, Петровы, издеваетесь надо мной! — Грубиян, — буркнула Оля с кислым выражением лица и потупила взгляд на свои ноги. Очевидно, не этих слов она хотела услышать, поэтому тут же сделала вид, что растеряла весь интерес и заметно скуксилась. Антон с умилением, и в то же время благоговейным страхом наблюдал за яростными потугами Ромки завязать диалог. Он даже не замечал за собой сжатых и поднятых в знак поддержки кулаков. Давай же! — Оля Петрова, — проговорил Ромка с хоть и едва заметной, но дрожью в голосе, — я обещаю, твоего брата никто не тронет. Антон прочувствовал импульсы жара, разливающиеся по телу и собственное сердцебиение, которое забилось в истерике, словно порвались поводья, выпустив на волю бешенного жеребца. Оля вновь обратила на Ромку свое внимание, в этот раз с заметным блеском в глазах и надеждой на лучшее. И Антон понял, что вот он - тот самый нужный момент. Она спросила робко, при этом не ослабляя бдительность: — Будешь защищать его? Ромка на этот вопрос фыркнул себе под нос, что точно не ушло от Олиных прищуренных в подозрении глаз. — Твой брат не такой уж и хлюпик, как может показаться на первый взгляд, — Ромка улыбнулся широко, — не волнуйся за него. — Я знаю это! — ревностно воскликнула Оля, нахмурившись, словно Ромка узнал нечто большее, скрытое от её глаз, — Тоша очень сильный. Ромка лишь кивнул на эти слова, соглашаясь с Олей и вновь спросил, прощупывая почву: — Так ты возьмешь пирожок? — Давай уж, раз предложил! — фыркнула Оля, принимая сей презент от того, кого она на дух не переносила минутой ранее. Антон заулыбался так, что щеки уже побаливали от приятных эмоций. Она принюхалась с озадаченным выражением, поднесла к губам пирожок и откусила кусочек, дегустируя, а затем, прожевав, точно оценила Ромкины способности в готовке и, не церемонясь, откусила ещё и ещё, набивая рот едой. Похоже, угощение пришлось ей по душе. — Вкусно? — стараясь сдержать удовлетворенный смешок, спросил Ромка, на что Оля сконфуженно ответила: — Неплохо. Послышался топот ног этажами ниже. — Принцесса, ты чего там сидишь, скоро Бяша фейерверки запустит, пошли быстрее! — зазвучал радушный голос Володи, — и братец твой непутевый куда подевался? — на манер какой-то старушки проговорил Володя. Когда-нибудь за «принцессу» он отхватит от Антона по полной, а сейчас так уж и быть, позволит другу строить из себя соблазнителя недоделанного. Антон улыбнулся. — Ага-на, оставь этого додика, — подхватил настроение Бяша, — ай-да с нами! — Сам ты додик, — огрызнулся Ромка, — у нас тут, вообще-то, серьезный разговор! — он вздохнул, переводя внимание на Олю, которая с нетерпением и счастливой улыбкой на лице собиралась встать с места и побежать к ребятам, — Но мы уже закончили, беги давай, Оля Петрова. Оля посмотрела на него слегка расстроенно и виновато, а затем, закинув в рот последний кусочек, оставшийся от пирожка, ответила очень-очень тепло, располагая к себе и ломая стену между ними: — Просто Оля. Ромка замолчал растерянно, а затем нашелся с ответом: — Просто Оля, — повторил Ромка словно мантру, улыбаясь так широко и довольно, что Оля против воли улыбнулась в ответ. Ромка крикнул ей вдогонку, — только куртку надеть не забудь, а то от замечаний своего братца не увильнешь! Оля звонко захохотала. — Да знаю я! После этого, она чуть ли не вприпрыжку подлетела к Володе с Бяшей, которые с испуганными лицами вытянули руки вперед, чтобы чуть что, словить Олю, если она оступится и начнёт падать с лестницы. Благо, трагедии удалось избежать и Оля твердо приземлилась на ноги, заслышав нервный смешок испугавшихся парней и засмеявшись вместе с ними. Они двинулись на выход, и Оля, взяв руку Володи в свою, начала расторопно рассказывать, как прошел сегодняшний день и сколько всего ей довелось узнать. Она выглядела такой счастливой и жизнерадостной, что Антону хотелось закружиться в танце, ликуя. И когда Антон хотел ступить вперед, к Ромке, который сейчас вроде как должен был поспешить за остальными ребятами смотреть фейерверки и радоваться концу дня, произошло вопреки всему совершенно иное. Ромка вздохнув, и блаженно потянувшись, начал разворачиваться к нему. К Антону. И Антон толком не понимал, что делает, как вдруг взыграл какой-то инстинкт самосохранения и он с тихим «ой», чуть ли не спотыкаясь, скрылся за ближайшей стеной. Он не понимал, почему вообще решил спрятаться от Ромки, тело словно двигалось само, а сердце стучало как бешеное. Спустя секунды две он услышал четкий звук шагов. Ромка поднимался по ступеням вверх, на третий этаж, и Антон окончательно запутался, ибо что ему понадобилось на третьем этаже? В школе никого не было, абсолютно все побежали на улицу, лицезреть салюты и радоваться жизни, но Ромка почему-то никуда не спешил. И Антону почему-то захотелось только одного: Последовать за ним. Пускай это глупо, пускай странно, но Антону было любопытно до дрожи в руках, что именно задумал сделать Ромка сейчас. Когда Антон прождал несколько минут в нетерпении, и только потом двинулся наверх, он завидел, как Ромка открывает двери самого дальнего класса и загадочно скрывается за ними. Что он вообще там собрался делать? Антону бы стоило развернуться и уйти к Оле, к ребятам, к новым товарищам из класса и провести последние минуты вместе с ними перед тем, как папа заедет за ним с сестрой, но почему-то Антон не хотел. Не хотел. Вместо этого Антон двинулся к классу, в котором сейчас находился Ромка и очень тихо выдохнув, попытавшись успокоить свои распаленные мысли, взялся за прохладную ручку и нажал на неё, отперев дверь. Как только он ступил внутрь, из другого конца класса зазвучал знакомый, но довольно уставший голос, который заставил Антона вздрогнуть от неожиданности и воззриться в его сторону: — Че, тоже малолетки заебали? Антон завидел за последней партой третьего ряда вальяжно развалившегося на стуле Ромку, на которого словно вуалью падал мягкий, холодный свет уличного фонаря, заставляющий темно-зеленые глаза засверкать, превращая их в два ярких изумруда. Почему-то от этого зрелища глубоко внутри Антона созрело нечто необъятно теплое. Оно обволакивало до самых кончиков пальцев и прорывалось сквозь выстроенное Антоном укрытие, которое все это время довольно-таки прочно держалось на земле, пуская корни глубже. А тут вдруг в один миг рухнуло, будто ветром сдуло ребенком слепленный песчаный домик. Потому что Антон наконец ощутил искомый покой. Ощутил именно здесь. В вечернем сумраке. В классе, наедине с Ромкой. А необъятно теплым было солнце, что с остервенением подступало к горлу и рвалось наружу чувством неконтролируемого счастья. Созерцать. Антон сморгнул. — Не то слово, — голос предательски дрогнул, сорвался на фальцет. Антон прочистил горло, — а ты что же спрятался тут, детей испугался? — он выдавил из себя мнимое удивление, — гроза поселка теряет хватку… — Ой блять, завали, ниче я не спрятался, ясно? — хмыкнул Ромка, — поглядел бы я на тебя, если бы тебе тоже пришлось катать на себе пацана весом в шестьдесят кило в дохулионный сука раз, — он потер плечо, поморщившись от усталости, — чуть спину себе не надорвал. Эти мелкие жрут, как в последний раз. — Что ж, похоже, ты уже