wild is the wind

Мир вокруг стих. Исса не слышала ничего, кроме своего дыхания и хруста снега под тяжёлым телом, безмерно уставшим от сражений и потерь. Она была почти рада ощутить холодок на шее и вдохнуть морозный воздух зимней ночи. Если рай и существует, то, должно быть, он мерцает не меньше этого поля, отразившего мягкое сияние небес. Иссе не было места среди святых — она хотела задержаться на земле ещё немного, совсем чуть-чуть. Она хотела ещё раз увидеть мерцающий пейзаж, и как сверкает белый на Изаре, и как Алуна улыбается случайной искорке, покинувшей её первую палочку — столько света пролетало мимо Иссы, что её крохотное сердце тосковало по времени, потраченному на кровь и битвы. Она хотела домой, и она бы отдала многое, чтобы доползти до родных ступенек и выкурить свою последнюю сигарету. Бескрайние просторы космоса и тень леса были всем, что встретило затуманенные глаза Иссы, и она никогда не чувствовала себя так ничтожно одиноко и слабо. Умиротворение — вот что обещали книги и картины. Смерть незаметна, и ты принимаешь её с улыбкой на губах. Но Исса видела металл косы и отражение своих больших, наполненных ужасом, глаз. Пальцы искали опору в снеге, а глотка жадно глотала воздух. Один вздох и следом другой — Иссу окружил запах металла, но она пыталась ползти, ледяными руками ища что-то. Исса не хотела умирать. Она не могла умереть. Не так. Не в собственной крови, не на животе, не с проклятиями на языке. Но нога не подчинялась ей, а руки устали тянуть за собой бесполезную, испоряеную плоть. Исса выдохлась — и палач был достаточно милостив, чтобы перевернуть Иссу на спину: носок туфли уткнулся под рёбра, вырывая из лёгких последний, хриплый крик. Ее швыряли, словно кусок мяса, и в ответ она плевалась кровью, пачкая предателя своей грязной, животной сутью — он видел не больше, чем умирающего зверя, открывающего алую пасть для укуса. Она всегда знала, что ей суждено было сдохнуть псиной. Исса улыбалась кровавыми клыками, вырывая из себя жуткое подобие смеха. — Теперь ты его сучка на побегушках. Волшебная палочка была выдвинута вперёд, но ведьма не отвернулась: она не сделает убийство проще. — Мне жаль, — сказал холодный голос. Зелёный свет мелькнул на снегу, и после Исса Джонс не видела ничего.

°.•.*✦*.•.*✦*.•.°

Изаре приснился ужаснейший сон. Она не могла заснуть после, сколько бы не ворочалась в тёплой постели. Страх перебрался в живот, а сухость во рту раздражала. Изара прокляла ту лишнюю бутылку вина, выскальзывая из постели так тихо, как могла. Эммелина сладко дремала на соседней подушке, стянув на себя большую часть одеяла. Неудивительно, что всё тело Изары ныло от холода. Она бросила один взгляд на часы: семь утра. Наверняка, все спали в такое время. Разве что мать, теперь вечно тревожная, будто бы что-то ужасное должно было случиться. Последнюю неделю она спала под нескромным количеством травки и зелий. И всё же в доме было невероятно тихо и темно, пусть небо медленно светлело, разливаясь прекраснейшим синим, какой Изара видела. Коридоры встретили её мраком, так что ведьма ступала осторожно, опираясь на рельеф стен до самой кухни, где хоть свет из окна позволил ей разглядеть кружку и блеск крана. Вода всегда было особенно вкусной после кутежа, приятно освежая разум и горло. Изара будто снова научилась дышать. Она уже собиралась возвращаться назад в постель, когда услышала шарканье и всхлипы. Под странным, зеленоватым светом из окна сидела Алуна, свернувшись калачиком у стены и бормоча что-то невнятное сквозь слёзы. Девочка дрожала в ужасе, пряча лицо меж коленей и, когда Изара взглянула в окно, она застыла в том же ужасе. Над деревьями повис череп, поселивший в своём рту огромную змею — метка Пожирателей Смерти. Знак смерти. И всё же и Изара, и Алуна были живы, сколько бы хищная рептилия не обвивалась вокруг костлявого хозяина. Если кто-то из недругов Изары решил пошутить, то это определённо будет стоить им конечности. Ведь все знали, что Пожиратели не оставляют под меткой ничего, кроме трупов. Изара двинулась вон из кухни с новой уверенностью: следовало избавиться от небесного рисунка до того, как мать проснётся и потеряет разум от очередного удара. По крайней мере, Изара хотела попытаться сделать это сама, чтобы не привлекать внимания аврората из-за чьего-то дурацкого розыгрыша. Она сделала всего пару шагов, когда Алуна повисла на ней всем весом, схватив сестру за предплечье и потянув вниз со всей силой. Её хватка была мёртвой: ногти впивались в кожу и пальцы оставляли красные следы после отчаянных попыток стрясти их. Алуна не унималась, повторяя в полукрике: — Изара, не иди! Тебе нельзя! — Луна, иди к маме. — Мамы нет дома! Изара ощутила знакомую тягу, прикосновение теней и шёпот ветра, но зов принадлежал чему-то невидимому, тёмному, леденящему кости. Изара знала эту силу, знала запах и послевкусие проклятий, приносимых матерью с заданий Ордена, но она никогда не ощущала смерть так близко. Костлявая рука погладила ведьму по спине, нежно подталкивая вперёд. Двери раскрылись под единичным толчком — Изара рванула в ночь, не обращая внимания на крики Алуны и снег, колющий ноги, словно раскалённый уголь. Осознание придёт гораздо позднее, и разум расколется надвое, потрясённый реками окрашенного красным снега и видом замёрзшего тело, распятого под деревьями и скрытого ими от чужих глаз. С крыльями из крови Исса Джонс походила на растерзанную волками голубку — жертву хищным богам.