Мир не так уж плох

Мир становится слишком ярким, стоит только услышать посторонние звуки. Так думал Зеницу в свои пять лет, когда жизнь становится более насыщенной, любящие родители, которые в тебе видят, определенно, радость. Что ты тот самый ребенок, который привносит в их жизнь яркие краски, одной лишь улыбкой или неловким жестом. Но, всему счастью есть предел, и он это понимал, увы, со своих неразумных семи лет, стоило отчётливо увидеть свою судьбу, которой он не особо то и рад. Стоило Зеницу научится говорить, как люди начали его сторониться, от слов: «вам же это не нравится, тогда зачем делаете» до «она влюблена». Слышать чужие эмоции, более того, мысли, были, как ни странно, но самым загадочным для него открытием, особенно когда стал замечать, что у людей губы не шевелятся, а они разговаривают. — Папа вновь поехал с той странной тетей? — ребенку всего семь лет, но он обхватывает материн фартук, тянет, словно за спасательный жилет, — а что значит «отдых в отеле»? Из рук женщины выпадает тарелка, приземляясь в раковину на посуду с грохотом, заставляя мальчика вздрогнуть, сильнее сжимая чужой фартук в маленьких пальчиках. Женщина смотрит, брови медленно сошлись на переносице, взгляд стеклянный. — Монстр. — выдает женщина и ударяет ребенка по маленькой ручке, да так, что та буквально краснее, а в уголках глаз появляются слезы, которые приводят к неудержимому плачу позже, пытаясь вытереть глаза рукавами свитера с его любимым героем из детского мультика. Пикачу. Но, стоит слезам прекратиться, всë ещё ощущая, как горит его рука, вздрагивая от каждого хлюпанья носа. Он замечает вокруг себя пустоту. В свои семь лет, маленький, брошенный ребёнок, понимает, что остался совсем один. Он ещё не понимает, что виноват теперь в бесконечных ссорах родителей, которые кидали лишь мимолетные взгляды на своё чадо. Презрение. Родители развелись, только когда Зеницу исполнилось девять лет, к своему сожалению, он уже многое понял, что нельзя смотреть матери в глаза, словно в душу, а ведь так оно и было, стоит поднять карамельно-медовый взгляд на женщину, как тут же натыкался на острый взгляд, бутылка с недопитым сакэ летела вслед, от чего ребёнок тут же покидал территорию чужого обзора, слушая доносившийся трес битой стекляшки. Он же это делал не по собственному желанию, даже если не видел людей, не смотрел, их мысли всё равно продолжали врываться в подсознание Агацумы, даже, если его матушка, сидела на кухне, распивая очередное спиртное, слышал доносившиеся чужие эмоции. Слезы. Грусть. Сожаление. Он эмпат, даже если этого не хочет, даже если пытался контролировать, но что может маленький кроха в этом жестоком мире? Где никто никогда не протянет ему руку помощи, не обнимет и не скажет простых слов: «тебе, наверное, было одиноко?» И каждый раз, когда Агацума молился богу перед сном, сев на корточки и возложив руки, призывая всех богов этого мира, чтобы они послали хотя бы одного друга, который будет понимать самого Зеницу. Каждый раз, его маленькое сердце разбивалось, стоит прожить ещё один бессмысленный день. Родители должны оберегать, заботиться о своём чаде и первоначально, Аяко Зеницу это понимала, он долго не выходил на свет, заставляя свою, новоиспеченную матушку, беспокоится. Сколько же слёз она пролила, стоило только услышать громкий плач, взять кроху в свои объятия, испытывая к сыну много счастливых эмоций. Первая улыбка. Первый зубик. Первые шаги. Все это является для матери так же первым, как и для его отца, которому только стоило взять на руки кроху, который обхватил его большой пальчик крохотными ручками и понять, что это его ребёнок. Его маленькая радость, наследник семьи Агацумы. Но так бывает, когда родитель, замечает в своём ребенке отклонение, от жизни, от людей, да в целом. Это приносит неизвестность, что с ним делать дальше, как относится? Молодую женщину пугает «особенность» её сына. Но она не перестаёт его любить, ни на минуту. Но что же с ней случилось? После всех её речей о том, что он «желанный ребёнок», когда они с отцом буквально доказывают обратное. Зеницу не знает на это ответ.