все, — назидательно начал Антон, закивав и обхватив пальцами свой подбородок, призадумавшись. Ромка озадаченно выгнул домиком бровь, а Антон продолжил иронизировать — старость приходит рано или поздно, но ты не паникуй, в газете недавно прочитал про травы, ну, те, которые… — Антон прыснул со смеху, уворачиваясь от полетевшего в него карандаша, — да чего ты сразу обижаешься?! — Сюда иди, клоп ты вшивый, — низким и угрожающим тоном произнёс Ромка. Антон прыснул. — Ты что, старик? Кто так обзывается? — Кто так обзивается, — перекривил его Ромка, забавно замахав руками, — Лучше уж старик, значит мудрый, а ты как был нюником пятилетним, пятилеткой и останешься. Антон захохотал. — В твоем случае, Ром, старик - точно не о мудрости, — изрек он назидательно. — Обосрыш, я ж ща встану и ты ляжешь за свои смехуечки сраные, — гаркнул Ромка, делая вид, словно он вскакивает с места. — Смехуечки… — Антон чуть ли не заржал в голос. Он, содрогаясь в конвульсиях, перевел дыхание, — ну ты и… — Блять! — Молчу, — Антон поднял руки в примирительном жесте, широко улыбаясь, — Бяша, кстати, сказал, что должны запустить фейерверки через минут десять, ты посмотреть не хочешь? — Срал я на эти фейерверки, — хмыкнул Ромка, — Бяша каждый раз смотрит на них так, словно это блять лучшее, что случалось в его сраной жизни, — он провел пальцем по гладкой поверхности парты, поворачивая голову в сторону окна. — А ты? — поинтересовался Антон, на что Ромка отбрил безжалостно: — А у меня жизнь не сраная, чтоб из-за фейерверков сопли пускать. Антон засмеялся. — Только Бяше об этом не говори, а то… — Антон не успел договорить, как Ромка прервал его с задумчивым: — То… То… — вторил Ромка, — че он сделает? Антон хмыкнул. — Я бы на твоем месте не стал его недооценивать. У него, вообще-то, паяльник есть, — с хитрым прищуром ответил Антон. — Хотя да, сделает, — Ромка вдруг спохватился, взглянув на Антона вопрошающе, — Бля, че ты встал дуб дубом? Садись уже сюда, — он кивнул на стул, стоящий рядом, — а не стой над душой. Антон даже растерялся поначалу, потому что не знал, что делать. Рядом с Ромкой садиться почему-то показалось ему плохой идеей. А если сесть подальше - Ромка посчитает его идиотом уж точно. Времени на размышления не было, поэтому он медленным шагом засеменил в сторону Ромки, однако сел Антон вовсе не рядом с ним, а напротив него, повернувшись к нему всем корпусом и подвинув стул к парте, за которым Ромка и сидел. Ромка посмотрел на него вопрошающе, точно, как на идиота. — А рядом сесть не судьба было? — спросил он, кисло взглянув на Антона. Антон смутился мгновенно. — Ой, да какая разница? — сконфуженно ответил он, — я же тебя вижу, да и ты меня видишь, поэтому не вижу проблем. — Как много «вижу», — хмыкнул Ромка, — если че я не заразный, обосрыш, — изрек он с каменным выражением лица, — не помер бы, если б рядом сел. — Да мне просто тут удобнее, — вскинул брови Антон, не понимая реакции новоиспеченного друга, — чего ты заладил? — Ну ладно, — Ромка пожал плечами, — раз тебе так удобнее, — он особенно четко выделил слово «тебе», относясь к словам Антона со скепсисом. — Бля, — поморщился Ромка, протяжно выдохнув, — я так заебался за сегодня, аж сдохнуть хочется. — Могу предложить выйти в окно… — невинно озвучил Антон и прыснул со смеху, увернувшись от полетевшей руки Ромки, что целилась точно в голову, — давай ещё раз, — улыбнулся Антон лукаво, распрямившись, — может, повезет и попадешь. — Да завали, — хмыкнул Ромка, — если бы я действительно захотел тебе въебать - ты бы здесь не сидел, а корежился на полу. — Да ладно тебе, Ром, не надо оправдываться… — ехидничал Антон, — старость - это нормально, не стоит этого стесняться. — Пятилетних не спрашивали, — парировал Ромка, положив голову на парту, глядя уже на пыльные старые батареи. Антон каждый раз, стоило ему остаться один на один с Ромкой в помещении, не мог толком придумать, что сказать и найти тему для разговора. Почему-то голова упрямо отказывалась думать и переваривать информацию. Однако Антона волновало действительно очень многое. Вечерами он прокручивал прошедшие неспокойные дни и неоднократно задавался вопросами, ответы на которые были ему неизвестны. Вот и сейчас всплыло в сознании то самое, которое не давало Антону ночами уснуть. Это было очень важно. — Ром… — робко произнёс Антон, боясь озвучить интересующий вопрос. — Ну, чего? — в голосе Ромки зазвучала усталость. — Я все никак не мог спросить, но меня интересует кое-что, — Антон выдохнул, пытаясь привести мысли в порядок, чтобы произнести все ровно и понятно с первого раза, ибо в последнее время его предложения напоминали лишь невнятное мямление, — Насчет того, что ты сказал, когда принёс меня домой в тот день… — он замялся, — То, что ты якобы замешан во всем… Ромка ответил с улыбкой на лице: — А я разве не замешан был, обосрыш? — он вздохнул, все ещё сверля глазами батареи, — Кто до этого всю, — он поднял руку и обвел пальцем помещение, — эту хуйню творил? — Антон чувствовал странную радость и волнение, словно все в этом мире было простым и понятным. Ему даже казалось, что от Ромкиных объяснений, которые расставили все точки над «i», сознание становится ясным, а голова, которая ныла от боли и крутящихся вопросов, будто оправилась, — Поэтому даже если не в этом случае, так в других я был замешан, — он спросил с капелькой подозрения, — а че спрашиваешь? Антон почувствовал огромное облегчение от мысли, что все же Ромка не был замешан в том случае с заброшенной улицей. Да, верно, он приложил руку к другим, не менее жестоким деяниям, однако Антону было все же приятно от осознания, что Ромка действительно тогда пришел и спас его по-настоящему, а не потому, что заварил всю эту кашу и вдруг занервничав, чтобы очистить свою совесть, вернулся за ним. Значит Ромка действительно действовал не из плохих побуждений. — Ничего… — голос выдавал волнение, — Просто интересно стало. Когда Антон вновь замолчал и Ромка тоже не искал тем для разговоров, стало так тихо и так спокойно, что Антоном овладело искреннее желание провести время так и дальше, в ночной тиши, слыша приглушенные визги и крики резвящейся ребятни на улице. Почему-то клонило в сон, возможно по причине того, что Антон практически не спал, наэлектризованный перед ярмаркой, как ребенок, который с трепетом ожидал предстоящего дня, а возможно потому, что с Ромкой ему было комфортно настолько, как не бывало до сих пор никогда. Он просто чувствовал себя в безопасности. Когда Антон хотел было приоткрыть губы и произнести что-то, Ромка, рвано выдохнув, озвучил: — Знаешь, — замялся он, прикрыв веки, — это ведь ну, из-за тебя я и осознал это все… Антон сжал запотевшие руки в кулаки. — Что именно? — не понял Антон, склонив голову набок. — Бля-я-ять, — протянул Ромка раздраженно, проговаривая запальчиво, — вот буду я сейчас говорить всю эту ебучую хуетень, как педик какой, чтоб потом подохнуть от стыда, — и выдохнул нежеланно, — ладно… — он прочистил горло, — Обосрыш… — Ромка выдержал секундную паузу, прежде чем продолжить, — Я ведь, блять, действительно вел себя хуево, да и поступал плохо… В груди затрепетало. Это что же, Ромка хочет обговорить свои