Небо и Земля

* * *       Этот город забыл, что такое ночь. Этот город сияет огнями, прогоняя тьму. В нём нет уголка, который не освещался хотя бы свечой. Но мрак таится в сердцах и душах людей, живущих здесь. Никакой магии не под силу наполнить их светом.       Оносэ Джун вернулся в свою лачугу, как всегда, поздно вечером. Этот сарай по мнению чиновников считался полноценным жильём, и плату за него требовали соответствующую. Хотя во время дождей крыша протекала, а зимой стены не удерживали тепло, всё же это было лучше, чем ничего. И даже старый мотоцикл поместился, хоть и занял почти треть жилого пространства. Так что с недавних пор Джун называл свою хибару гаражом.       Включив простой светильник на дешёвом кристалле, он с минуту задумчиво созерцал своё жильё. Взгляд скользнул по мотоциклу, тускло блестящему отчищенными от ржавчины рукоятями и свежеокрашенными боками. Транспортом вполне можно было пользоваться, если бы не запрет на бензиновые двигатели в пределах столицы. Да и в других мегаполисах Японии не так давно ввели серьёзные ограничения на двигатели внутреннего сгорания. Поэтому нужен был большой леви-кристалл, чтобы поднять в воздух такую тяжёлую машину. А заряженный кристалл такой мощности стоил четыре золотых монеты. Примерно, как зарплата мойщика окон за два года работы – если не есть и не платить за жильё.       При мысли о деньгах взгляд метнулся в дальний угол комнаты – и Альбатрос тайком перевёл дух. Мешочек с семенами, в котором обнаружились аж целых две золотые монеты, лежал там, куда он в сердцах швырнул его. Да, вчера был сумасшедший денёк... но это всё же не повод расшвыриваться такими ценными подарками.       Вздохнув ещё раз, Оносэ прошёл в угол, подобрал полотняный мешочек, нащупал внутри, среди невесомо шуршащих семян, тяжёлые монеты, покачал головой. Гордость не желала принимать подачки от этого... лживого принца. Но сумма, равная годовой зарплате, конечно, была слишком весомой. Поэтому гордости пришлось покорно заткнуться: это была стоимость половины нужного леви-кристалла.       "Знал он? Или нет?" – мрачно размышлял Джун, сжимая в кулаке плотную ткань. Непонятная злость мешала спокойно взглянуть на всю эту ситуацию, ему теперь чудилась насмешка в том, как Садовник... точнее, принц смотрел на него, говорил с ним... На самом деле мойщик злился и на себя тоже – за то, что не смог распознать в этом чуваке в зелёной робе наследника Японской Империи.       "Это надо же – так лопухнуться! – досадовал работяга, после скудного ужина методично полируя хромированные детали своего байка. – Но кто бы поверил, если бы он даже сказал, что он и есть принц Иноран? Да никто! Ха-ха, а я, получается, один из немногих, кто видел его в таком наряде! И он даже не приказал меня казнить – после первого же раза. Хм... получается... он просто хотел общаться... как обычные люди... без этикетов, поклонов и прочей чепухи?.."       Мысль была странная. Это никак не вязалось с образом наследника трона, который мелькал иногда в новостях и на патриотических плакатах. В жизни Иноран оказался совсем не таким. Без парадной мантии и толпы придворных вокруг, в обычной рабочей одежде, в соломенной шляпе и в перчатках, уделанных соком трав и землёй... Не мудрено, что Оносэ его не узнал.       Настораживало ещё и то, что его не выгнали с работы, не арестовали позже, там, внизу... да ещё и заплатили условленные деньги за девять верхних этажей. Альбатрос то и дело замирал с ветошкой в руке, прислушивался к звукам с улицы – не идут ли за ним стражники, чтобы всё-таки наказать за дерзкое проникновение на крышу императорского небоскрёба?..       