Тотем Лазурного Дракона

* Отсылка к идиоме 石榴裙下, букв. «под гранатовой юбкой», про мужчину, забывшего о долге и достоинстве, покорённого женскими чарами.

Сложена про внука императора Гао-цзуна, императора Сюань-цзуна. Он был настолько очарован наложницей Ян Гуйфэй, одной из «Четырех красавиц Китая», что ради неё пренебрегал государственными делами, «покорившись её гранатовой юбке».

***

Хэлань-ши чуть слышно фыркнула, поправила черные волосы у своей белоснежной шеи и, подобрав юбку, поднялась в павильон. — Говорите, что на службе, а сами наслаждаетесь ночным видом у озера. Командующий Се, вот это я понимаю, изящный досуг, — она скользнула взглядом по водной глади, затем искоса оценила Се Юня. — О? Раз уж Вы ранены, почему не возвращаетесь в усадьбу, где Вас ждут прекрасные служанки и юные слуги? Зачем тут одиноко вздыхать у воды? Из-за того, что она подошла слишком близко, Се Юнь отступил на шаг: — Благодарю за заботу, княгиня Вэй. Я как раз собирался вернуться. С этими словами он развернулся, чтобы уйти, но тут же услышал за спиной возмущенный возглас: — Стойте! Се Юнь замер. Хэлань-ши ледяным тоном произнесла: — Вы и перед императрицей так ведете себя — будто перед Вами пустое место? — Нет, — ответил Се Юнь. — Тогда почему с другими Вы так резки? Се Юнь медленно проговорил: — Потому что... Вы — не императрица. Только самой Хэлань-ши было известно, как больно ранила ее эта простая констатация факта. Ее лицо побелело, а дыхание перехватило. Несколько мгновений она не могла вымолвить ни слова, пока наконец не выкрикнула в ярости: — Не смейте меня презирать, Се Юнь! Знайте, Его Величество уже пообещал возвести меня на трон императрицы! Как Вы думаете, сколько еще Ваша драгоценная тетушка сможет тут властвовать?! Се Юнь рассмеялся. — Что Вы смеетесь?! — Ничего... просто вспомнил кое-что из прошлого, — Се Юнь повернулся и с улыбкой посмотрел на Хэлань-ши. — Когда предыдущий император на смертном одре вверил наследного принца попечению Ван, он сказал: «Добрый сын и добрая невестка». И тогда нынешний император поклялся сделать Ван императрицей на всю жизнь. Когда князя Лян впервые объявили наследным принцем, император был вне себя от радости и пообещал передать ему всю империю после своей смерти. Когда наложница Сяо затмила всех в задних покоях, никто не смел перечить ей, император поклялся обеспечить ее семью богатством на все поколения... ...— А что сейчас? Князь Лян казнен в Цяньчжоу, низложенная императрица и наложница Сяо — кто знает, где их кости? Трава на руинах домов их семей уже выше, чем на их могилах. — Се Юнь насмешливо закончил: — Так что, госпожа, обещания нашего императора... Вам лучше просто слушать и не верить. Лицо княгини Вэй побелело, она застыла, словно окаменев. — Ночь глубока, и роса тяжела, госпоже лучше вернуться пораньше. — Се Юнь сложил руки в почтительном жесте и с легкой улыбкой добавил: — Я откланиваюсь. Он повернулся, но не успел сделать и шага, как вдруг Хэлань-ши ледяным голосом произнесла: — Так вот почему ты так предан императрице? Ты думаешь, ее обещания чего-то стоят? Се Юнь сделал вид, что не слышит, но Хэлань-ши громко рассмеялась: — Я скажу тебе: если у волка появится шанс убить тебя, он не станет щадить тебя только потому, что вы когда-то делили с ним трудности! Когда моя мать была еще юной и дружила с императрицей, разве могла она представить, что та ее предаст? Когда моя мать родила А-Жэня, императрица поклялась вырастить его как собственного сына — и что теперь?! А-Жэнь во дворце... — Госпожа, — резко прервал ее Се Юнь, — шестой принц — родной брат наследного принца, рожденный императрицей во время паломничества к монастырю Чжаолин. Я не знаю, о чем Вы говорите. — Неужели? — холодно парировала Хэлань-ши. — Тогда почему, после того как императрица отравила мою мать и родила седьмого и восьмого принцев, закрепив свое положение, она много раз пыталась убить А-Жэня? Недалеко, в зарослях цветов, Шань Чао резко замер на месте. Позади раздался треск сухой ветки — он обернулся и увидел наследного принца Ли Хуна, сидящего на земле. При лунном свете его лицо было мертвенно-бледным от шока. Се Юнь скользнул взглядом по темным кустам за павильоном, затем невозмутимо отвел глаза. — Мужчины из рода У слабы и бесполезны, но женщины... они пойдут на все ради того, чего желают, — Хэлань-ши легкой походкой приблизилась к Се Юню, почти вплотную прижавшись к его спине, и прошептала: — Я не знаю, чего ты добиваешься, служа императрице, но все, что дала тебе она, в будущем смогу дать и я... Се Юнь сделал шаг вперед, но Хэлань-ши внезапно положила руку ему на плечо:

«Смотрю на алый — вижу бирюзу, вспоминаю и скучаю без конца... Сердце в тоске, и мысли спутаны, могу думать только о тебе».