поступки по отношению к Антону? Хочет извиниться и прояснить некоторые моменты? Антон был не просто удивлен, он оторопел от начинавшихся внезапных откровений, поэтому не до конца понимал, что то, что сейчас происходит - явь, а не его очередная бредовая фантазия. Даже сон вмиг словно рукой сняло, а сознание стало трезвым и чистым. Улыбка упорно лезла на лицо, тело налилось упругой силой, отчего внезапно нахлынувшее желание прыгать по классу, подобно всполошенному зайцу, настигло его слишком уж резко. Все, что смог Антон ответить на Ромкины откровения это: — Пиздец как плохо, — выдохнул Антон. — Пиздец как плохо, да… — вторил Ромка и, нахмурившись, добавил с искренним недовольством, — Так, вот не мог бы ты заткнуть дупло свое и не вставлять свои ссаные словечки, когда я тут речь толкую? — Все, молчу, — хохотнул Антон, однако не спешил сбавлять обороты. — Так вот, я… — снова начал Ромка свою реплику, как Антон вновь бессовестно вставил: — Просто пойми, что я в глубочайшем шоке и… — Блять, — не выдержал Ромка, взбесившись и распрямившись на своем стуле, — сука, да завали уже нахуй! Антон захохотал так громко и так искренне, что Ромка, прыснув, тоже подхватил его настроение и засмеялся вместе с ним в унисон. — Ром, вот что ты хочешь мне сейчас сказать? — отсмеявшись, спросил Антон, — я думал, что мы уже закрыли эту тему… — Нет, обосрыш, не закрыли, — серьезно ответил Ромка. Его тон не терпел возражений, — возможно я типа блять, выгляжу как долбоеб, пока тут трясусь над этим всем, — он неловко почесал затылок, прежде чем продолжить, — но я то помню, что я делал до того, как мы начали общаться нормально, — он вновь уложил голову на парту, оглядывая пыльные батареи в очередной раз, — я просто блять, хочу разъяснить все, расставить по полочкам, так сказать, чтобы потом не было этих всяких… — он сделал неопределенный жест рукой. — Не будет этих всяких, — махнул рукой Антон, — я ведь тоже тебя провоцировал, намеренно общался с Бяшей, с Полиной… — И че? — сурово спросил Ромка, — это меня нихуя не оправдывает. Общаешься и общаешься, как ты тогда и сказал, — он выдохнул нежеланно, — эти люди — не моя собственность. — Я рад, что ты это понял, — хмыкнул Антон, — по крайней мере, теперь все хорошо… — И насчет вышибал тех… — Ромка проговорил нехотя, явно преисполненный желанием избежать эту тему, — тогда я не планировал ничего такого, только припугнуть, чтоб ты не выебывался много, — он вдруг гаркнул, — а потом ты как долбоеб на меня налетел и получил по еблету. — Это было больно, — поморщился Антон, вспомнив свою саднящую щеку, ноющую грудь, куда безжалостно ударил Ромка в порыве гнева своим тяжелым ботинком и волосы, в которые он зарылся пятерней, оттянув и сжав до боли и сжатия зубов до скрежета, — ты вообще не церемонился, — добавил Антон осуждающе. — Мне как бы блять тоже было не заебись, — наигранно огрызнулся Ромка, — но я жалею, — последнее практически выдохнул очень тихо, — жалею, что поступил так с тобой… Антон, изумившись словам нового друга, растерянно замолчал и сделал то же самое, что сделал Ромка: Положил голову на парту и повернулся в противоположную сторону от Ромки. Антон понимал, что это действо покажется Ромке неловким и странным, однако не спешил подняться и выровняться на своем скрипучем стуле. Все, что им двигало сейчас - это неутомимое желание поговорить и отдохнуть от всего, что навалилось на него за весь последний месяц. И прямо сейчас он наконец готов был выговориться и выслушать. Сняв очки, которые болезненно впивались в кожу дужками, и положив их на парту рядом со своей макушкой, он выдохнул и прикрыл веки, стараясь расслышать каждую последующую фразу четко. — Ты хули разлегся тут? — последовало неодобрительное и недовольное. — Захотелось, — коротко и лаконично ответил Антон. Он слабо улыбнулся, — а что, есть ограничения? — Ой бля, — фыркнул Ромка, — делай, че хочешь, — Антон хохотнул удовлетворенно, и Ромка, вдруг смолчав на несколько секунд, продолжил голосом низким, — Знаешь, — начал Ромка довольно тихо, и у Антона от его голоса, что звучал буквально в паре сантиметров от его головы, по телу пронеслась легкая дрожь. Он и сам не понимал, почему не выбрал другую парту, почему не другой стул и почему выбрал именно такое неловкое положение. Он просто считал, и всем сердцем чувствовал, что ему нужно быть именно здесь. Рядом, — в тот день, игра в баскетбол… — Рома замялся, а затем проговорил неуверенно, точно колеблясь с каждым словом и метавшись в своих мыслях, — Ты напомнил мне кое-кого. Почему-то Антона бросило в жар от этих слов, а мерный стук сердца, будто стрелки часов, движущихся вперед в своем привычном темпе внутри циферблата, начал слышно колотиться прямо в глотке. Почему-то стало тихо. Настолько тихо, что даже за плотно закрытыми окнами больше не доносились голоса резвящейся на улице ребятни и звонкий Бяшин смех, который несколькими минутами ранее звучал так явственно и громко. Мир опустел. В классе как назло было темно, прибавляя атмосфере больше сюрреализма. Было странно и непривычно находиться рядом с Ромой на столь близком расстоянии. Звёзды в небе мерцали, наблюдая за ними с нескрываемым интересом, а назойливо стучащий в окно ветер будто решил уйти в отставку именно сейчас. Антон был безмерно рад тому, что и он, и Ромка глядели в противоположные стороны друг от друга и не видели своих выражений. Когда Антон в вставшей тишине шумно сглотнул слюну, осознавая, насколько это действо оказалось громким, он кое-как заставил себя спросить очень тихо, стараясь унять дрожащий голос: — Ну и кого же я тебе напомнил? Руки изрядно потели, голос становился сиплым и сдавленным, шорох одежды казался оглушительно громким. Казалось, что Антон сойдёт с ума, если Рома не ответит сейчас же. Рома молчал несколько секунд, а затем, приоткрыв губы, произнёс едва слышное: — Меня. А Антона тряхнуло так, будто по нему пропустили разряд тока. Глаза расширились, сердце забилось в бешеном темпе, а иссохшие от волнения губы сомкнулись с силой, посылая предупреждение с кричащим «молчи!». — Я хотел узнать, — Ромкин голос немного окреп, становясь увереннее, — кто научил тебя этому? Антон прикрыл веки, чувствуя себя прижатым к стенке, или забитым в угол, подобно безвольному животному. Мысли в сознании забились в истерике словно всполошенные пчелы. Во рту стало сухо, а руки мелко задрожали. Антон сжал их в кулаки, сделал глубокий вдох. Все вдруг потеряло смысл. А в голове раздавалось эхом только короткое и сакральное, выделяющееся из тысячи других мыслей, рвущееся со всеми усилиями наружу: «Ты» — Друг один, — Антон хотел себя ударить с силой от того, насколько тихим и робким звучал его голос, — с которым я дружил… — в горле першило, — До того, как переехал сюда. «Только ты» Ромка почему-то выдержал паузу перед тем, как ответить. — Наверное, хороший друг, — в голосе Ромы слышалась едва выдавленная улыбка, — близкий? Антон не смог сдержать улыбки. Знал бы Рома правду, он бы очень-очень сильно удивился. Возможно, был бы просто ошарашен, обескуражен, поражен, в конце, концов. Нет, он бы, естественно, не поверил бы в такое. Назвал бы чушью, а потом и Антону бы повесил ярлык