Прости меня, отец

Украдкой умываясь святой водой и крестясь, Владислав натянул на себя клобук и спрятал своё омрачённое тяжёлым бременем лицо. Этой ночью он точно останется без сна вновь, но что страшнее – сможет ли сохранить обет, данный Господу Богу? Качая головой, он молился ещё усерднее, стоя в углу храма перед иконой, которую так старательно протирал вчера. – Брат!.. – подошёл к малосхимнику один из послушников. – Таинство крещения вот-вот состоится! Ты готов? Юный монах пошатнулся, едва стоя на ногах. Стоило ему прикрыть глаза, как тело отключалось от мира. С трудом держа веки открытыми, инок поднял глаза на послушника, хотя фиолетовые мешки под глазами казались невероятно тяжёлыми. – Я готов, брат мой… – вяло кивнул головой он, направляясь к алтарю. Купель, миро, крест и Евангелие – атрибутика была готова, но был ли готов сам Владислав? Шепча молитву и бесконечно извиняясь перед Господом за то, что не спит уже вторую ночь из-за похотливого демона, активно преследующего его, юноша даже не заметил, как в церковь вошли родители с малышом на руках. Его крёстные встали по бокам, с неким волнением глядя на место проведения таинства. И Владислав почувствовал гордость. Невероятную гордость за то, что ему доверили такое важное событие, как крещение недавно появившейся на свет души. Монах всегда достойно держал себя на таинствах и обрядах, потому, что делал это с трепетом и любовью, полагающейся служителю монастыря. Но всё равно, каждый раз он ощущал лёгкое трепещущееся где-то в живо бьющемся сердце волнение. Сам того не замечая, инок улыбнулся уголками губ, и на его щеках заиграли ямочки. Точно у светлого ангела-хранителя. Монах – это не просто раб Божий. Он покорный слуга всего этого мира, он тот, кто не нуждается в признании своего статуса. Всё, что он делает, исходит из недр непорочной души, зарождаясь в невинном живом сердце. Конечно это не Данко: не талантливый лидер, а полная его противоположность: счастье любит тишину. Но вдруг идиллия смолкла. Как финальный аккорд «Токкаты и Фуги ре минор». Ноги монаха подкосились, а веко дёрнулось – ему почудилась огромная когтистая тень где-то рядом. Как горькое гадкое напоминание о том, что он сам далеко не чистый мальчик с покорными глазами. Малосхимник не мог крестить ребёнка, видя перед собой образ инкуба: для него это было тоже самое, что обречь невинную душу на погибель. Ему было совестно и мерзко. – Отец Андрей!.. – обернулся он к духовнику, стоящему позади. – Прошу Вас, проведите обряд таинства! Он сделал лёгкий поклон, от которого чуть вовсе не потерял равновесие. Ему вдруг резко стало дурно: голова закружилась, а дыхание сбилось. Словно кто-то дёрнул его не за те ниточки, как марионетку. Наставник вовремя помог юноше, подставив свои руки и мягко отведя его в сторону. Быстро приняв ситуацию, духовник сделал вид, что ничего не произошло, хотя был серьёзно обеспокоен состоянием инока. – Освяти нательный крест. – успокаивающе произнёс он, глядя на не совсем вменяемого бледного юношу. Обряд был начат. Отец с длинной бородой освятил воду в купели, после чего произвёл ряд некоторых действий перед тем, как можно было надеть на тело ребёнка святой оберег. Родители малыша с восхищением смотрели на то, как их сын даже не кричит, когда его полностью окунают в купель под монотонное чтение молитвы. – Наш Паша точно ангел!.. – зачарованно произнесла крёстная, с упоением глядя на мальчика. Дрожащими руками держа крестик, Владислав неловко вынырнул из тени и осторожно приблизился к духовнику с ребёнком на руках. Но стоило малышу увидеть малосхимника, как стены церкви услышали истошный вопль – ребёнок в страхе закрывал глаза и плакал, брыкаясь на руках и отворачиваясь. На секунду инок опешил. Он всё понял, тупо и пугающе замерев с крестиком в протянутых руках. Его глаза потухли, ведь всем было известно, что совсем маленькие дети видят как ангелов, так и демонов. Опустив взгляд в купель и вглядевшись в отражение, Влад увидел рядом с собой усмехающуюся тень. Не сложно догадаться, чью. – Надевай скорее!.. – тихо шепнул отец Андрей, едва держа малыша на руках и с волнением глядя на потерянного монаха перед собой. Он ведь сам был ещё ребёнком. Опомнившись, Влад быстро надел на шею мальчика святой атрибут, предварительно чуть не уронив его в купель, после чего неловко отошёл в тень опять. На его глаза навернулись слёзы – демон уже стоял за его спиной.

***

– Я боюсь засыпать! Я знаю, что он придёт ко мне во сне! – всхлипнул монах, лёжа на жёсткой скамье в храме и укрываясь подолом собственной рясы. – Тише-тише, сын мой... – покачал головой отец Андрей и потрепал напуганного юношу по русым волосам. – Тебе нужно поспать хотя бы пару часов! Глаза Владислава смыкались, но стоило ему начать засыпать, как в реющем лёгком свете вырисовывался приближающийся силуэт инкуба, размахивающего своим хвостом, словно плетью. После чего малосхимник тут же вскакивал со скамьи, дрожа, как банный лист и заливаясь девственно чистыми слезами. – Молодой человек! – нахмурившись, подошёл к иноку духовник, когда тот в очередной раз с тихим писком подорвался со скамьи. – Это сон, и ничего более! – Он из меня всю душу высосет! Он обещал! – икнул Влад, прижимая к себе деревянный крест и ютясь на скамье. – Он забрал мой нательный крест, а вдруг и тебя заберёт?! Священник с тяжёлым вздохом опустился около малосхимника, убрав тряпки и прочие чистящие средства. От него пахло воском, замшелостью и чем-то уютным. Наверное так пахнет в раю. Робко положив руку на голову инока, он начал поглаживать его по волосам и успокаивать, тихо шепча молитвы. Бедняга, который страдал вынужденной бессонницей уже несколько недель, наконец-то позволил себе забыться спокойным сном, почувствовав чью-то защиту рядом. – Мой милый святоша… – тихо процедил Калле. – Не беспокойся: я не жажду твоей смерти от недомогания.