Тревога

      Рудольф после ухода Тони переодевался, оставаясь в своих мыслях, а человек последнее время наводил его не на самые приличные. Вампиру становилось мерзко от самого себя, но перестать думать о накачанной груди и спине смертного, облачённых в этот чертов костюм… ну просто невозможно! Секвиллбэк натягивал свою рубашку с неимоверным желанием, чтобы прямо сейчас смертный сюда вернулся и сорвал ее с него, потом Рудольф сделает с его одеждой то же самое, а дальше холодные руки будут блуждать по уже оголенной разгоряченной коже Тони, задевая соски и огибая каждую мышцу, доходя до поясницы…       Вампир сглотнул, когда застегнул последнюю пуговицу на своём костюме, который, к слову, ничем не отличался от его старого маленького сюртука. Только размером, понятное дело. Человека нужно срочно выкинуть из головы, иначе мысли Рудольфа сможет заметить даже смертный, а такого позора Секвиллбэк не переживёт.       Парень поправляет бабочку и, наконец, летит вниз. Ох, он действительно волновался. Вампиру хотелось оправдать ожидания всех, но в то же время это его раздражало — зачем все эти торжества? Ладно, пусть торжества. Но зачем звать на них родственников, понятие о которых он раньше даже не имел, а если и имел, то не очень хорошее? Не понятно. Секвиллбэку было гораздо приятнее видеть тут обычного смертного, который никак не относился к его родословной, но был для него намного более важным. Дорог… Слова отца вновь пронеслись в сознании, а Рудольф и не знал, как реагировать. Ужасаться, злиться, раздражаться или, может, радоваться? Ну, радоваться тут точно нечему.       От размышлений отвлекла знакомая фигура.       — Отец? Что ты здесь делаешь? — вампиры стояли у входа в тёмный в коридор, в библиотеке, — Ты же должен быть сейчас с гостями.       Мужчина сдержанно улыбнулся.       — Нет, я должен проводить тебя в новую жизнь, если это можно так назвать, — голос Фредерика как будто сильно состарился, стал более мягким и хриплым, — Всего пара десятков метров отделяют тебя от неё, и мне бы хотелось побыть с тобой в последние минуты.       Рудольф растерялся, пытаясь понять смысл слов отца. Он его будто на верную смерть отправляет. Вампиру это не понравилось, он несколько раздраженно выгнул бровь.       — Какие ещё последние минуты?       — Ты поймёшь, — глава клана хлопнул сына по плечу, вздохнул и жестом предложил лететь вперёд.       Рудольф и так был весь на нервах, а тут ещё отец шутки шутит. Не в его стиле… Но тогда почему он должен попрощаться со своим обычным существованием? Хм, такая формулировка объясняет все намного лучше.       — Помнишь, о чем мы говорили ранее? — нарушил тишину Фредерик.       Парень кивнул.       — Ты ведь не забыл, что сегодня должен выбрать приглянувшуюся леди? — как бы невзначай бросил мужчина.       Рудольф замер в воздухе, а за ним и Фредерик. Про это он совсем забыл… Из всех традиций эта самая мерзкая! Как за один приём он должен выбрать вампиршу, с которой будет вынужден провести свои века?! Это же бред. Даже отец случайно познакомился с матушкой, а парень должен сделать это сейчас. Рудольф весь напрягся, явно давая понять, что ему это совсем не нравится.       — Отец, может…       — Нет, сын мой, — мужчина остановил его, заранее зная, что он сейчас предложит, — Ты должен сделать это сегодня. Твоя позиция невероятно шаткая, тебе необходимо показать, что ты достоин, что ты готов соблюдать наши законы.       Рудольф скрипнул зубами, непроизвольно выпуская энергию. Фредерик тут же заткнул его своей, от чего парень быстро подобрался.       — Только попробуй сделать это в зале, — строго выплюнул глава клана, — Держи, так и знал, что ты забудешь.       В руках Рудольфа оказалась аккуратная небольшая алая роза. Этот цветок означал страсть, был частью фамильного герба Секвиллбэк, а так же являлся выражением симпатии вампира к заинтересовавшей его леди. Парень едва сдерживался, чтобы прямо сейчас не разорвать эту дрянь. Он не хотел выбирать какую-то там первую встречную вампиршу в жёны. По мнению Рудольфа свадьба должна быть сыграна по любви, а она не появляется за одну ночь.       — Я не буду…       — Нет, ты это сделаешь. Ты должен это сделать, — сквозь клыки процедил Фредерик, потом вздохнул и уже гораздо спокойнее сказал, — Послушай, так надо. Все ради безопасности семьи, понимаешь?       Рудольф не понимал. Его наполнял гнев на всю эту закостеневшую бессмысленную систему, кулак, не занятый розой, постоянно сжимался и разжимался. Контролировать силу было сложно, что тоже весьма напрягало. Однако перед главой клана вампир был бессилен.       — Да, отец, — прохрипел парень, стараясь не выказать раздражение, иначе этот разговор никогда не закончится.       Мужчина смерил сына сочувственным взглядом, но ничего больше не сказал, только помог красиво устроить цветок в нагрудном кармане. Рудольф старался абстрагироваться от ситуации, но тогда в голову опять лез Тони. К слову, как он отреагирует, когда узнаёт о том, что этот бал частично ещё и смотрины? Порадуется, посочувствует… или, может, расстроится? Нет, с чего бы ему расстраиваться.       В смешанных чувствах Рудольф, наконец, влетел в зал. Повсюду были родственные кланы, парень сразу начал искать человека по запаху, и он был, но какой-то слабый… Наверное, Анна постаралась. Что ж, за это сестру можно поблагодарить. Тони нашёлся в самом углу зала, предназначенном для совсем маленьких вампиров, которые могли пить только молоко. А вот теперь Секвиллбэк не понял. Он же специально подготовил место для друга, совсем недалеко от главного стола. Почему смертный стоит не там? Анна же обещала отвести его… ох, ну конечно, не стоило ей это поручать.       За всеми этими мыслями вампир и не заметил, как выжидающе притихли гости, вперившись в грядущего наследника. Зато Рудольф заметил, как странно Томпсон переглядывался с Фонсо Цепешем. Грудь наполнилась неприятным волнением, которое хотелось сплюнуть прямо в это ухоженное лицо вампира. Однако сейчас этого сделать было нельзя.       Отец и сын долетели до огромного красного стола, который теперь, не спеша, занимали главы всех кланов вместе с жёнами. Вообще-то дети не имели права находиться тут, но ситуация была исключительной — провозглашение наследника в лице Рудольфа. Парень едва сдерживал рвотные позывы от пафоса происходящего, но он обещал вести себя прилично.       Когда десять мужчин и женщин вместе с самим Рудольфом заняли положенные места, Фредерик поднял бокал, наполненный кровью первого сорта, и начал свою речь.