с надписью «психованный псих». Антон не соврал: — Очень близкий, — немедля ответил Антон. Его голос звучал так мягко и трепетно, что он и сам осознавал, насколько по-особенному он отзывался о том самом «другом» друге. Ромка спросил достаточно тихо: — А звали хоть как? Антон был поставлен в тупик Ромкиным желанием узнать о том самом друге, о котором сейчас шла речь. Почему Ромке настолько любопытно? Друг и друг, близкий и близкий. Было бы странно, не будь у Антона друзей в прошлом городе, в школе, в конце концов. Возможно, Антон просто звучал слишком счастливым, говоря об этом самом друге, и Ромка, заметив его поменявшееся настроение и особенную интонацию в голосе, решил просто поинтересоваться? Антон затаил дыхание, прежде чем ответить честно: — Ты не поверишь, так же, как и тебя. Сердце с каждой секундой барабанило в грудной клетке с избыточной силой, набирало темп, а тело прохватил тремор и Антона настигло необузданное желание нервно захохотать, подобно умалишенному. — Вот так совпадение, — хмыкнул Ромка, совершенно не насторожившись, — видать, распространенное имя. Антону захотелось громко и горько рассмеяться. Чувства нахлынули так резко и так больно, что ему захотелось разорваться на части, чтобы выпустить их наружу. Он ощущал, как в горле становится сухо, как ноги трясутся от того, как он нервничает и как глаза бегают по стенам класса, силясь отвлечь себя хотя бы чем-нибудь, чтобы окончательно не лишиться рассудка. — Ага, сам в шоке, — Антон кое-как старался выглядеть непринужденным, однако голос явственно дрожал, — В мире слишком много Романов. — Бля, меня так бесит полное имя, — хохотнул Ромка, поморщившись, — не произноси его, блевать тянет. — Да нормальное имя, — фыркнул Антон, подняв голову и распрямившись, назидательно поясняя, — ты знал, что в переводе с древнегреческого «Роман» означает «крепкий» и «сильный»? — Даже так? — Ромка поднял взгляд и посмотрел на него вопрошающе, — Бля, обосрыш, ты-то почему в такой хуйне разбираешься? — а затем махнул рукой, положив голову обратно на парту, — Хотя ладно, ты ж ботан. — Да в каком месте я ботан? — возмутился Антон. — В таком вот месте, — констатировал Ромка, указав пальцем на очки Антона, при этом не удосужившись поднять голову и взглянуть на него, — лупы носят только ботаны. — Ты действительно тупой, как пробка, — вздохнул Антон обреченно, закатив глаза. — Зато не ботан, — нашелся с ответом Ромка, подняв руку и вскинув палец. — Я бы не гордился этим, Ром, — хохотнул Антон, уложив голову обратно на парту. — Знаешь, впечатление в первую встречу ты произвел хуевое, — раздраженно вставил Ромка совершенно не к месту. Они же сейчас говорили про имена, про очки? Как вообще Ромка успевает перепрыгивать с темы на тему? — Как долбоеб носился, словно в жопу ужаленный, будто с луны свалился. — Да не ври, не настолько все плохо было, — нашелся с ответом Антон. — Верно, — вдруг согласился Ромка, а затем добавил ехидно, — на самом деле все было ещё хуже. — Ага, — с укором ответил Антон, — а ты значит был, — следующее слово он произнёс со скепсисом, — образцом адекватности. — Вот не надо теперь мне по мозгам проезжаться, — огрызнулся Ромка, — ты вел себя стремно. — Как скажешь, — сдался Антон раздраженно. Спустя некоторое время Антон, прикрыв веки, осмелился спросить: — Ром… — Ну че еще, обосрыш? — вымученно спросил Ромка. Должно быть, он пытался отдохнуть, а Антон продолжал пытать его своими разговорами. Антон замялся, а затем все же озвучил: — А если бы я сказал, что действительно не отсюда? Ромка хмыкнул. — Так все и так уже в курсе, что ты хлыщ из Москвы, не напрягайся уж. Антон горько улыбнулся, глаза щипало, а мир с каждой секундой превращался в смазанную картину. — Верно, — голос Антона дрогнул, он нервным движением руки потер уставшие глаза и произнёс насмешливо, — сам ты хлыщ. — Как оригинально, — наигранно изумился Ромка. Он хохотнул и Антон прочувствовал, как завибрировала деревянная поверхность парты от того, как задергалось его тело в приступе смеха, — я аж прозрел от твоей гениальности. — А лучше бы поумнел, — отбрил Антон безжалостно, засмеявшись вместе с ним. Когда между ними в очередной раз воцарилась полная тишина, Антон позволил себе наконец полностью расслабиться и прикрыть веки на секунду. Тело казалось тяжелым, а сознание пустым. Почему-то ребята на улице не спешили запускать фейерверки в небо, и Антон не понимал, чем они вообще занимаются. Он был так счастлив тому, что происходит прямо сейчас, что мысли всплывали раз за разом и путались между собой. Расслабленный, чувствуя щекой приятную прохладу поверхности парты, он был преисполнен желанием петь песни. От осознания, что с каждым днем их с Ромкой отношения становятся все лучше и лучше, он будто раскачивался на качелях, и с каждым новым рывком, когда он отталкивался ногами от земли, его будто подбрасывало в небо и он имел возможность протянуть руку и провести пальцами по пушистым облакам, рассекая на части. Когда в висках запульсировало и в голове зазвучал знакомый раскатистый перезвон, Антон вдруг осознал, что что-то снова идет не так. Нет… Антона настигла крошечная паника, и он, рвано выдохнув, попытался морально подготовить себя к тому, что сейчас с ним произойдет. Только не сейчас. Только не здесь. Возможно ли, что все обойдется, если он сумеет сдержать свои чувства в узде и успокоится. Похоже, что нет. Внутренности отдало режущей болью, словно нечто острое и холодное, будто нож вонзилось ему в живот. Антон сжал зубы, ощутил, как руки становятся дряблыми и холодными, а пальцы чуть ли не деревянными. Комната начала сужаться стремительно быстро, силясь расплющить его, а стены плыть и дрожать, будто готовясь разрушиться и обрушить потолок ему на голову. Воздуха становилось катастрофически мало. Слишком мало для того, чтобы вдохнуть и облегченно выдохнуть. Рот распахнулся в немом крике, рассудок затуманился, а лоб покрылся испариной. И он понял, что все это время ошибался. Дело было не в улице. Не в морозном холоде Тайги. Антон просчитался. Тогда в чем же?! Когда он в ужасе наконец разлепил тяжелые, словно налитые свинцом веки, перед глазами точно встала пелена, будто кто-то намеренно закрыл обзор плотной черной шторкой. Тело резко дернулось, будто Антона поразила судорога и он больше не имел контроля над собой, а затем и крупно задрожало. Антон ощущал, как грудная клетка покрывается инеем. Как тошнота подступает со звериной силой и как наружу вырывается громкий и хриплый кашель, больно царапающий горло. Пронизывающая адская боль в легких мешала вдохнуть хотя бы клочок воздуха. Он попытался сдвинуться, поднять руку, прохрипеть едва слышное «помоги», хотя бы что-нибудь, чтобы Ромка заметил то, насколько ему становится плохо, но тело будто парализовало. Где-то на периферии слуха он расслышал шорохи за спиной, будто Ромка вдруг дернулся всем телом и повернулся в его сторону, а затем и настороженное, испуганное и шокированное: — Обосрыш, тебе опять плохо? — голос зазвучал громче. Антон еле ощутил, как его руку, лежащую на парте, сжимают в тисках с силой, и как Ромка в панике проговаривает, — У тебя руки ледяные, блять, — однако Ромка постарался