Несколько дней Джун невольно вздрагивал от резких звуков, но потом постарался выкинуть этот эпизод из головы. Ещё не хватало случайно испугаться во время работы и упасть с высоты пятого этажа – на потеху коллегам, тайно и даже открыто завидующим его бесстрашным полётам в небесах. Оносэ здраво рассудил, что раз уж его отпустили там, наверху, и не повязали сразу же внизу, то можно не опасаться преследования за это нарушение.       "А на крышу я больше не полезу. Не дурак. Да и одно дело запрыгивать как бы в гости к трудяге-садовнику, и совсем другое – знать, что это никакой не садовник". Альбатрос никогда не выказывал желания познакомиться с Инораном лично, его вполне устраивал обычный парень в зелёной робе. В общем... даже если его снова отправят мыть окна на верхних этажах, то он был твёрдо убеждён, что строго ограничится своей работой.       Дарёный мешочек оказался удобным хранилищем накопленных денег: Джун переложил туда же свои накопления в серебре – почти 80 монет. Ещё 120 серебряных йен – и можно будет купить леви-кристалл. А до того желательно снять с мотоцикла всё лишнее железо и встроить надёжный слот для кристалла. Работы много – впрочем, и сроков он себе не устанавливал.       Семена он так и не выбросил, хотя первым порывом было избавиться от бесполезного "подарка". Но рука не поднялась. Мойщик просто пересыпал их в пустую банку из-под чая и убрал на верхнюю полку стеллажа. Потом вдруг замер от нахлынувших воспоминаний: словно бы он опять мелкий пацан, прячется от наставников интерната в густой высокой траве... Летний вечер, сохнущие травы пряно пахнут...       Протянув руку, Оносэ снова достал банку с семенами, открыл крышку и принюхался. Да, точно – этот полузабытый запах и вызвал в памяти волну картинок из прошлого.       "Какая-то магия, наверное..."       Потом пришла мысль, что семена трав могут испортиться, если их долго хранить... но возле дома Джуна не было ни клочка свободной земли, чтобы засеять его газонной травой. Соседние хибарки стояли почти вплотную, а жители передвигались между ними по лабиринту узких тропинок, и земля на них была давно убита сотнями ног до состояния камня.       Мысленно махнув рукой, Джун занялся более важными делами, а потом лёг спать, стараясь не зацикливаться на произошедшем казусе. Рабочий день у мойщиков окон часто начинался на рассвете, а до того нужно было ещё вовремя явиться к месту работы.       Июль выдался невозможно жарким, душным и сухим – за весь месяц на город не упало ни капли дождя. Ветер, налетавший с моря, только поднимал невесомую пыль с дорог – и богатые владельцы красивых остеклённых многоэтажек заказывали услуги стекломоев чуть ли не раз в неделю. Альбатрос и другие летуны работали почти сутками, чтобы успеть выполнить побольше заказов, покуда есть спрос. В августе-то часто случаются штормовые ливни, после которых дорожную пыль надолго прибивает к земле, так что и окна с витринами будут оставаться чистыми гораздо дольше. Поэтому следовало поднапрячься сейчас.       В конце месяца Оносэ вызвали к старшему бригадиру, который руководил распределением заказов. Дело было привычное, Джун догадывался, что ему снова поручат мыть верхние этажи императорского небоскрёба... вот только вместо обычной радости испытывал глухую тоску. Да, конечно, этот заказ сулит хороший заработок сверх обычных денег, но...       – Я слышал о твоих "подвигах" на небоскрёбе, Оносэ, – кривясь, будто жевал самую кислую маринованную сливу, процедил бригадир. – Уж не знаю, отчего тебе не назначили никакого наказания за такое вопиющее нарушение... Будь моя воля, я бы всыпал тебе полсотни плетей – как раз месяц бы заживало. Но, видно, на первый раз тебя простили. Только не думай, будто бы ещё один такой фортель сойдёт тебе с рук. То, что ты можешь подняться на сорок этажей, не помешает мне расписать твою спину кнутом. За месяц отлежишься – и ещё пару раз поработаешь задаром... если не хочешь вовсе вылететь из бригады летунов. Ясно тебе?       – Хай, – угрюмо кивнул Альбатрос.       – Завтра – в обычное время, на базе. А до завтра – чтоб я тебя не видел.       "Зря я думал, что обойдётся без последствий... Даже если ему велели не наказывать меня за тот инцидент, он теперь держит меня на крючке и за любую новую провинность спустит с меня три шкуры – вдобавок к тому нарушению. Ксо..."       Настроение было окончательно испорчено, но утром Альбатрос привычно расписался за аренду авиа-плота, погрузил на него моющие средства и инструменты и спокойно взмыл над Эдо, держа курс на громадину небоскрёба. Эти почти сорок этажей были видны практически из любой точки города, даже с дальних окраин, на одной из которых жил Джун.       Пройдя обязательную проверку у поста охраны (более тщательную, чем в прошлые разы), мойщик поднялся на самый верх, лопатками ощущая на себе множество недобрых взглядов. "Понятное дело, охранники облажались со мной и теперь очень не хотят снова упустить. Без проблем, ребята, я не собираюсь нарушать правила, нэ. Нечего мне там больше делать... на крыше-то".       Оносэ постарался выкинуть все лишние мысли из головы, хотя это было непросто. Руки сами делали свою работу, а в память назойливо лезли воспоминания о прошлых визитах в красивый ухоженный сад на самой крыше. Никак не удавалось отвлечься от них. Джун хмурился, кусая губу, напоминал себе о словах старшего бригадира – это помогало, хоть и не надолго.       Самый верхний этаж был, видимо, техническим – окна там были всегда закрыты плотными шторами. 38-й и 37-й были явно жилыми, но в день помывки окон слуги расставляли везде красивые раздвижные ширмы, расшитые шёлковыми цветами и бабочками, чтобы нельзя было рассмотреть убранство комнат, в которых жил принц. Прочие этажи, где размещались рабочие кабинеты, приёмные министров и залы совещаний, обычно не прятали, только изредка ставили ширмы на отдельные окна, если в этот день кто-то из чиновников находился на службе.       В первые разы, работая тут, Альбатрос, конечно же, с интересом поразглядывал пышно и скромно обставленные кабинеты, но потом, когда эти заказы стали рутиной, старался просто побыстрее сделать свою работу, не зависал у чужих окон. Он почти закончил мыть окна жилых этажей и почти сумел изгнать из головы мысли о Садовнике, так что перестал хмуриться и чуть повеселел, думая о том, как пополнит свою копилку сегодня.       В очередной раз стряхнув пену со стеклоочистителя в ведёрко, Оносэ поднял голову – и встретился взглядом с принцем. Тот стоял в проёме окна, отодвинув ширму, и приветливо улыбался, даже помахал рукой. Джун застыл на мгновение, соображая, кто этот молодой парень в изящном костюме... но почти сразу отвис и изобразил самый вежливый церемониальный поклон, какой только видел по телевизору. Летающая платформа от этого движения опасно накренилась – и Иноран испуганно схватился за сердце. Будто бы и вправду переживал.       – Ну уж нет, меня ты больше не обманешь... "садовник", – пробормотал летун себе под нос и переместился к другому окну, на этаж ниже. Схватил поролоновую губку на длинной ручке, принялся яростно драить очередное окно. – Я, конечно, тот ещё болван... но по-новой не поведусь. Да и не о чем нам разговаривать... За деньги, конечно, спасибо, но дружбу деньгами не купишь. Да. Вот.       Ещё некоторое время Оносэ мерещилось лицо принца в отражении стёкол – улыбающееся... испуганное... грустное... Но, на самом деле, на него смотрели только охранники, которые изнутри следили за всеми передвижениями опасного мойщика, склонного нарушать правила. Четверо, как он успел заметить, торчали на самой крыше, следя, чтобы простолюдин на авиа-плоте не перепорхнул снова в райский сад наследника престола.