Она неторопливо прошептала ему на ухо, и в ее глазах мелькнуло холодное, жестокое очарование. ...— Когда императрица отчаянно пыталась сбежать из монастыря Ганье, она послала императору это любовное стихотворение. Говорят, почерк был столь нежным и трогательным, что император, растрогавшись, велел вернуть ее во дворец. Позже я видела копию в дворце Циннин — но штрихи были резкими, как клинки, строгими и беспощадными. Сразу видно, что писала не женская рука. Хэлань-ши изогнула губы в соблазнительной улыбке, ее взгляд стал томным и опасным: — Кто же написал это стихотворение? Почему оно оказалось во дворце Циннин? И почему императрица его хранила?.. Командующий Се? В тени цветов Шань Чао слегка изменился в лице, его взгляд прилип к профилю Се Юня в павильоне. Се Юнь долгое время оставался неподвижным, затем наконец повернулся к Хэлань-ши и совершенно спокойно произнес всего два слова: — Полный вздор. Хэлань-ши громко рассмеялась. — Вздор это или нет — разве не тебе, командующему Се, который ни разу не женился, знать лучше всех? Но, если честно, я просто не понимаю, ты еще молод, такой... Она запнулась, ее взгляд скользнул по холодному и прекрасному в лунном свете лицу Се Юня, остановился на его стройной фигуре и метровом мече, и вдруг ее голос неожиданно смягчился, приобретя несвойственную томную нежность: — ...такой человек, почему же ты повис на одном старом дереве? Я же сказала — все, что императрица дала тебе, я смогу дать в будущем. И даже то, что не дала, я смогу дать... Она приблизилась и нежно положила свою изящную руку на кисть Се Юня, сжимающую меч, ее влажные алые губы изогнулись в улыбке. Однако Се Юнь оставался бесстрастным. Спустя мгновение он произнес: — Госпожа. — Что? — Вы же сами сказали — в моей усадьбе множество прекрасных служанок и юных слуг. Особенно недавно прибывшая прелестница с границ Северной пустыни — поистине редчайшая жемчужина в мире. Се Юнь окинул Хэлань-ши откровенно оценивающим взглядом с ног до головы, затем медленно изобразил на лице легкое сожаление: — Так что, пожалуй, в такую чудесную лунную ночь мне лучше вернуться в усадьбу и составить им компанию... Как Вы считаете? Лицо Хэлань-ши мгновенно окаменело, а затем вспыхнуло румянцем. — ...Се Юнь! Не смей так пренебрегать мной! — Она отшатнулась, голос ее звенел яростью. — Думаешь, раз за тобой стоит императрица, ты можешь делать что угодно? Но придет день, когда императрица У, когда она... Се Юнь улыбнулся: — Госпожа, потише. Если кто-то услышит, Ваши мечты о престоле могут так и остаться мечтами. — Пусть услышат хоть десять тысяч человек! Чувства Его Величества ко мне неизменны, и трон императрицы У рано или поздно достанется мне! А ты... ты... Хэлань-ши стиснула зубы, глядя на насмешливое прекрасное лицо Се Юня. Ее охваченная яростью душа будто сдавилась под гнетом еще более сильного чувства, вытесняющего все остальное. В ее глазах вспыхнула решимость, граничащая с отчаянием: — Посмотрим, командующий Се. Даже если сегодня я еще не императрица, я все равно заставлю тебя поплатиться. Ты думаешь, можно так издеваться надо мной и избежать последствий? Се Юнь скрестил руки на груди и приподнял бровь. Хэлань-ши отступила к перилам павильона, сжала их до побеления костяшек и ледяным тоном произнесла: — Стража часто проходит здесь дозором. Сейчас они, должно быть, недалеко. Как думаешь, если я вдруг начну сопротивляться, случайно упаду в воду и закричу, что ты меня обесчестил... кому этой ночью поверит император — тебе или мне? Се Юнь: «...» Шань Чао в кустах неподалеку: «......» Уголок губ Се Юня дернулся. Ему смутно почудилось, что эта сцена до боли знакома — словно ее уже разыгрывали не так давно на Западном озере в Ханчжоу. ...