взять себя в руки, похоже уже потихоньку привыкая к подобному. Он произнёс командным тоном, громко и четко, — Так, дыши, не смей опять терять сознание. Это опять та хуета?! Антон не мог сдвинуться с места, голова казалась тяжелым балластом, придавленным к гладкой поверхности парты, а язык будто к небу прижало. Он даже не мог заставить себя сказать свое привычное: «все нормально», или заученное «я в порядке», до того его колошматило, что даже всегда собранный и хладнокровный Ромка запаниковал не на шутку. Антон впервые почувствовал себя беззащитным и слабым настолько, что он даже не мог найти силы, чтобы сдвинуться с места. Хотелось разрыдаться от ужаса и боли, которую он чувствовал сейчас очень явственно. Сильнее, чем когда-либо ранее. А затем он ощутил, как Ромкин требовательный и вкупе успокаивающий голос пробивается сквозь звон в ушах, стараясь вбить в сознание каждую буковку: — Не нервничай, ты не умираешь. Антон был бы и рад поверить в это, вот только холод не отступал, а немой крик буквально застрял в горле. Он понимал, что сейчас происходит и имел возможность думать, анализировать и не терять рассудок, однако мороз, который замораживал кровь и холодил конечности, изрядно высасывал из него все силы. Когда Антон наконец вдохнул воздуха и хотел было повторить это действие, он почувствовал, как Ромка требовательно и резко разворачивает его тяжелую голову к себе, ощутимо хлопая по щекам горячими ладонями, чтобы привести Антона в чувство, произнося вкрадчиво и осторожно, оттопырив два пальца: — Вот так, хорошо, сколько пальцев ты видишь? — Ромкино лицо побледнело, дрожало перед глазами. Антон и так был без очков и не имел возможности видеть четко, но пальцы Ромки он смог завидеть, хоть и недостаточно ярко. Антон практически прохрипел: — Два… Голос Ромки зазвучал в сознании очень четко и громко, и Антон, затаив дыхание, прислушался. «Отлично, Тоха» Перед глазами встало улыбающееся лицо бывшего друга. Счастливое, широкое и очень заразительное. Ромка, стоящий перед ним с баскетбольным мячом и задорно посмеивающийся над его тщетными попытками закинуть мяч в кольцо. Антон протянул руку, попытался остановить его, ухватиться за ткань футболки, но все, что он мог делать в этот момент, это молча наблюдать с невыносимой болью на сердце, как Ромка, у которого на спине внезапно выросло два огромных сияющих крыла, улыбнулся ему из-за плеча и понесся вперед, к свету. А затем, спустя секунду картинка поплыла, задрожала и бесследно испарилась, и мелькнуло то же самое лицо в темноте, однако напуганное, шокированное и одновременно преисполненное облегчением. — Отлично, обосрыш. Антон ощутил, как дыхание приходит в норму, как холодный пот стекает со лба и как тело вновь наливается живительным теплом. Как холод отступает, а вместе с ним и режущая внутренности боль. Омерзительная, жуткая, и уже привычная. Антон прикрыл веки до боли в глазницах, вновь раскрыл глаза, пытаясь вернуть себе четкость зрения. Послышался Ромкин тяжелый вдох, а затем и протяжный выдох. Антон загнанно задышал, попытался дрожащими пальцами расстегнуть первую пуговицу на рубашке, нервным движением вытер со лба пот. Тело обмякло, приходило в норму, возвращая тепло. Кровь вновь забегала по венам, однако Антон буквально до этого чувствовал, что даже она застыла в тот самый момент, когда конечности становились деревянными, а грудную клетку будто сковывало цепями - ни вдохнуть, ни выдохнуть. Когда спустя некоторое время дыхание стало ровным, а зрение более-менее четким, Антон несмело разлепил веки и бледное пятно, мелькающее перед глазами, наконец приобрело очертания, и чуть позже Антон запоздало осознал, что это было. Точнее кто это был. Ромино встревоженное и хмурое лицо находилось на таком близком расстоянии, что Антон тотчас осознавая где он, и что сейчас происходит, растерялся. Его глаза, болотные, ищущие и хищные пожирали Антона в этот момент, неотрывно вглядываясь в его лицо, будто пытаясь убедиться в чем-то своем. Антон упустил момент, когда Ромка вновь уложил голову на парту, поэтому для него это оказалось огромной неожиданностью. Горячее дыхание опалило щеку, Антон вздрогнул. Биение сердца усилилось, застучав в бешеном темпе. Щеки не краснели, они пылали. Ромины глаза озорно блестели под холодным светом уличной лампы. Атмосфера накалялась. Когда Рома подался немного вперед, Антон оцепенел. И произошло то, что выбило Антона из душевного равновесия. То, что разрушило абсолютно всю выстроенную Антоном стену. Разрушенную внезапным действием Ромки. Ладонь Ромки, нависшая над его лицом и… Мягко приземлившаяся на его макушку. Антон застыл ошеломленно, расширил глаза, оторопело вглядываясь в лицо Ромки, которое находилось на таком близком и неприличном расстоянии, что хотелось тотчас разложиться на атомы и испариться в воздухе. — Полегче? — Ромка мягко взъерошил его волосы, встревоженно заглядывая в глаза, будто пытаясь понять, находился ли Антон в сознании, ибо в кромешной тьме сложно было распознать хотя бы очертания человеческого лица, но Ромка, привыкший ко мраку в классе, кажется, убедился в том, что Антон в порядке, и выдохнул почти облегченно, — ты опять бледный, блять. Напугал до чертиков. Жестоко. Как же жестоко. Так беспечно гладить его по голове, зарываться пятерней в волосы так безжалостно, будто в самую душу. Как это умел только он. Антон не дышал и не издавал ни звука, но прекрасно чувствовал свои налитые кровью щеки, которые пылали от избытка чувств, и слышал собственное бухающее в ребрах сердцебиение, которое внезапно забилось в истерике и точно дошло и до Ромкиных ушей. И вдруг. Вдруг, Ромкино лицо, до этого бледное, угрюмое и напуганное, приобрело совершенное иное, удивленное и странное, невиданное Антоном до этого выражение. Будто он только что осознал нечто новое, непривычное, и шокирующее. Что-то, что заставило его оцепенеть на месте и замолчать растерянно. Его глаза заискрились в темноте ярким огоньком, рот распахнулся в немом вопросе, а рука, горячая и тяжелая все ещё мирно лежала на белобрысой макушке. Ромка взглянул на свою ладонь, а затем переметнул свой взгляд на выражение напротив. И вдруг, в этот самый момент… …за окном послышался грохот салютов и восторженные визги резвящейся ребятни. Воздух содрогнулся, когда последовал зычный свист, а затем и оглушительный взрыв, после которого разлетелись во все стороны мерцающие искорки, образовывая фигуры, причудливо меняющие оттенки, будто миллионы цветных звезд, разрывающих ночное небо. Яркий свет, просачивающийся сквозь стеклянные люстры в классе оставлял за собой радужные полосы и крапинки на потолке, напоминая картинку в калейдоскопе. Лицо Ромки окрашивалось во всевозможные тона. От красного, до зеленого, желтого и синего. Но выражение его не менялось, продолжая глядеть на Антона туманными глазами. Единственными, что оставались неизменными в свете фейерверков, и в которых Антон явственно видел собственное отражение. Болотно-зелеными. Недавний румянец был мягким свечением по сравнению с пожаром, который окрасил его щеки. — Я в порядке… — голос Антона был каким-то простуженным и сиплым, однако ему было на это сейчас абсолютно