Candles in the snow

      Замок словно замер во времени. Это имеет несколько причин: хозяин замка вновь погрузился в вечный сон, либо… Алукард не хотел озвучивать мысль. Мурашки по коже. Он не допустит. Ни за что.       «Никто не тронет его, пока я жив», — быстро пронеслось в голове и, обратившись спиритическим волком, большими прыжками рванул вперед, минуя огромные расстояния через низко висящие люстры.       В голове ворох мыслей. Алукард уже давно не посещал замок, и теперь его гложут множество сомнений и страхов: что, если с Дракулой что-то случилось? Что если Братство света все-таки настигло его и положило «конец всему»? Прочь, прочь, прочь. Прочь… «Прочь!»       Замок словно читал его, как открытую книгу. Стоило Алукарду начать бояться или в чем-то сомневаться, без контроля хозяина замок становится смертоносным оружием. «Будьте с нами, наш принц…» «Вы наконец-то вернулись домой» «Больше нет боли и страданий, наш принц…»       Кровь зовет его.       Зовет ласковым материнским голосом.       «Этому нужно сопротивляться. Пусть матерь направляет меня своим светом», — Алукард на секунду зажмурил глаза. Резко открыв их, он делает финальный прыжок — глубокий ров из руин остался где-то позади.       Минуя, по ощущениям, половину владений замка, Алукард наконец-то нашел Дракулу: он сидел в окружении трупов братства света. Пол залит кровью и смешивался по цвету с дорогими коврами, запах разложения уже начал проникать в легкие, а чудовищный вид трупов заставлял глаза слезиться.       Габриэль выглядел… опустошенным. Он смотрел в пол, а густые черные волосы закрывали половину лица. Тело казалось расслабленным и будто без костей. — Отец…       Алукард выглядел растерянно. Он не понимал, что здесь произошло. Страх легонько уколол иголкой куда-то под ребро. Неуверенно сделает шаг навстречу. — Отец… ты в порядке?       Дракула словно не слышал его. Сейчас он больше походил на статую: произведение искусства, достигнутое максимального реализма в человеческих чертах. Коснувшись когтистой рукой плеча Габриэля, сердце Алукарда как-то неправильно сжалось в хаотичной аритмии. Наконец, князь тьмы медленно поднял голову. Его глаза выглядели такими пустыми… отчаянными. Безысходными. Чуть приоткрыв рот, он сказал очень тихо: — Тревор… — так тихо и запуганно. Алукард даже не знал, радоваться ли ему или нет — вид отца не внушал ничего хорошего. — Что случилось…? — Алукард опустился на одно колено, чтобы быть на одном уровне с отцом. — Я думаю… ты видишь.       Вампир видит весь этот ужас. И такое противное чувство, что что-то не так. Боковым зрением он случайно заметил разрушенные печати на дверях и стенах, оставленные братством. «Он был здесь заперт? Со всей это армией?» — догадка, вероятно, верна. И сколько здесь пробыл Дракула? Несколько дней? Больше? Это какая-то бессмыслица, ведь замок бы разрушил все печати для своего хозяина. Или нет? Алукард не узнает правды — отец отказывается говорить. — Отец… — сын тихо позвал Габриэля, — я здесь. Позволь мне помочь…       Габриэль крепко схватился за руку Алукарда. Опустив голову, князь тьмы прижался всем телом к принцу, крепко обнимая его. — Тревор… сын мой… — Я здесь, отец. Не представляю, через что ты прошел, — вампир аккуратно пригладил широкую спину. — Тревор… — Габриэль все повторял родное сердцу имя. Он с любовью обнимал сына, несмотря на уставшие тяжелые ноги, ноющие мышцы… — Пойдем.       Сколько бы Алукард не звал отца, Габриэль не собирался от него отстраняться. В конце, вампир сдался и уткнулся носом в родительское плечо. — Все хорошо.