Зло и добро в конце концов получают по заслугам — небесное правосудие движется по кругу. Хэлань-ши приподняла подол платья, переступила через резные перила, и на ее лице, подобном цветку лотоса, наконец появилось выражение самодовольства: — Ну что, командующий Се?.. Легкий ветерок стих, стрекотание насекомых прекратилось. Воздух, казалось, застыл от невероятного напряжения. Се Юнь пристально смотрел на уже зависшую над водой ножку Хэлань-ши. Он открыл рот, но так и не смог выдавить ни звука. После нескольких неудачных попыток он наконец глубоко вдохнул и крикнул: — Шань Чао! Этот возглас грянул, словно удар грома. Ошарашенной оказалась не только Хэлань-ши, но и сам Шань Чао, все еще скрывавшийся в тени ветвей. Даже наследный принц, сидевший на земле, разинул рот от изумления. Се Юнь произнес с предельной искренностью: — Твоя наставница Лун тебя не обманывала — я действительно не умею плавать! С этими словами он шагнул к краю павильона и, даже не взглянув на Хэлань-ши, прыгнул в озеро Тайе! Плюх!!.. Вода брызнула во все стороны. Хэлань-ши остолбенела и рефлекторно отдернула ногу. У сидящего недалеко от нее наследного принца чуть не отвалилась челюсть от изумления: — Командующий Се... утопился?! Шань Чао тут же забыл о скрытности. Он стрелой вылетел из-за кустов и в мгновение ока оказался у озера. Вода была темной и неподвижной — Се Юнь уже успел пойти ко дну, даже не попытавшись выплыть. На поверхности остались лишь несколько пузырьков. — Кто ты такой?! — завизжала Хэлань-ши. — Откуда ты взялся?! Стража, стража! — Командующий Се?! — закричал Шань Чао. — Се Юнь?! Где ты?! Ответа не последовало. Шань Чао стиснул зубы и, не снимая даже верхней одежды, нырнул в озеро. Вода поздней осенью была ледяной. Шань Чао передернуло от холода, но молодое тело быстро адаптировалось. Он сделал несколько мощных гребков и заметил в глубине расплывчатый силуэт. Нырнув глубже, он схватил Се Юня за руку, затем перехватил его за талию и прижал к себе. Времени на раздумья не было. Шань Чао всплыл на поверхность, одной рукой держа Се Юня, другой подгребая к берегу. Ухватившись за резные каменные ступени, он вытащил его на сушу. — Се Юнь?! Шань Чао перевернул его. Се Юнь лежал без сознания, с синеватыми губами и бледным лицом. Сердце Шань Чао екнуло. Он тут же приоткрыл ему рот, наклонился... В тот момент Шань Чао не думал — действовал на инстинктах. Но в секунду, когда его губы коснулись ледяных губ Се Юня, что-то внутри него замерло. В следующее мгновение три пальца уперлись ему в горло и грубо оттолкнули. — Кх-кх-кх... — Се Юнь с трудом поднялся, давясь кашлем и выплевывая воду. Наконец он перевел дыхание и хрипло произнес, глядя на остолбеневшего Шань Чао: — Нет уж... я не... не хочу целоваться с мужиком. Шань Чао: «...» Хэлань-ши вся дрожала, отступая назад, пока не споткнулась о скамью у перил павильона. — Се Юнь... ты... — ее голос дрожал от неверия. Се Юнь с громким плеском выжал воду из своих длинных волос и в изнеможении пробормотал: — Ну что, прыгаешь? Почему нет? Давай дойдем до императора, пусть он рассудит, как это я тебя обесчестил, а? Хэлань-ши не могла вымолвить ни слова, ее лицо выражало полную растерянность. Она дрожащей рукой указывала то на Се Юня, то на Шань Чао, пока наконец не взорвалась: — Се Юнь! Ты... ты перешел все границы! ...