плевать, потому что Ромкина горячая рука все ещё лежала на его макушке, — Все норма… Он не успел заверить Ромку в том, что все хорошо, как дверь класса отворилась и в проеме появилось два, а то и три дрожащих силуэта. Антон подскочил как ошпаренный, распрямился на своем стуле, найдя откуда-то после такой эмоциональной встряски силы, и Ромка, по воле случая, тоже отставать не стал. — Ромка-на, Тоха, вы какого лешего здесь третесь в темноте, — голос Бяши зазвучал так звонко, что Антону захотелось зажать уши и сомкнуть веки до боли в глазницах, а яркий свет лампы, падающий в темное помещение, больно слепил глаза, — там салюты щас закончатся, если вы не поторопитесь. Оля тебя обыскалась уже, — осуждающе добавил Бяша, обращаясь уже к одному Антону. Когда все три силуэта прошли в помещение и мелькнуло Олино встревоженное лицо, Антон весь подобрался, попытавшись вести себя достаточно непринужденно, чтобы Оля, завидев своего брата таким болезненным и бледным, не начала задавать вопросов. Однако вопреки его мыслям, Оля озвучила: — Тош… — последовал слегка взволнованный голос Оли, — Ты бледный какой-то… — Да мы идем-идем, — поспешил встать с места Антон, прочистив горло и попытавшись говорить достаточно убедительно. Он попытался стоять на земле ровно, но тело качнулось назад и ему пришлось ухватиться руками за парту, чтобы сохранить равновесие и проговорить сипло, — просто отсиживались тут, отдыхали. — Обосрыш… — нахмурился Ромка, явно силясь усадить его обратно на место, на что Антон взглянул на него умоляюще и произнёс с нажимом: — Все нормально. — Все хорошо? — Володя тоже не остался в стороне. Он тут же прошел в помещение следом за остальными, двинувшись в их сторону. И хоть Антон не видел его выражения, он был уверен в том, что на его лице читается точно такая же тревога, какая мелькала на лицах остальных. Антон вновь почувствовал себя так, будто он доставляет всем своим друзьям проблемы по причине своего скачущего здоровья. Вина терзала его, пускала корни и угнетала. Нужно было срочно привести в себя в более-менее адекватный вид и заверить ребят в том, что он полностью здоров. — Да, Володь, — вздохнул Антон, хотя тяжелое дыхание и выступившая испарина на лбу говорили совершенно об обратном. Но ему претила мысль признаться в том, что он и правда чувствует себя не очень хорошо. Не хотелось портить такой прекрасный день своим скверным состоянием, — я в полном порядке, просто голова немного закружилась, — он нервным движением вытер холодный пот со лба, — наверное перенапрягся за сегодня. — Сейчас в столовую сгоняю, — серьезным голосом сказал Володя, метнувшись в сторону выхода тут же. Антон тупо спросил: — Зачем? — Как - зачем? — замерев в дверях, удивился Володя, глядя из-за плеча, и произнёс с таким видом, будто сказанное должно было все прояснить: — За чаем! — и унесся дальше по коридору. — Володя, постой… — хотел было остановить его Антон, но Володины шаги стихли, что значило только одно - он уже достаточно далеко, и докричаться до него не выйдет. Хотя даже если бы Антон попытался, у него бы не хватило сил. — Ты пока присядь, — сурово произнёс Ромка с нажимом, буравя Антона глазами внимательными, — а то выглядишь так, словно скопытишься. Этого ещё не хватало, чтобы Ромка сидел и анализировал его лицо. Тогда Антон уж точно не сможет выйти сухим из воды и ложь не проканает. — Пожалуйста, — взмолился Антон, обращаясь ко всем, но не отрывая свой жалобный взгляд от одного только Ромки, — давайте выйдем на улицу, мы же все пропустим, Оля целый день ждала эти фейерверки. — Тош, — Оля подошла к нему осторожными шагами и взяла его руки в свои, глядя ему в глаза, — мы и из окна можем посмотреть салюты, тем более на третьем этаже все прекрасно видно, — она указала рукой в сторону окон, где все ещё вовсю в черном небе рассыпался фейерверк. — Ага, отсюда вид просто офигенный, — подтвердил Бяша, глядя в окно, — пять звезд, зуб даю-на. — Давай уж без зубов в этот раз, Бях, — хмыкнул Ромка, разбавляя гнетущую атмосферу в комнате своими шутками, — а то этот обосрыш щас опять начнёт со своим «око за око». — Отстань, Ром, — наигранно огрызнулся Антон, все же наконец присев на стул. Как бы он ни пытался выглядеть непринужденным и собранным, как бы ни пытался скрыться в тени мрачного класса, в висках все еще пульсировало, а лицо было бледным и испуганным, словно он только что вернулся с войны. Он сдавленно замычал, схватившись за макушку, когда голову прострелило болью, — всю жизнь теперь напоминать будешь? — Ну, может и не всю жизнь, но чтоб побесить тебя - с радостью, — и улыбнулся достаточно широко и насмешливо, чтобы одним своим выражением заставить Антона закатить глаза от недовольства. — Там ещё Павел Владимирович пришел-на, — поморщился Бяша, скрестив руки на груди, — помогал нам зажечь фейерверки, потому что директриса сказала, что негоже школьнику заниматься подобным, — он скривил рожицу и забавно замахал руками, — типа это опасно. — Так-то она права, — назидательно ответил Антон, сняв очки и принимаясь вытирать стекла о рукав рубашки, — вдруг что-то не так сделали бы, и взорвали бы школу, — он вдруг почувствовал, что воздуха становится катастрофически мало и практически прохрипел, — Откройте окно, пожалуйста. И кажется Ромка, завидев на его лице панику и заметный испуг, не задавая лишних вопросов поспешил ухватиться за ручку оконной рамы и нажать на неё, впуская в класс свежий морозный воздух. Антон тотчас подставил лицо под порывы ветра, позволил ударить себя по щекам, чувствуя, как распаленная кровь начинает остывать, помогая прийти в чувство. Антон вдохнул глубоко и нервно, заполняя легкие и чувствуя, как ему становится уже полегче дышать. — Давай-ка домой тебя проводим, — хмуро произнёс Ромка, подперев щеку рукой, — не нравится мне рожа твоя. — Ещё чего, — отрезал Антон, положив руки на подоконник и прикрывая веки, — я никуда не пойду, пока все не закончится, — он переметнул взгляд в сторону ребят и бросил с осуждением, — Да и куда вы собрались в темень? Через лес, как ненормальные? — Обосрыш… — предостерегающе протянул Ромка низким и холодным голосом. — Да отстань ты от него-на, — плюхнувшись на стул рядом с Ромкой, прервал Бяша их начавшийся диалог, — гляди, — указал он на Антона рукой, — он уже не такой и зеленый. — Так-то оно так, но все же… — Ромка прикусил губу и посмотрел на Антона глазами анализирующими, сверлящими и задумчивыми, точно пытался выцепить какой-либо намек на болезненное состояние и слабость. Антон глядел на него в ответ, нахмурившись и всем своим видом показывая свое вопиющее нежелание прислушиваться к его советам, однако так же не мог контролировать свой поникший взгляд и падающее настроение. И именно это, кажется, подействовало на Ромке, потому что он тут же вздохнул, смирившись и переводя свое внимание на Бяшу, — Ладно. Бяха, бенгальские огни притащил? — Ну ещё бы-на, — горделиво протянул Бяша, кивая на внутренний кармашек куртки, в котором и ютились все это время бенгальские огни, — смари, куда заныкал. — Отлично, — хмыкнул одобрительно Ромка, — ща зажжем, — он растер руки в предвкушении. — Но мы же в классе, — сказав это, Антон почувствовал себя