Blown

Люси сидит на полу. Какая-то часть ее знает, что нужно пересесть на кресло, которое принес Грей немногим ранее, но ей лучше так — на коленях, на прохладном кафеле, с локтями, лежащими на белых больничных простынях, и головой, опущенной на сложенные ладони. Со стороны она, должно быть, похожа на тоскующую собаку. Событий и ощущений слишком много, чтобы их описать. Джинса на коленях, пропитавшихся кровью, пока Люси лихорадочно зажимала глубокие порезы, задубела — ткань теперь неприятно скребет нежную кожу. Смотреть вниз, на колени, девушка избегает. Под ногтями тоже до сих пор кровь — Люси не может убедить себя встать и дойти до ближайшей уборной, чтобы ее смыть. Штанина на правой ноге чуть задралась, и голая лодыжка дотрагивается до уже нагревшегося металла ножки стойки капельницы — Тамаре переливают кровь. В голове много мыслей. Они наталкиваются друг на друга, отлетают в разные стороны и колотят о стенки головы. Голова от этого болит. Что именно произошло? Где теперь Розалинд? Где пес Люси, Коджо, почему его не было в квартире? Как теперь возвращаться в место, где почти убили ее самого близкого человека? Затекла ли кровь между половиц пола? Будут ли теперь Тамаре сниться бесконечные кошмары? Боль становится слишком сильной. Она пронзает голову, отдаваясь в затылке и висках, заглушает боль в животе и заставляет Люси неловко пошевелиться. Ее пальцы, освобожденные, когда девушка поднимает со сложенных рук подбородок, машинально находят ладонь Тамары. Вообще, руки у Тамары всегда теплые, но не сейчас — сейчас вообще все не так, как всегда, — смуглая кожа холодная. Это так неправильно и непривычно, что Люси хмурится и чувствует, как в глазах скапливается соленая влага. Шмыгает носом. А потом, закрепляя сходство с собакой, изо всех сил сжимает обеими руками ледяную ладонь Тамары, упирается в замок из пальцев носом и крепко жмурится, сдерживая слезы. Она поплачет потом.

***

— Все будет хорошо, — произносит Лопес, и ее слова пронизаны непонятно откуда взявшейся уверенностью. Подруга стоит совсем близко, ее духи наполняют воздух насыщенным вишневым запахом, а сама она спокойнее их всех вместе взятых — единственная женщина среди мужчин. Тим косится на Анжелу, глубоко внутри радуясь предлогу не смотреть в сторону палаты Тамары, на полу которой сидит Чен. — И ты думаешь так, потому что?.. — Потому что я давно и хорошо знаю Люси, — все так же убежденно продолжает женщина. — Она поплачет, обвинит во всем себя, а потом разозлится и сделает все возможное и невозможное, чтобы достать Даер из-под земли. — Не уверен, что Даер это понравится, — хмуро замечает Грей, стоящий тут же. В его руках телефон — он контролирует сбор улик в квартире Чен. Должно быть, эксперты перевернули уже все, что могли перевернуть, и проверили все, что могли проверить, натоптав на ковре и наверняка пару раз ударив ручкой входной двери о стену. — Боюсь, Люси специально сделает так, чтобы ей это понравилось как можно меньше, — согласно кивает Анжела. В ее голосе нет ни грамма сочувствия, только противоестественное нетерпение. — Даер не тот зверь, которому можно прищемить хвост и остаться целым, — последняя реплика принадлежит офицеру Нолану, тому самому, который примчался с девушкой-пожарной в больницу в день стрельбы и вызвался перегнать автомобиль Люси к ее дому. Брэдфорд не знает, как относится к нему. С одной стороны, Нолан поддерживает Люси. Он приехал и в тот, и в этот раз, он знает, куда отогнать ее машину, он сообщил о Коджо — оказалось, что Тамара отдала им с Нюн собаку на пару дней, потому что не справлялась с прогулками самостоятельно, и просто не успела сказать об этом свой соседке. Но в то же время глубоко внутри Нолан Тиму неприятен — шестое чувство шепчет ему, что они с Чен когда-то были ближе, чем друзья. О том, почему мысль о том, что Люси встречалась с другим человеком, вызывает у него раздражение, Брэдфорд старательно не думает. И так уже все понятно. — Ладно, пора это прекращать, — выдыхает Лопес после длительной паузы. — Брэдфорд, у тебя же еще несколько дней выходных? — Пять, — послушно отзывается Тим. — Значит, Чен едет к тебе домой. Он смотрит на нее с сомнением, сложив руки на груди, и ничего не говорит. Лопес не обманешь, — она прекрасно понимает, насколько соблазнительно для него ее предложение, — но и согласиться на него будет катастрофически неправильно. Форсировать отношения, пусть даже те, которых безумно хочется, пока Люси оправляется от ранения, а ее соседка находится в больнице после покушения — отвратительная идея. — Ей нужен покой и чтобы рядом иногда кто-то был, чтобы ей не нужно было много двигаться, — вкрадчиво и с безукоризненной убеждающей интонацией говорит Анжела, заглядывая ему в глаза. — Люси не может вернуться домой, это слишком большой стресс. А у тебя есть гостевая спальня. — Ей можно нанять сиделку, — наконец придумывает ответ Тим, заранее зная, что скажет Лопес. Однако вместо нее в разговор вклинивается Нолан — он фыркает, как будто бы услышал что-то смешное, и мрачно бормочет себе под нос: — Тогда сообщаешь ей о сиделке ты, без обид. В уголке губ Анжелы тоже появляется усмешка, и Тим рассеянно думает, что еще многого не знает о характере Чен. — Вряд ли Даер вернется так скоро, но Люси нужна какая-то защита. Гражданские не подойдут, — примиряюще уговаривает Лопес, и это на самом деле ровно те слова, которые Брэдфорд ожидал услышать.