— Думаешь, сегодня все закончится? Ни за что! Пока императрица У сидит на троне, пока в твоем сердце живет эта порочная страсть к ней — ничего не закончится! Шань Чао собрался подняться, но при этих словах его рука, опирающаяся о землю, вдруг сжалась в кулак так, что резко обозначились сухожилия. — Не думай, что тебе это сойдет с рук! — Хэлань-ши вскочила, ее голос звенел от ярости. — Ты унизил меня, ты еще пожалеешь! Ночной ветер пробирал до костей. Се Юнь откинул мокрые волосы за ухо и устало поднялся: — Хватит нести чепуху. Шань Чао, стоя в тени у озера, молча смотрел на него. В его взгляде, несмотря на тьму, горела молодая, неукротимая мужская энергия, острая, как клинок. — Чего уставился? — раздраженно спросил Се Юнь. — Это тебя не касается. Вдали послышались шаги ночного патруля. Свет факелов приближался, вскоре мелькнув за каменным мостом. Раздался недоуменный голос Ма Синя: — Кто там? Не двигаться!... Командующий? Командующий?! Ма Синь с подчиненными бросились вперед и застыли в шоке: княгиня Вэй, дрожа от ярости, стояла в павильоне, а Се Юнь и Шань Чао, мокрые с ног до головы, явно только что вылезли из воды. Ма Синь, однако, быстро сориентировался. Не смея спрашивать подробностей, он тут же распорядился принести полотенца и одежду, а также сопроводить княгиню Вэй обратно на пир во дворец Циннин. Хэлань-ши впилась взглядом в Се Юня, стиснула зубы и резко развернулась. Ее пышные рукава с хлопком ударились о красную колонну павильона. Ма Синь украдкой перевел дух, затем, заметив Шань Чао, сжал рукоять меча и тихо спросил Се Юня: — Командующий, как Вы оказались в воде? Это... этот монах?.. Прикажете разобраться? Се Юнь поднял руку, останавливая его. — Что во дворце Циннин? Ма Синь опешил: — Пир идет как обычно. — Император и императрица? — На месте. Се Юнь кивнул: — Пошли. — Командующий, может, сначала переоденетесь... ах! Се Юнь, не слушая, направился назад, но, сделав пару шагов, внезапно остановился: — Шань Чао. Тот стоял в тени, тело его было напряжено, как тетива лука, — казалось, еще мгновение, и он бросится вперед, словно зверь, сорвавшийся с цепи. Се Юнь обернулся: — Иди сюда! Шань Чао наконец двинулся, но не для того, чтобы подойти, а чтобы схватить Се Юня за запястье. И в этот самый момент со стороны дворца Циннин появился гонец. Он быстро пересек каменный мост, шепнул что-то на ухо Ма Синю и скрылся. Ма Синь кивнул и, подойдя к Се Юню, почтительно доложил: — Командующий, из дворца Циннин сообщили: император одобрил. Се Юнь вопросительно взглянул на него. Ма Синь продолжил, опустив голову: — Вскоре после Вашего ухода княгиня Вэй под благовидным предлогом покинула пир. Тогда императрица вновь предложила сопровождать императора в качестве второй священнодействующей во время церемонии на горе Тайшань, а по возвращении — официально участвовать в управлении государством. Император сказал: «Это вполне уместно». Тогда императрица представила доклад советника, и император, будучи в подпитии, утвердил его! ...— Указ уже подписан и обнародован. В конце месяца император отправится на Тайшань, а завтра об этом объявят по всей империи!