тем ещё занудным парнем, который только и делал, что портил все веселье, — а если пожар… — Обосрыш, — чуть ли не захныкал Ромка, прикрыв лицо руками, — мы че, тупые что ль по-твоему? В окно высунулся и всё - уже улица, да и бенгальские огни безобидные. Антон на это лишь заторможенно закивал, ибо действительно, если высунуть руки с бенгальскими огнями - трагедию можно будет миновать. Ничего же не случится. Он спросил: — А девочки где? — Катька и Полинка там с малышней-на, следят за ними, как мамочки, — хохотнул Бяша и добавил несколько опечалено, — правда они уже выглядят очень уставшими. — Ещё бы, — подхватил Антон, — они старались больше нас. И это действительно было так. Да и Полина с Катей все это время и занимались продажей, пока ребята бегали по школе, а потом ещё и пошли проверять комнату страха. Девочки были серьезными и весьма организованными, в отличие от парней. Володя вернулся в класс с кружкой горячего чая, от которого исходил горячий пар, и, двинувшись к Антону легким шагом, поставил на парту прямо перед ним. А затем проговорил требовательно и коротко, скрестив руки на груди: — Пей. — Володь… — попытался улыбнуться Антон, на что получил в ответ страшно выпученные угрожающие глаза и низким голосом произнесенное: — Мне повторить? — Тош, лучше послушай Володю, — дала совет Оля, качнув головой, — а то ты правда выглядишь плохо. Ты сильно устал, может попросить директора позвонить маме… — Да нет же, я бодрячком, — попытался Антон ещё раз, однако никто из присутствующих не спешил ему верить. Поэтому под тяжелым взором Володи послушно взял в руки чашку и сделал маленький глоток. Кипяток растекся внутри и Антон почувствовал себя явно получше, чем ранее. По крайней мере было уже не так плохо, да и перестало тошнить. В порыве он попытался сделать ещё один глоток, но тут же ошпарил себе язык. Не стоило, конечно, торопиться, но Антон спешил отогреть свое тело поскорее. Ромка окинул взглядом дрожащие руки, которые еле удерживали чашку и произнёс: — Главное не скопыться, повторяя это каждый день, — с укором бросил Ромка. — А ты не язви, — щелкнул языком Антон, поставив чашку обратно на стол, — у меня уже желудок от тебя болит, — Антон прижал руки к животу и почти прохрипел на манер какого-то дедушки: — настолько ты язва! — Ну и зае… — Ромка запнулся, завидев предупреждающие лица ребят, в особенности Володи, и поспешил тут же исправиться, — Отлично! Сходи в туалет и боль пройдёт, обосрыш. Оля на этот совет лишь брезгливо поморщилась. — Как же ты достал с этими… — замялся Антон, пытаясь вспомнить более-менее адекватный синоним к слову «говно», — Какашками. Оля с Володей и Бяшей тут же прыснули и захохотали, а Антон, обиженно посмотрев на Олю, фыркнул и буркнул: «предательница», на что сестра показала ему язык. — Ну че, готовы зажигать-на? — Бяшка вытащил из кармана стальные палочки и спичечный коробок, — пора! — Ещё как! — захохотала Оля, — скорее! — она протянула руки, выжидающе глядя на Бяшу умоляющими глазами, прямо как у кота из мультика. Антон хохотнул, наблюдая за ней. Она частенько использовала этот трюк в своих корыстных целях! Бяша не стал томить и раздал каждому по палочке и, посмотрев на всех с широкой, счастливой улыбкой, поджег спичку и поднес к наконечникам бенгальских огней, которые ребята протянули синхронно, отсчитывая секунды до того, как наконечники заискрятся веселым желтым огоньком. Антон как самый настоящий ребенок с благоговением наблюдал за тем, как вспыхивает его палочка, а следом, пусть и не сразу, все остальные. Лицо Володи в свете искр засияло и его улыбка стала такой широкой и счастливой, что Антон не смог сдержаться и не подхватить его настроение. Оля же глядела на сноп искр так, словно в руках она держала горсть самых настоящих звезд, а не горящую палочку, пахнущую пиротехникой. Ромка же тотчас подбежал к окну, высунув голову наружу. — Эй, малышня! — заорал Ромка так громко, что воздух содрогнулся от его крика, а рядом стоящие ребята зажали уши руками, поморщившись. Дети тут же подняли восхищенные взгляды и посмотрели на Ромку с такими восторженными лицами, будто он являлся тем самым героем из мультиков, которые крутили по телевизору по утрам. Ромка продемонстрировал искрящий огонек, проговаривая, — как погодка внизу? Полина шокировано уставилась на него, а затем очень звонко захохотала, подбоченилась и качнув головой, проговорила осуждающе: — Так вот, где вас носит, бездельники! — она посмотрела на Ромку с хитрым прищуром, смахивая с плеч снежинки, — Значит пока мы тут спины надрываем, вы там веселитесь без нас? — Полинка-на, мы это не специально! — высунулся из окна ещё и Бяша, поднося палочку к огоньку Ромки, — Честное пионерское! — Ага, так мы вам и поверили! — крикнула Катя, улыбнувшись. Она поправила свою шапку с помпоном, — предатели! — Поднимайтесь тогда! — не стал стоять в сторонке Антон, выглядывая из соседнего окна вместе с Володей и Олей, которые больше смеялись, чем разговаривали, наслаждаясь дивными минутами радости и безудержного веселья. Оля была так взбудоражена и нетерпелива, что больше напоминала сейчас попрыгунчик, который физически просто не мог находиться на одном месте. Она пела песни, бегала по классу и Антон искренне переживал о том, что она ненароком, не уследив за своим огоньком, умудрится поджечь что-нибудь, или ещё хуже - упадёт на пол. Однако искры, которые падали, тут же исчезали в воздухе, так и не достигнув земли. — Сейчас не получится, Антон, мы же не одни! — с ноткой грусти крикнула Полина, обводя детей руками. — Так пусть и малышня присоединяется, — внес лепту Ромка, — тут этих огней жопой жуй! — Сами тогда спускайтесь! — предложила Катя, скрестив руки на груди. Она выглядела такой счастливой, разрумянившейся и радостной, сверкая своей широкой улыбкой, что Антон её совершенно не узнавал. Её пальто и светлые волосы были покрыты ворохом снежинок, которые весело мерцали под светом тусклой лампы, напоминая своим видом снегурочку. — Не, Катька, ещё че, задницу там морозить! — махнул рукой Ромка, засмеявшись, и Катя, звонко захохотав, пролепетала: — Какой ты у нас нежный, Ромка! — Пятифан! — вдруг зазвучал грозный голос физ-рука и Ромка тут же поменялся в лице. Даже Антон почувствовал, как у него все внутри сжалось от испуга. Возможно, физ-рук решил напомнить о недавном случае на крыше, поэтому мальчики почувствовали тревогу. Даже Ромка пригнулся, попытавшись скрыться, вот только его макушку было прекрасно видно, на что Бяша закатил глаза и стукнул его по голове, прошипев: «твой кривой череп видно-на, долбень». Но вдруг, суровость сменилась радушием и Павел Владимирович, заулыбавшись, произнёс располагающе, — Спускайтесь давайте, я ещё салютов вам притащил! — он поднял над собой большую пеструю коробку, на которой были изображены фейерверки и подмигнул, — все равно дома без дела пылятся! Антон с Ромкой высунулись из-под своих укрытий, неуверенно переглянулись и, кивнув друг другу, прокричали, надрывая голоса: — Уже идем! И Оля, ухватившись за ладони Антона и Володи, понеслась с ними на выход, смеясь так громко, что её смех раскатисто проносился по этажам. Ромка же с Бяшей не отставали, шутливо пиная