***

Когда теплая ладонь ложится на ее левое плечо, Люси не вздрагивает — шаги Лопес, скользящие, тихие и слегка неровные, определяются без труда. — Хватит сидеть на полу, — произносит коллега, и ее пальцы сжимаются на плече Чен, — и жалеть себя тоже хватит. Вставай. Вставать совсем не хочется, но Люси знает, что это на самом деле пора сделать. Послушно, как маленький ребенок, она отпускает слегка согревшуюся руку Тамары, напоследок машинально поглаживает ее и медленно и неуклюже поднимается на ноги — тело затекло, живот и голова болят. Ей хочется так много сказать, но слова не идут, и остатки осознанности заставляют ее повернуться и встать лицом к Лопес и спиной — к наблюдающим к ним из коридора мужчинам. Несколько секунд они смотрят друг другу в глаза и молчат, и внутри Люси снова что-то рвется и кровоточит, хотя, казалось бы, чему там еще рваться и кровоточить. — Я устала, Анжела, — тихо-тихо говорит Чен. — Я не хочу себя жалеть, но мне себя жаль. Даер меня загнала. Она бьет по мне, по людям вокруг, и я ничего не могу ей противопоставить. Я не знаю, что делать. Я дичь, она охотница, это конец. В глазах Лопес нет ни грамма жалости. В ответ на слова Люси она хмурится, сжимает губы в тонкую линию и опять кладет руку ей на плечо и до боли сжимает. — Найди внутри себя кого-нибудь, кто не будет жертвой, — рекомендует Анжела, наклонившись так, чтобы из коридора нельзя было прочесть по губам сказанное. — Такой внутри меня нет, — Люси пытается улыбнуться, но улыбка выходит бледной и слабой. В глазах снова собираются слезы, но она упрямо их смаргивает и глубоко вдыхает и выдыхает в такт с писком подключенного к Тамаре аппарата. Лопес вцепляется в ее плечо еще сильнее, оставляя на коже под тонкой тканью следы от ногтей. — Но не с моста шагать же теперь, — говорит она, а потом сама же едва заметно вздрагивает, всматриваясь в глаза Чен. По ее лицу проносится тень беспокойства. — Даже думать об этом не смей, — слова тяжело падают в глухую тишину комнаты. На этот раз улыбка Люси получается чуть более настоящей, но сил отвечать у нее нет. Лицо Лопес мрачнеет сильнее, ее брови совсем сходятся на переносице, и она ослабляет пальцы на плече Чен. — Ты пока побудешь у Брэдфорда, домой тебе возвращаться нельзя, находиться одной тоже. Люси дергается, как от удара, и рефлекторно оглядывается на Тима, стоящего в коридоре со скрещенными на груди руками. На секунды их взгляды встречаются, а потом Люси снова поворачивается к Лопес и экспрессивнее и тверже, чем все до этого, произносит единственное слово: — Нет. — Да. — Мне не пять лет, Анжела, — эмоции добавляют Люси настойчивости, шелуха меланхолии слетает, и девушка чувствует, как открывается второе дыхание. Боль и усталость отступают на второй план, высокой волной поднимаются сложно поддающиеся описанию чувства. Желание находиться как можно ближе к Брэдфорду борется с ужасом от перспективы открыто ввести в свое близкое окружение еще одного человека, на вреде которому может сыграть Даер. — Я офицер полиции. Вы не можете решать такие вещи за меня, особенно, когда я притягиваю психопатов. Плевать, что Анжела пытается ее поддержать. Предложение подруги сметает все границы, и Люси чувствует, как выпрямляется ее спина и гордо вздергивается подбородок. — Это может решать Грей, — спокойно возражает ей Лопес, никак не выражая недовольства от оказываемого сопротивления. — Грей не может принимать решения о моей частной жизни. — Может, когда дело касается обеспечения твоей безопасности. Это было написано в твоем трудовом договоре. Люси раздраженно поджимает губы и отводит глаза, чтобы посмотреть на лежащую на койке бледную Тамару. Прежде чем она очнется должно пройти еще несколько часов, до надрезов на руках ей вкололи сильное успокоительное, которое только должно прекратить свое действие. — Думаю, Тим будет не против, если с тобой будет Коджо. — Его нашли? — внимание Люси тут же возвращается к Лопес. — Тамара отвезла его к Джону и Бейли, потому что не справлялась из-за учебы с прогулками, — подтверждает Анжела, подкрепляя свои слова кивком, и впервые за последние часы Люси чувствует что-то помимо темноты. — Так что Нолан готов привезти тебе пса в любой момент.