друг друга в бок, споря, кто раньше всех добежит до выхода. Но было очевидно, что первое место в этой гонке займёт именно Оля, потому что завидев воодушевленные и искрящие соперничеством лица парней, она посмотрела на них почти угрожающе и те, засмеявшись, уступили ей победу без всяких сопротивлений. Когда ребята вывалились на улицу, веселые, задорные и по-детски счастливые, их тут же встретили девочки с улыбающимися лицами. — Делитесь давайте огнями! — требовательно произнесла Полина, смахнув с ресниц снежинки, — как вы могли веселиться, так ещё и без нас?! — Полин, мы не специально, — попытался сгладить углы Володя, и Полина, заслышав его голос, даже немного растерялась, а затем радушно заулыбалась и, хохотнув, ответила: — Ну раз ты так говоришь… — Значит слова Володи возымели на тебя эффект, а как мы, так лгуны и разгильдяи-на?! — возмутился Бяша наигранно и Володя, посмотрев на него оторопело, весело захохотал. И его смех, пронесшийся по всей улице, заставил улыбнуться и Антона с ребятами. — Володя просто у нас интеллигент, — вступился за друга Антон, взъерошив его рыжие волосы, — бесполезно с ним тягаться, Бяш, — пожал он плечами. — Да! — весело пролепетала Оля, посмотрев на Володю с искренним восхищением, — он мне сегодня столько всего рассказал! Я чувствую, как поумнела в десять, нет, в пятьдесят раз больше, чем раньше! — Скажешь тоже, — смущенно улыбнулся Володя. Ромка лишь фыркнул и закатил глаза, никак не комментируя все произнесенное, но Антон сегодня окончательно убедился в том, что ненависти как таковой у Ромки к Володе не было. Они просто были в ссоре, но ни тот, ни другой не спешил разъяснять отношения, упрямо игнорируя друг друга. Это было так по-детски, что Антон порывался иногда подтолкнуть Володю или Ромку подойти к друг другу и поговорить. Однако он не станет вмешиваться в их дела и будет терпеливо ждать момента, когда все наладится. Ведь мало-помалу намечается что-то воистину хорошее. — Кать, у тебя все пальто мокрое, ты не замерзнешь? — поинтересовался Антон, как истинный джентльмен. Катя посмотрела на него с капелькой удивления и вдруг слабо, но очень искренне улыбнулась и, стряхнув с ткани пальто снежинки, посыпавшиеся на землю, ответила: — У меня крепкий иммунитет, Петров, не растаю. Антон улыбнулся в ответ и кивнул на эту реплику, переводя взгляд на Полину и Бяшу. — Гони огни, пока я добрая, — протянула руку Полина требовательно на манер какого-то гопника. Бяша закатил глаза, нежеланно протягивая последние бенгальские огни и фыркнул: — Ну давай, все у меня забери-на! Когда Павел Владимирович посмотрел на них с радушной на лице улыбкой и подозвал к себе Ромку с Антоном. Ребята, отуплено посмотрев на него, указали на себя пальцем и, пожав плечами, подошли к нему с опаской, стараясь не выглядеть слишком уж напуганными. Ромка уж точно не хотел терять авторитет грозного хулигана школы, поэтому расправив плечи и распрямив спину, прошел легкой походкой. Антон посмотрел на него со скепсисом и фыркнул. — Петров, давно в хулиганы подался? — с хитрым прищуром спросил Павел Владимирович, на что Ромка хмыкнул, скрестив руки на груди и ссутулился. Антон даже растерялся на секунду, почему-то почувствовав вину перед таким прекрасным и суровым учителем. Ему очень не хотелось разочаровывать его, поэтому ему вдруг стало очень неловко и вкупе с этим, стыдно. Но Ромка, который просек все сразу, начал действовать на опережение. — Да не подался он, — буркнул Ромка недовольно, — просто за компанию ошивается. Да и какой из него хулиган, вы взгляните на этого дрыща, — он схватил Антона за запястье и поднял руку на уровне своего лица, встряхивая её, — кожа да кости. — Чего?! — возмутился Антон, вырвав руку из его хватки. На что Ромка, хмыкнув, ответил коротко: — Того. — Да вы оба те ещё… — уперев руки в бока, решился было сделать им замечание преподаватель, а затем, осекшись, длинно выдохнул, — Ладно уж, черт с вами, — махнул он рукой, — в этот раз не буду занудным взрослым, позволю вам расслабиться на сегодняшний день, но потом чтоб никаких мне! — он показал им кулак. — Конечно, Павел Владимирович! — чересчур усердно ответил Антон, на что Ромка, стоящий рядом, прыснул в кулак, бессовестно перекривив его интонацию, пробормотав себе под нос: «канечна, Павил Владимиравич», за что получил в отместку от Антона за свои причудливые действия пинок в бок локтем. Ромка буркнул, нахмурившись: — Ага, — потирая бок рукой. — Я те дам «ага», Пятифан, — нахмурился преподаватель, — от тебя, бездаря, столько проблем… — А че я сделал-то?! — возмутился Ромка, вытаращив глаза в искреннем изумлении. — Жизнь мне портишь своими выкрутасами, вот че! — отфутболил Павел Владимирович, — все, дуйте к друзьям своим, и скажите им отойти подальше, а то салюты - не шуточная вещь. — Коне-е-ечно, — почти кошачьим голосом протянул Ромка и преподаватель, щелкнув языком неодобрительно, махнул в его сторону рукой, выкинув вдогонку комментарий: «когда-нибудь я тебе уши надеру, а пока…» Антон и Ромка со смешком вернулись обратно к своим товарищам и, завидев в их руках искрящиеся бенгальские огни, широко заулыбались. Ярмарка привнесла столько счастья и радости за один день, что Антон был преисполнен этим счастьем до того, что хотелось взорваться и выпустить эмоции наружу. Володя с Олей кружились, взявшись за руки, Катя с Полиной обсуждали разные вещи, умудряясь при этом параллельно наблюдать за детьми, а Ромка с Бяшей, с улыбками на лицах, с раскрасневшимися щеками и носами от мороза, стояли, дрожа от холода, завороженно наблюдая, как Павел Владимирович, присев на корточки, и щелкнув спичкой о коробок, поджигает фейерверки, а затем отходит назад, к остальным. Салюты один за другим с зычным свистом начали вылетать со скоростью света подобно ракетам, взмывая вверх, в окутанное звездами, необъятно черное, словно сажа, небо, тотчас взрываясь и рассыпаясь над школой яркими цветными огоньками. Казалось, что звезды сыпались с небес градом. Оля радостно завизжала, накинувшись на брата с объятиями и Антон громко засмеялся, сжав сестру в ответ. Полина с Катей восхищенно смотрели в небо, и Антон, стоящий с Володей, Ромкой и Бяшей чувствовал, как эти фейерверки взрывались уже у него внутри счастьем и неутомимой радостью. Его взгляд переметнулся в сторону Ромки, который неотрывно наблюдал за салютами с очень-очень заразительной и теплой улыбкой на лице. Такой знакомый, такой живой и такой искренний, каким Антон не видел его до этого никогда. Когда яркий зеленый свет вуалью упал на лицо Ромки, глаза Антона заискрились в восхищении, сердце забилось прямо в глотке, и до него снизошла та самая мысль, которая крутилась у него на языке ещё очень давно, вырываясь наружу со всеми усилиями. Последовал очередной громкий взрыв и Антон проговорил одними лишь губами, уверенный в том, что его никто не услышит: — Красиво. Ромка, точно почувствовав на себе чужой взгляд, прикованный к нему намертво, вдруг повернул к нему голову, посмотрев на Антона глазами вопрошающими. — Ты чет сказал? — спросил он недоуменно, склонив голову набок, на что Антон, будто отмерев, качнул головой и ответил с улыбкой: — Тебе показалось. Красиво.