***

Путь до дома дается Тиму тяжело. Он не знает, как вести себя с бледной и уставшей Чен, разговор не завязывается, а на улицах Лос-Анджелеса уже скопились пробки — и когда девушка, откинув переднее кресло так сильно, как только можно, проваливается в тяжелую беспокойную дремоту, ему остается только вести автомобиль максимально плавно и обеспокоенно поглядывать на фигуру справа при каждой остановке. К моменту, когда Тим аккуратно останавливает свой пикап у дома, Люси уже крепко спит. Ее рот немного приоткрыт, под глазами темнеют синяки, а руки обхватывают живот, как будто бы пытаясь облегчить несомненно присутствующую боль — в суматохе дня она наверняка забыла выпить таблетки. Какое-то время он не шевелится, потом на несколько минут погружается в телефон, чтобы ответить на сообщения Джинни, но после все-таки должен принимать какое-то решение. Глубоко вдыхает и выдыхает. Дом пустой и чистый — Тим вымыл его весь в прошедшие несколько дней. Он отключает сигнализацию, открывает все двери на пути к гостевой спальне и застилает кровать самым новым постельным бельем, которое обнаруживает в шкафу. Потом прислушивается к своим ощущениям и все-таки набрасывает поверх покрывало, а из гостиной приносит плед — ему самому было бы неприятно ложиться в чистую кровать в одежде. Только после этого он возвращается у машине и тихо открывает дверцу со стороны пассажирского сидения. Брэдфорду до последнего кажется, что он не решится взять Чен на руки, но она спит так крепко, что он все-таки это делает. Это уже четвертый раз, когда он несет Люси. Когда он аккуратно вытаскивает ее из машины, следя за тем, чтобы голова надежно легла на его плечо, память подбрасывает сцены из дня их знакомства — бег, выстрелы, кровь. Путь до больницы на заднем сидении автомобиля и буря эмоций. Он машинально прижимает тело Люси к себе чуть сильнее, когда на его накатывают воспоминания о липком страхе. Все будет хорошо, теперь все будет хорошо, он не стал причиной смерти Чен, они оба оттуда выбрались. Шагая к дому и по коридору, Тим все ждет, когда Люси проснется, но этого не происходит. Только в конце, когда он уже опускает ее тело на кровать и слабохарактерно задерживает руки на ее спине и под ее коленями на лишние секунды, девушка шевелится и что-то невнятно бормочет, морщась. Тогда Брэдфорд каменеет, все еще касаясь ее одежды, и не позволяет себе ни одного движения, пока дыхание Чен снова не выравнивается. Он снимает с ног Люси обувь, накрывает ее по пояс пледом и тихо выскальзывает из комнаты, прикрыв за своей спиной дверь. Достает телефон. Если до этого он еще собирался сопротивляться появлению в своем доме собаки, то теперь это бесполезно. 03.07 PM Нолан, это Брэдфорд. Сможешь привезти сегодня пса Чен?